Хильди шумно выдохнула, не веря своему неожиданному спасению.

– Спасибо, – тихо прошептала она. – Спасибо вам, достопочтимый сканд.

Она благодарно склонила голову и торопливо выскочила из лавки, боясь, что неожиданный благодетель передумает.

[Торвальд Сарот Див ла Фрайн]

Торвальд лениво приоткрыл глаза и проводил взглядом крупицы хаоса, пляшущие в воздушных потоках. Недовольный ветер тянул заунывную песнь о вечных льдах и далёких бурях, а море неспешно качало мощное тело в своих объятиях, соблазняя вновь погрузиться в дрёму…

Внезапно песнь ветра оборвалась оглушительным звоном. В ноздри ударил резкий запах пряных фруктов, нагло перебивая свежесть холодного моря. Яркий, подрагивающий свет огненных источников разметал в клочья привычную туманную серость.

Потревоженный, он злобно взревел – однако из горла вырвался лишь шипящий выдох.

– Я… Простите, пожалуйста. Я случайно задела… – Какой-то неразборчивый лепет назойливо вторгся в сознание, заставив поморщиться.

«Замолчи».

– Вы напугали меня, и вот… Простите, простите…

«Хотя нет. Продолжай. Говори ещё! – Он стал вслушиваться в голос, проникаясь его мягкостью, сквозь которую отчётливо пробивалось волнение. Или даже страх. – Она боится? Она…»

– …и порядок навести. Полы помыть, разобрать товар.

«Она. Девушка. Хм… – Торвальд сфокусировал взгляд на размытой фигуре, которая стремительно обретала чёткость. – Красивая».

– Полы помыть? Да на кой швахх мне сдались твои полы?! – Грубый мужской окрик вызвал у него только одно желание – уничтожить, разодрать, утопить в хаосе.

– Отпусти! – Собственный голос прозвучал приятно.

«Давно его не слышал… Да-а-а… А девуш-ш-шка интересная. Такая хрупкая».

Её серая вязаная шапка ему не понравилась, а вот густые пшеничные локоны, ниспадающие на правое плечо, – напротив. С трудом он задавил в себе инстинктивный порыв протянуть руку и откинуть волосы, полностью открыв её лицо.

«Но лучше… Подойти со спины, сжать в кулаке каскад прядей…»

Торвальд не таясь изучал каждую линию её тела, прятавшегося под невзрачной одеждой. Перевёл взгляд ниже, проводив изгиб бедра и край заношенного плаща. Узкие щиколотки в плотных шерстяных чулках утопали в меху тяжёлых ботинок.

«Безвкусица. Снять».

Над осколками у её ног вяло трепыхались разорванные чёрные нити йотунской магии, рассеиваясь, исчезая в пространстве, унося с собой характерное гнилостное зловоние.

«Она, значит… Пробудила!» – Воспоминания о прошлом нахлынули бурлящей ледяной волной. Швахх, сколько же времени он проспал? Левиафаны, Лагерта, Асбьёрн, Чёрная Ночь… Ашилл! Ненависть заколола на кончиках пальцев, и Торвальд сжал кулаки.

«Не сейчас. Позже. Нужно успокоиться и всё обдумать, а пока…»

Он снова всмотрелся в лицо девы: тревога застыла в глазах насыщенного фиолетового оттенка.

Тучный мужчина, стоявший рядом, кривил пухлые губы, с которых срывались ничего не значащие, раздражающие слова.

– Отпусти её. Беру расходы на себя, – небрежно бросил Торвальд, наблюдая, как вспыхивает её взгляд, отражая удивление, надежду и радость.

«Так-то лучш-ш-ше».

Опомнившись, она пробормотала слова благодарности и, испуганно склонив голову, прошмыгнула мимо.

Не удержался – втянул воздух, запоминая её запах. Навязчивый фруктовый аромат, разлитый по помещению, сбивал, мешал, раздражал, но ему удалось уловить нотку весеннего дождя, прохладу горного ветра и лёгкую сладость ночной фиалки.

«Странное сочетание. Но приятное».

Торвальд сделал шаг, направляясь за ней, но лавочник снова раскрыл рот, выпуская на волю свою жадность.

«Ну что же, сначала ты… Торгаш-ш-ш».

[Брунхильд Янсен]

Хильди осторожно перешагнула через три скрипучие ступеньки старого особняка, миновала второй, хозяйский, этаж и лишь у двери в свою комнату перевела дыхание.

– Что так долго? – обеспокоенно спросил Дэкс. – Ты где была?

– Да так. – Она небрежно пожала плечами. – Засмотрелась на витрины. Праздник всё-таки…

– Хильди, ты ведь знаешь, как я волнуюсь.

– Да я всего на полчаса задержалась! – Она стянула с себя плащ и серую вязаную шапку. – Дэкс, не начинай, пожалуйста. Я очень устала.

Он вздохнул, потёр переносицу и махнул рукой, приглашая в угол, незаслуженно названный кухней. На деле же это был закуток с маленьким колченогим столом и магопечкой. За работу простейшего огненного элементаля домовладелица сканда Близзард увеличила ренту на три пеннингара. Но и Дэкс, и Хильди понимали, что эта ставка и так самая скромная.

Дэкс снял с небольшой кастрюли крышку и плеснул в тарелку овощной похлёбки. От запаха варёной капусты у Хильди неприятно засвербило в носу. Капусту она ненавидела, а вот брата, напротив, очень любила. Он сел рядом: светлые, чуть длинноватые волосы с одной непослушной прядкой, постоянно норовившей упасть на глаза; прямая осанка, локти прижаты к бокам, правильно взятая ложка, аккуратный взмах руки – всё как учила няня Далия, нанятая отцом. Когда-то. Давно. Во времена процветания аристократического семейства Янсен. Четыре года из своих нынешних восемнадцати Хильди успела прожить в роскоши и любви.

Теперь своё родовое имя они предпочитали произносить шёпотом или не упоминать вовсе. Дети выросли в сиротском доме вдали от столицы, лишённые семейных регалий и привилегий, состояния и материнского тепла из-за того, что отца признали виновным в государственной измене. И никто не мог доказать обратное. Да и не пытался. Кому нужны чужие проблемы, пятна на репутации и голодные дети? Тем более такие заметные дети – ведь их с Дэкстером глаза поменяли цвет и стали фиолетовыми, как только после суда над родителями на их запястьях проступило клеймо варгов-изменников.

* * *

– Ай! – Хильди дёрнула плечом, скидывая руку Дэкса.

– Откуда это? – он приподнялся с подушки и невесомо погладил кончиками пальцев расцветающий на плече синяк. – Хильди, кто посмел?

В его голосе звучало неподдельное беспокойство.

– Ерунда, – отмахнулась она, стягивая у во́рота старую шерстяную кофту. – Немного повздорила с лавочником с Третьей улицы. Но всё благополучно разрешилось.

– И это ты называешь «благополучно»? Маленькая, если он обидел тебя…

– Да нет же. Всё в порядке. Правда, – тихо прошептала она и теснее прижалась к тёплому боку Дэкса. Ночь уже вступала в свои права, выстужая ветхое жилище. – Знаешь, а я видела шар.

– Что за шар? – выдохнул он ей в волосы.

– У нас когда-то были похожие. Праздничные, красивые. У меня не так много детских воспоминаний, но это сохранилось. Мы вешали такие шары на центральной люстре в гостиной. Помнишь, на той, в виде витых козлиных рогов? Отец подсаживал тебя и…

– Хильди… – предостерегающе оборвал Дэкс.

– Знаю. Прости. – Она немного помолчала. – Этот шар был другим. Больше в диаметре. Раза в два. Представляешь? А внутри клубился бирюзовый туман. Словно живой. Завораживающее зрелище.

– Когда-нибудь я куплю тебе его, – пообещал Дэкс, поцеловал её в макушку и отвернулся.

«Это вряд ли, мой дорогой брат. Шар разбился», – подумала Хильди, погружаясь в кутерьму обрывочных сновидений.

* * *

Утро началось как обычно – с холода, кусающего кожу сквозь линялый плед, и стука в дверь. Хильди тихонько выругалась и пошла умываться. Дверь открывать не стала – пеннингаров на уплату ренты не было. Сканда Близзард потопталась под дверью, попричитала, перебрала свой скудный арсенал неблагородных слов и поплелась к Мартину, что снимал самый верхний, четвёртый этаж её особняка. Всё как всегда.

Пока холёные сканды крепко спали в кроватях, тёплых после магогрелки, Хильди жалась к боку Дэкса в тщетных попытках согреться.

«Пережить бы эту зиму! А летом, глядишь, можно будет подработку взять и накопить на собственную магогрелку… А лучше на комнату, где не сквозит из щелей».

Пока всё те же сканды нежились по утрам в своих постелях, Хильди плескала на лицо из ведра холодной водой, на поверхности которой покачивались тонкие осколки льдинок, и отправлялась по промозглым зимним улицам на ткацкую фабрику.

Город, ещё окутанный ночным сумраком, только-только просыпался. Но откуда-то уже тянуло свежей сдобной выпечкой. Снежный наст скрипел под ногами. И не только у Хильди. Она оглянулась, но тёмная улица за её спиной по-прежнему казалась пустой. Однако ощущение чужого присутствия не покидало.

«Да кому я нужна? – Она отмахнулась от неприятных мыслей. – Наверняка просто кто-то тоже спешит на работу».

Когда впереди показались фонари центрального тракта, Хильди неосознанно ускорилась. Скрип снега позади по-прежнему вторил её торопливым шагам.

«Брать с меня нечего. И вообще, негодяи по утрам не орудуют! Просто кто-то торопится. Кто-то торопится…»

С колотящимся сердцем Хильди выскочила из проулка на освещённую уличными лампадами центральную площадь Лэя и едва не попала под колёса: молочник торопливо понукал своего козла, впряжённого в телегу с бидонами, переходя от дома к дому. Хильди пересекла площадь наискосок, пробежав рядом со старинными дверьми. Две плотно сомкнутые деревянные створки, украшенные искусной резьбой и сложной рунической вязью, одиноко возвышались в центре площади. Поговаривали, что это настоящие портальные врата. Хильди нравилось думать, что так оно и есть. А вот Дэкс, напротив, сваливал всё на выдумки местных. Как бы там ни было, ни Дэкс, ни Хильди ни разу не видели врата открытыми.

Она окончательно выдохнула, только когда влилась в пока ещё редкий поток зевающих горожан, тянущийся по тракту, что отходил вниз от площади.

– Год Левиафана принесёт счастье! – внезапно выкрикнул зазывала, заставив Хильди вздрогнуть. Уличный торговец ещё не закончил выкладку товара на переносной прилавок, а уже принялся вовсю надрывать глотку: – Подходи, покупай магическую воду северных морских просторов с крупицей настоящего хаоса! Выпей и не будешь горя знать весь год! Подходи! Налетай. Год Водного левиафана…

«Брехня».

В том году Хильди отдала последние деньги за сушёные травы с луга, что раскинулся близ границы с Гардарикой. Якобы именно там в последний раз видели легендарную шестирогую корову, покровительницу прошлого года. Но то ли торговец спутал луга, то ли корова была ненастоящей – в итоге ничего, кроме справедливых упрёков Дэкса и горького травяного чая Хильди не получила. Год Коровы прошёл так же, как и предыдущий – в нищете и работе без выходных. Так что и от года Левиафана она многого не ждала. А уж если и случится что хорошее, так благодаря её собственным трудам и поступкам, а не из-за чужих обещаний.

Ночная мгла неспешно рассеивалась, уступая права холодному рассвету. Центральный тракт становился всё оживлённее и шумнее, а настроение Хильди всё паршивее: впереди ждали две смены ненавистной работы, а утреннее преследование никак не выходило из головы.

«Показалось или нет?»

Тракт привычно вильнул вправо, заставив вдобавок ко всему вспомнить и о вчерашнем происшествии с шаром. Она спешно перешла на другую сторону улицы, подальше от праздничной лавки.

«Не хватало ещё попасться на глаза хозяину!»

Однако, к своему удивлению, она обнаружила, что у входа толпится народ, а внутри мелькают синие плащи законников.

Хильди осторожно подошла ближе.

– Что там случилось? – негромко спросила она.

– Си́гне на всю улицу верещала, – отозвался кто-то из зевак. – Лавочник-то того.

– Чего – того?

Хильди сжала кулаки, надеясь услышать что-то вроде «напился». Но вдоль позвоночника поползло нехорошее предчувствие.

– Мёртвым она его нашла, вот чего. Говорят, горло вспороли. Кровищей ве-е-есь пол залит…

Хильди зажала рот рукой, отшатнулась от зевак и побежала на фабрику.

Стоило ли ей подойти к законникам и рассказать о благородном чужеземце в старинной одежде? Нет. Ведь на закон она была крепко обижена. С детства.