Пару раз они видели, как прямо из камня сочилась липкая, мерзкая жидкость. Она тянулась, точно кисель, а спустившись на пол, начинала бурлить: на ее поверхности надувались пузыри и с противным звуком лопались. И каждый раз Флинн и Хольда, боясь заразиться, осторожно перепрыгивали эти лужицы со скверной. Лимб будто исходил слюной в ожидании новых жертв.

Флинну надоело идти в компании своих гнетущих мыслей, поэтому он решил поговорить с Шешаном:

«Спасибо, что помог нам с Хольдой. Если бы не ты и Химера, мы бы уже торчали в брюхе Лимба».

«Не мы с Химерой с-с-спасли вас-с-с».

«Но как же. – опешил Флинн. – Ведь больше было некому!»

«Подумай хорош-ш-шенько… Вс-с-спомни, что было перед тем, как Лимб отс-с-ступил».

Потребовалось немного времени, чтобы восстановить в памяти то, что тогда случилось: Флинну было сложно сосредоточиться на происходящем в тот момент, когда Лимб чуть не задушил его, но кое-что странное он все же вспомнил. Перед тем как все закончилось, рука схватила его за куртку – прямо здесь, возле сердца.

Он прикоснулся к гладкой черной коже и нащупал заколку-бабочку. Она по-прежнему лежала во внутреннем кармане. Флинн достал ее, и ярко-синие крылья блеснули в свете бледного пламени.

«Надо же… – пораженно выдохнул он. – Оказывается, ты спасла нас…»

«Да, это все ее зас-с-слуга», – подтвердил Шешан.

«Но почему? Неужели частичка души Кейти настолько сильна, что даже Лимб боится ее?»

«Дело в том, что сама Кейти сейчас находитс-с-ся в Небесных Чертогах, и, несмотря на то что ты отнял у нее часть душ-ш-ши, их связь прочна. Она невидимой нитью тянется до самых небес-с-с, поэтому частичка души Кейти наполнена особым, божественным с-с-светом».

«И Лимб боится этого света, верно?»

«Да, вс-с-се именно так… Поэтому береги ее…»

– Я вижу… вижу ее! – взволнованно прошептала Хольда.

– Кого «ее»? – не понял Флинн, отвлекшись от мысленного разговора с Шешаном.

Он спрятал заколку-бабочку обратно в карман куртки и посмотрел туда, куда указывала Хольда.

– Я ничего не вижу, – сощурившись, сказал Флинн.

«Ей, видимо, уже всякое мерещится от горя», – подумал он, с жалостью глянув на Хольду.

– Ну же! Разуй глаза!

Она схватила Флинна за подбородок и повернула его голову так резко, что чуть шею ему не свернула.

– Хольда, да не вижу я ни черта! – ругнулся он, убрав ее руку.

В ответ она лишь поджала губы и, больше не проронив ни слова, помчалась вперед. Закрыв глаза, Флинн досчитал до десяти, чтобы успокоиться, сделал глубокий вдох и рванул за Хольдой. Казалось, что она не бежит, а летит во тьме, как комета, которую притягивает к себе далекая звезда.

Вскоре Флинн и сам увидел то, что так взволновало Хольду: это было нечто похожее на сияющую веревку. Она висела на стене, и ее концы немного дергались, будто веревка была живой и хотела вырваться из каменного плена. Приблизившись, Флинн смог рассмотреть на веревке шипы, и тогда он понял: это была Сильвия – душа-напарник Тигмонда.

Добравшись до нее, они с Хольдой увидели и его самого. Флинн пришел в ужас от картины, которая предстала перед ними: Тигмонд врос в стену так, что остались видны только его грудь, голова и кисти рук. Под его кожей были заметны вздувшиеся вены, глаза точно провалились в пустоту, а с бледно-зеленых волос капала черная жижа. Казалось, что тьма пропитала тело Тигмонда и теперь сочилась наружу. Сильвия же, обвившись вокруг его шеи, не давала ему окончательно утонуть в стене Лимба.

«Плохо дело, – прошептал Шешан, – с-с-скверна глубоко проникла в его душ-ш-шу».

– Тигмонд, Тигмонд! Ты слышишь меня?! Ответь! – крикнула Хольда.

– Холли, это ты? – спросил он и поднял глаза. – Я ничего не вижу…

– Я! Это я! Тигмонд, держись! Мы тебя сейчас вытащим!

– Не трогайте меня, иначе заразитесь скверной, – предупредил Тигмонд, и из уголка его губ потекла черная жижа.

– Да плевать я хотела на это! – сказала Хольда и отбросила факел.

Достав серебристую флягу, она напоила Тигмонда «Слезами единорога». Он закашлялся, и весь напиток вылился из его рта.

– Поздно, это не подействует, – тихо проговорил он.

Хольда убрала темно-рыжие волосы, приспустила куртку и вынула из хребта, как из колчана, светящуюся стрелу. Она принялась стучать ее острием по стене, наверное стараясь отколоть от нее куски камня, чтобы освободить Тигмонда. Ничего не получалось. Минут через десять Хольда уже с яростными воплями пыталась вонзить стрелу в глянцевую поверхность, но даже не поцарапала ее, зато собственные руки в том месте, где они касались черного камня, изрезала до крови. Тигмонд тем временем еще больше утонул в стене. Сильвия зашипела, как испуганная кошка, и лишь плотнее обвилась вокруг своего хозяина.

– Чего стоишь?! Помогай! – скомандовала Хольда, обращаясь к Флинну.

Не смея перечить ей, он подошел ближе и уже хотел позвать Шешана на помощь, как внезапно вспомнил о заколке-бабочке. Достав ее из кармана, он, не мешкая, прицепил ее к воротнику джинсовой куртки Тигмонда.

– Что ты делаешь? – сдвинув брови, спросила Хольда.

– Заколка помогла нам, когда Лимб схватил нас. Вдруг опять сработает? – с надеждой произнес Флинн.

Хольда сделала шаг назад и стала молча наблюдать. Долго ничего не происходило, и капля надежды, родившаяся в груди Флинна, растворилась в море разочарования. Но вскоре послышался звон: стеклянные крылья бабочки шелохнулись. Потом еще раз и еще. И вот она уже неистово бьется, заполняя все вокруг синими отблесками.

Тело Тигмонда немного подалось вперед, Хольда ахнула, но оно почти сразу же обратно ушло в темную стену, на этот раз глубже – так, что остались лишь голова и шея. Сильвия больше не могла сопротивляться напору Лимба и лентой заструилась вниз. Бабочка яростнее забила крыльями. Казалось, что она пытается взлететь, однако ноша была слишком тяжела для нее. Не выдержав, она со звоном упала на невидимый пол.

– Нет, нет! – взвыла Хольда. Она метнулась к заколке, подняла ее и трясущимися руками снова прицепила к воротнику куртки Тигмонда. – Помоги ему, умоляю, помоги!

Но бабочка, больше не шелохнувшись, вновь упала, когда Тигмонда засосало в стену настолько, что остался лишь овал лица.

Хольда с рыданиями прикоснулась ладонями к его щекам и начала шептать:

– Прости меня, прости…

– Тише, тише, все хорошо, – успокаивал ее Тигмонд.

– Как ты можешь так говорить? – сквозь всхлипы спросила Хольда.

Слезы, поблескивая в тусклом свете факелов, струились по ее щекам, как реки. Маленькие реки безмерной печали.

– Ты рядом, а значит, все хорошо, – ответил Тигмонд, и слабая улыбка коснулась его бледных губ. – Я так рад, что под конец смог услышать твой голос. Вот только жаль, что я не вижу твоего лица. Ты красива даже тогда, когда плачешь…

– Молчи… молчи… – приказала Хольда.

Она придвинулась еще ближе, и их лбы соприкоснулись. Прошло несколько мгновений, и затем, отстранившись, Хольда посмотрела на Тигмонда долгим, внимательным взглядом, словно пыталась навсегда запомнить его лицо. Слезы перестали течь по ее веснушчатым щекам, и она наклонилась вперед, накрыв его губы своими.

Поцелуй был долгим – прощальным. Когда же Хольда наконец-то прервала его, Тигмонд слабо улыбнулся и прошептал:

– Как жаль, что я забуду этот момент, как только окажусь в Лимбе… У меня ведь отнимут самые прекрасные воспоминания… – Он сделал судорожный вдох и сказал: – Прощай, моя Холли.

– Прощай, Тигмонд, – не отпуская его лица, едва слышно произнесла она.

Шмыгнув носом, Флинн краем рукава вытер невольно подступившие слезы. Ему было жаль Тигмонда, который совсем скоро попадет в Лимб и растворится в нем, потеряв перед этим все светлые воспоминания, что у него есть. Ему было жаль Хольду, которая потеряет того, кого любила, но не смела признаться в этом даже самой себе.

Флинн стоял и думал, что мир будто бы специально пытался ему доказать свою несправедливость, в очередной раз допуская нечто ужасное. Но он и так знал об этом. Лишние доказательства были ему не нужны.

– Извините, что прерываю такую трогательную сцену, но, Хольда, отойди, пожалуйста. Теперь моя очередь разбираться с Лимбом, – послышался чей-то голос за их спинами.

3 Хозяйка всех недугов

Флинн и Хольда обернулись. Позади них стоял Граф Л – неподвижно, прямо, словно вместо хребта у него был железный прут. На его руках от запястий до локтей сияли нарисованные глаза с пятью ресницами.

– Отойди, – твердо повторил он, обращаясь к Хольде.

Девушка дернула плечами, как будто пыталась стряхнуть с себя оцепенение, отскочила в сторону и сделала несколько шагов назад. Флинн тоже решил отойти подальше.

– Лимб, отдай того, кто принадлежит мне! – Фиолетовые глаза Графа Л сверкали решимостью. – Немедленно! – звенящим голосом добавил он.

Тишина повисла в воздухе, и лишь потрескивание белесого пламени факелов иногда нарушало ее.

– Лимб! – начиная терять терпение, воскликнул Граф Л. – Верни моего посыльного Смерти!

Глаза на его руках до этого момента смотрели в разные стороны, но вдруг их буравящие взгляды устремились на стену.

– Не-е-ет! – застонал Лимб. – Мое!!!

– Если ты сейчас же не отдашь мне его, я позову Властелина Смерти, – пригрозил Граф Л. – И ты прекрасно знаешь, что будет, когда он придет.

В ответ на это из черного камня вырвались десятки длинных рук. Они единым потоком помчались к Графу Л, но наткнулись на преграду: вокруг него возникло золотистое свечение. Омерзительные руки с искривленными пальцами и струпьями на коже принялись ощупывать световой купол, защищающий Графа Л: наверное, пытались найти в нем прореху. Они скребли острыми как бритва ногтями по сияющей поверхности, и пространство прорезали жуткие звуки, из-за которых по коже бежали мурашки. Так и не отыскав слабого места, все пальцы на руках сжались, и теперь десятки кулаков ударяли по куполу. Стоял такой гул, что казалось, его слышали даже в мире живых.

– Как ты смеешь нападать на стража порядка?! – выкрикнул Граф Л, и его густые брови сошлись на переносице.

Он вытянул ладони вперед, и яркий свет начал концентрироваться на кончиках его пальцев. Вскоре перед Графом Л засиял золотой шар, который поднялся к вершине купола, прошел сквозь него и разорвался, точно бомба, заляпав все вокруг жидким золотом.

Немного попало и на Флинна, но он почувствовал лишь приятное тепло, а вот руки Лимба прожгло насквозь. Раздался болезненный вой, после которого поднялся ветер такой силы, что Хольда и Флинн повалились на пол, а Граф Л даже не покачнулся.

– Слушай, Лимб, давай договоримся по-хорошему, – предложил Граф Л и, видимо в доказательство своих добрых намерений, расправил рукава, спрятав сияющие татуировки в виде глаз.

Судя по всему, это предложение заинтриговало Лимб, потому что ветер моментально стих. Флинн и Хольда наконец-то смогли встать на ноги и теперь с замиранием сердца наблюдали за происходящим, не смея даже пикнуть.

– Тигмонд – один из моих лучших посыльных Смерти, – продолжил Граф Л. – Он поймал столько темных душ, одержимых своими демонами, что ты себе самый настоящий пир сможешь устроить. Как только мы найдем их Танатов, они отправятся прямиком в твое бездонное брюхо. Подумай, скольких он еще сможет поймать, если ты отпустишь его.

– М-м-м… – промычал Лимб, вероятно хорошенько обдумывая услышанное.

– Ну же, соглашайся! – подстегивал его Граф Л.

Он переступил с ноги на ногу и развел руки в стороны. Сейчас великий страж порядка был очень похож на уличного торговца, который пытается втюхать свой товар какому-то недотепе.

– Ты только подумай! – не умолкал Граф Л. – Душа Тигмонда не настолько темная, чтобы она тебе понравилась. Он же не убийца, не насильник, не садист. А вот те, кого он для тебя поймает, будут лакомым кусочком. Настоящий деликатес для такого гурмана, как ты.