Когда я чувствую, что рядом находится хищник, волосы на затылке встают дыбом. Я делаю шаг навстречу заключенному, но чувствую, как мышцы под кожей напрягаются, готовясь к бегству. Совсем рядом находится лазарет, где работают офицеры и другая медсестра. Однако, кажется, что это место расположено на другом конце света. Пока кто-нибудь придет на мой зов, этот человек может причинить мне вред. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что он способен на это. Его мускулы, слишком большие для стандартной тюремной формы, выступают из-под воротника и рукавов, а чернильные ленты обвивают правое предплечье и левое плечо.

Когда я смотрю на него, у меня перехватывает дыхание. Он не насмехается надо мной, но его улыбка красноречивее любых слов.

Глава 2

Уже пять лет я работаю медсестрой в исправительном учреждении Блэкторн. За это время мне приходилось сталкиваться с самыми разными заключенными – от спокойных до крайне опасных. Однако ни один из профессиональных навыков, которые я освоила, чтобы контролировать тревогу, не помогает, когда заключенный полностью сосредотачивает на мне свое внимание.

– Вас попросили подождать здесь, пока вас не осмотрят? – спрашиваю я радуясь, что мой голос не выдает моего внезапного волнения.

Он слегка приподнимает плечо, и я слышу, как шуршит материал его испачканного кровью комбинезона.

Пусть в моем сознании звучат тревожные сигналы, я медленно приближаюсь к нему, пока не оказываюсь рядом с кушеткой, на которой он сидит. Большинство мужчин, приходящие сюда за медицинской помощью, знают, что с персоналом лучше не конфликтовать. Однако всегда есть вероятность, что сегодня кто-то поступит иначе. Поэтому я подхожу к планшету с историей болезни, который висит на зажиме у края кушетки не сводя глаз с пациента. Интуиция подсказывает мне, что было бы неразумно в этот момент поворачиваться к нему спиной.

Отступив на несколько шагов назад, чтобы создать необходимую дистанцию, я решаюсь взглянуть на его карту. На ней нет имени, только номер заключенного, и меня обжигает леденящий страх. Теперь я понимаю, насколько он опасен. Возможно, это связано с кровью на его теле и одежде. Во время транспортировки многие вступают в драки с другими заключенными или полицейскими. Однако, судя по повязке на носу и пластырю на щеке, кто-то оказал ему медицинскую помощь до того, как он попал сюда. Его губы в крови, возможно, ему выбили зуб либо рассекли губу. В любом случае, его травма не требует немедленного внимания и лишь напоминает мне о необходимости быть осторожнее.

– Здесь говорится, что перед тем, как вас привезли сюда, вы не заполняли анкету с историей болезни, – говорю я.

Он кивает в ответ.

– Хорошо, давайте начнем с этого, – я перехожу к своему месту и сажусь поудобнее. – Вы когда-нибудь обращались к врачу с серьезным заболеванием или другими проблемами со здоровьем?

Он отрицательно качает головой, и я записываю его ответ. Мне не нужно проводить обследование, чтобы понять, что за исключением нескольких царапин и синяков, он полностью здоров. В голове у меня будто останавливаются шестеренки, и, нервно постукивая ручкой по краю планшета, я пытаюсь собрать воедино остатки своего профессионализма.

– Вы принимаете какие-либо рецептурные или безрецептурные препараты?

Заключенный вновь качает головой, и я предполагаю, что он способен завершить нашу беседу, не сказав ни слова.

Так и есть. На каждый мой вопрос он отвечает либо кивком, либо покачиванием головы. Однако мне все же удается узнать, что он никогда не сталкивался с необходимостью серьезного хирургического вмешательства, не страдает аллергией, и в его семейном анамнезе нет случаев серьезных заболеваний.

Во время медицинского опроса мне не удается узнать его имя или услышать голос. Однако, как только я дочитываю все вопросы до конца, то перестаю беспокоиться о том, что он может мне навредить. Если бы он намеревался сделать это, то у него было предостаточно времени. Мне не раз приходилось проводить подобные осмотры, и теперь, когда я чувствую себя уверенно, мне проще не обращать внимания на первое впечатление, эмоции и надуманные проблемы. Я действую будто на автопилоте.

– Пожалуйста, встаньте на весы, чтобы я могла зафиксировать ваш вес.

Я расцениваю его хмыканье как знак согласия и киваю в сторону весов, стоящих у двери кабинета. Несмотря на свои внушительные размеры, он двигается с кошачьей грацией. Когда он встает на весы, раздается звон, и я подхожу, чтобы посмотреть показания и внести данные в таблицу.

Когда я снова поднимаю глаза, мне приходится сдержать вздох, потому что он смотрит на меня с поразительной сосредоточенностью. Его взгляд, полный откровенного любопытства, становится острым, и у меня внутри все переворачивается от тревоги и возбуждения. Такого я не испытывала уже много лет. Если я поддамся этой реакции, это может привести к множеству серьезных проблем.

– А теперь давайте определим ваш рост, – предлагаю я, указывая на измерительную ленту, закрепленную на стене.

Он послушно направляется к ней, не сводя с меня удивленного взгляда, будто я – задача, требующая решения. Он покорно следует моим указаниям, пока я фиксирую его параметры. Этот самец ростом шесть футов. Он на целый фут выше меня.

Не задумываясь, я закатываю длинные рукава своей униформы и отмечаю его рост.

Глядя на часы, я с нетерпением отсчитываю время до своего перерыва. Хотя я только пришла на работу, я с нетерпением жду половины одиннадцатого, чтобы провести хотя бы пятнадцать минут в одиночестве.

Внезапно меня охватывает дрожь, и я замираю, словно загнанная в угол жертва. Я не могу заставить себя посмотреть на дверной проем, мое тело словно парализовано, а в душе поднимается острое желание сбежать. Я могу описать свое состояние только так: я ожидаю, что в любой момент в дверях появится Вик, и оглядываю комнату, уверенная, что он где-то рядом. Ждет, когда я совершу какую-нибудь ошибку, например, вздохну без его разрешения. Но вместо того, чтобы встретить взгляд мужа, я осознаю, что причиной моей тревоги стало внимание заключенного, и это оно вызывает у меня панику. Заметив, что он смотрит прямо на меня, и как его мышцы напрягаются, я пытаюсь спрятать свои запястья. На них остались темные синяки от того, как Вик крепко сжимал мои руки в постели сегодня утром. Меня бросает в пот, и в ушах стоит звон. Я стою в растерянности, не в силах подобрать нужные слова, чтобы оправдаться. Хотя он последний человек на свете, перед которым я стала бы объясняться.

После секундной напряженной паузы я перевожу взгляд на его прищуренные глаза, а затем, не говоря ни слова, разворачиваюсь и направляюсь в лазарет, чтобы позвать полицейских, которые отведут его в камеру. В Блэкторне постоянно не хватает сотрудников, поэтому мне часто приходится оставаться с заключенными один на один, в то время как мои коллеги и офицеры находятся в другой части лазарета. И сейчас я мысленно проклинаю это.

Я не успеваю дойти до двери.

Мне следовало быть более осторожной. Когда я вошла в кабинет, все мои инстинкты подсказывали мне, что нужно быть начеку. Мне казалось, что как только я отведу от него взгляд, он нападет на меня. И, к сожалению, именно это сейчас и происходит.

Несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, он стоит совсем близко, я чувствую телом его тепло. А затем неожиданно толкает в спину, и я оказываюсь прижатой лицом к стене. Меня охватывает глубокий страх, и я не могу сдержать хныканье, которое рвется из груди. Он не причиняет мне боли, но угроза нависла надо мной, и он хочет, чтобы я об этом знала. Хотя в этом учреждении он и сидит за решеткой, в данную секунду вся власть находится в его руках.

Когда он впервые начинает говорить, я словно превращаюсь в лед. Я хочу верить в это, иначе почему мое тело так немеет и дрожит.

– Кто-то обидел тебя, мышонок? – его голос такой же безжизненный и суровый, как и взгляд.

Безбрежное море тайн и обмана.

Он переминается с ноги на ногу, все еще не прикасаясь ко мне, а затем наклоняется и делает глубокий вдох.

Он что, нюхает мои волосы?

– Так вот почему у тебя такой вид, будто ты хочешь спрятаться обратно в свою норку.

Кажется, что слова даются ему нелегко, но, похоже, это не вызывает у него беспокойства, и он продолжает говорить.

– Как такая девушка, как ты, оказалась в этом месте?

Он не ждет от меня ответа, и я не пытаюсь его дать, хотя сомневаюсь, что смогла бы, даже если бы попыталась.

Я неразборчиво мычу, а руки сжимаются в кулаки, когда он слегка подталкивает меня в плечо, впервые прикасаясь ко мне, и дает понять: он хочет, чтобы я повернулась. Что я и делаю, стараясь не терять его из виду и сохранять бдительность.

Он поднимает руки, и я вздрагиваю, борясь с инстинктивным желанием защититься. В его глазах мелькает понимание, хотя мне показалось, что моя реакция осталась незамеченной. Он слегка отодвигает нагрудный карман моей формы, и я вижу белое пятно, это он подносит к глазам бейдж с моей фотографией и именем.

– Доктор медицинских наук Т. С. Эмерсон, – говорит он, пристально глядя мне в глаза. – Рад официально познакомиться. Думаю, мы будем видеться довольно часто.

Вероятно, я так себя веду от того, что провела утро под моим вечно ворчащим мужем. Или же дело в самоуверенном блеске глаз этого человека, которое вызывает у меня смешанные эмоции? Однако внезапно меня охватывает безумие. Кожа на лице словно натягивается, и я почти ожидаю, что она вот-вот лопнет. Но этого не происходит.

Вместо этого я выставляю руки вперед и упираюсь ладонями в его грудь. Я сталкиваюсь с его крепкими, словно стена, мышцами и от осознания собственной беспомощности чувствую, как на меня давит отчаяние. Я не могу сдвинуть его мускулистое тело с места. Но потом он смягчается и отступает, предоставляя мне несколько сантиметров пространства, в котором я так отчаянно нуждаюсь. Воздух между нами словно сгущается от напряжения, и я ловлю себя на том, что жадно его вдыхаю. Кажется, моя вспышка гнева доставила этому преступнику лишь удовольствие.

В уголках его глаз появляются морщинки, а губы тянутся в хищной улыбке. Его ухмылка так раздражает меня, что я не выдерживаю.

– Прошу вас отойти, – говорю я, пытаясь придать своему голосу твердость.

Я контролирую ситуацию!

Он поднимает руки, показывая, что готов сдаться, и в ту же секунду в кабинет входят офицеры, точно нарочно выбрав самый подходящий момент. Они переводят взгляд с заключенного на меня и обратно, а после обращаются ко мне.

– С вами все в порядке? – спрашивает один из них.

Я могла бы сообщить о непристойном поведении этого человека, но как только эта мысль возникает у меня в голове, я решаю, что не буду этого делать. И заключенный будто читает мои мысли, его ухмылка становится шире. Только он не догадывается, что если я расскажу о случившемся офицерам, то эта информация дойдет до моего супруга, и мне придется нести ответственность за свои действия. Впервые я так возмущена жизнью, которую навязал мне Вик.

Офицер, так и не дождавшись ответа, раздраженно цокает языком. Этот звук, словно назойливое насекомое, щекочет мою чувствительную кожу, заставляет меня вздрогнуть.

– Все хорошо, – отвечаю я через несколько секунд, не в силах вынести эту неловкую паузу. – Все в порядке.

Конечно, все не в порядке.

Из моего носа течет кровь, и я почти ничего не вижу правым глазом. Темно-красная жидкость растекается по чистому кафельному полу и собирается у линии затирки. Мой муж тянет меня за волосы, заставляя подняться на ноги, однако все мои мысли заняты вопросом, сколько времени уйдет на то, чтобы отмыть пол от крови.

– Ты меня опозорила! – кричит он, едва не задыхаясь от ярости. – Выставила меня дураком!