Вздохнув, откинула мысли и поднялась, а затем медленно вышла из детской. Даже узнав все это, я не могла, не хотела оставлять Алису с Войтенко. Но что мне делать со своей личной жизнью? Отказаться от всего и посвятить себя Лисичке? Но как долго продлится милость мужлана? Да и оставалось много мелочей, о которых я не подумала, когда слепо соглашалась с его требованием. Но и прямо сейчас о них я тоже не хотела задумываться…

Спустившись вниз, я уселась на диван в гостиной. Заметила на журнальном столике свою сумочку, забрала и сразу достала оттуда телефон. Юра звонил несколько раз и отправил одно сообщение:

«Прислушайся к моим словам и возвращайся, умоляю».

Содрогнулась, когда весь наш разговор снова всплыл в памяти. Не думала я, что любимый примчится в дом к Войтенко и реально закатит скандал. Не стоило ему вообще писать, что мне разрешили быть рядом с Алисой и поэтому я собиралась остаться в чужом доме. Хотя, а что бы изменилось, расскажи я ему позже вечером? Реакция была бы такой же. Головой понимаю, как это выглядит со стороны, но… Но как достучаться до упрямого сердца? Как сделать так, чтобы все остались довольны?

– Ты еще здесь? – глумливые слова прогремели над ухом, я хмыкнула.

Обернулась к Войтенко и прежде, чем заговорить, заглянула в его глаза. Клянусь, там плескался дикий интерес и блестел задорный огонек. Мужчина вроде прямо и не выгонял меня, но и не разрешал остаться.

– Пока Алиса спит, я бы хотела поехать домой… – не дал закончить мысль:

– Все, хваленая любовь закончилась?

Проглотила явную насмешку и отрицательно качнула головой.

– В любом случае, мне нужно забрать некоторые вещи. Свои и Алисы.

Не говоря уже о том, что банально хотелось поесть. Он удивился моему ответу, даже выгнул бровь. Но промолчал.

– Думаю, за пару часов управлюсь. Если Алиса проснется раньше, то просто… – запнулась, но договорила мысль: – покачайте ее.

Так сложно было выдавить из себя слова, что мне вдруг показалось, будто по языку лезвием прошлись.

– А что же скажет… – он почему-то резко заткнулся.

Наверное, не нужно обладать экстрасенсорными способностями, потому что красноречивый взгляд мужика стал поистине зловещим. Поэтому предотвратила катастрофу раньше, чем из его рта вырвались бы гнусности:

– Наши отношения с Юрой вас не касаются. Мне жаль, что он устроил скандал в вашем доме. Больше такого не произойдет.

Я встала и вышла из-за дивана, а Войтенко схватил меня за руку. Так и стояли, пуляя друг в друга обвинением, пока нашу «идиллию» не разрушили.

– Ангелина, я как раз собирался уезжать, могу подбросить.

Мужчина возраста Войтенко стоял на приличном от нас расстоянии и мило улыбался. Высокий, широкоплечий, без пронизывающего взгляда как у Войтенко. Глаза казались добрыми, но изучающими. Сканирующими.

Я не собиралась отказываться. Кем бы он ни был – плевать. Самостоятельно мне было бы трудно уехать, ведь дом Войтенко практически за чертой города. Какой здесь транспорт ходит и по какому графику?

Вопреки моим опасениям, пока ехали, мужчина ничего не говорил. Только представился:

– Алексей.

Я же кивнула. Мое имя он и так знает. Как и мой адрес, потому что мы ехали точно по маршруту… Лишь вздохнула и отвернулась к боковому окну. Меня не столько страшила мысль, что Войтенко накапал на меня информацию, как предстоящий разговор с Юрой.

Не было компромисса. Как ни крути: ни я, ни он, не пойдем на уступки. Он и на Алису согласился со скрипом. Даже думал сначала, что я быстро наиграюсь в маму и сама отдам малышку в органы опеки. Но, потом смирился и даже проникся ею. Помогал и финансово, и морально. Изредка гулял с нами.

– Спасибо.

Вышла под громкое хмыканье и на ватных ногах поплелась в квартиру. Юра поджидал меня: сразу выскочил в коридор. Обнял с порога так крепко, что затрещали ребра и перехватило дыхание. Тоже обняла его в ответ, ведь внутри трепетало от близости родного и любимого человека.

Я сжала пальцы на его спине, пока вдыхала знакомый запах. Родной. Теплый. Такой привычный, что от этого становилось еще больнее. Юра не примет мою позицию. А я не смогу бросить Лисичку…

– Ты вся дрожишь, – Юра убрал ладонь с моей талии, поднял к подбородку и мягко повернул лицо к себе. – Что случилось?

Я сглотнула. Это был момент, когда все могло рухнуть по щелчку пальцев. Он думал, что я вернулась, потому что прислушалась к его словам. А я…

– Я пришла забрать некоторые вещи, – хрипло сказала и отступила.

Юра нахмурился. Он удерживал меня за руку, но его пальцы ослабли. Понял, что мой ответ не придется по вкусу.

– Я должна вернуться к Алисе, – продолжила и спешно добавила: – На время. Она ребенок, Юр. Я ей нужна!

Тишина ударила по ушам. Гулкая, тягучая, с предчувствием бури. Любимый смотрел на меня долго и молчал. Потом усмехнулся – холодно и сердито. Стал вмиг для меня чужим. То, чего я и боялась.

– На время? – уточнил он сухо. – То есть, ты собираешься бросить меня ради какого-то ребенка?

Я вздрогнула. Каждое слово билось о грудь, как волны о скалы. Ради какого-то… ребенка?

Пока я молчаливо смотрела с укором ему в глаза, Юра шагнул ближе, навис надо мной. Заставлял смотреть прямо в его темные глаза. В них уже вспыхнул гнев, но и в моих тоже! Я же много раз ему говорила, как для меня много значит Алиса! Мы ведь давно закрыли вопрос с малышкой, так почему ведет себя отвратительно?

Поскольку я промолчала, он продолжил:

– А меня ты, значит, можешь оставить? – спросил шепотом, но в тихом голосе звучала холодная гроза. – Или я уже не важен?

Глава 7

Я сглотнула комок в горле и вцепилась пальцами в его рукав. Сердце колотилось, как загнанный зверек, потому что любимый говорил правильные слова, но…

– Ты важен, Юра. Но я не могу поступить иначе. Она ребенок, которому… – он не дал договорить:

– Я устал от твоего вечного чувства долга. От того, что ты разрушаешь себя и свою жизнь! Какого черта, Ангел?! Почему ты не можешь просто быть со мной? Давай поженимся и родим своего ребенка!

Показалось, что он словесно ударил меня в солнечное сплетение: я подавилась воздухом и закашлялась. Да что с ним не так?! Слезы обожгли глаза, я резко выдохнула и качнула головой.

– Заменить Алису другим ребенком? Ты же знаешь, что кроме нее у меня больше никого не осталось! – прорыдала в отчаянии и ударила любимого кулаком в грудь.

Рыдания рвались изнутри, разрывали мне сердце на куски, но мысленно боролась с собой. Может, как он выразился, я и разрушала свою жизнь, но по собственной воле! Плевать на остальное.

Отца мы не знали, мама умерла давным-давно, а мною много лет опекалась старшая сестра – Рита. И меньшее, что я могла сделать для нее – позаботиться о дочери. Об Алисе! Зная все это, Юра реально предлагал мне просто взять и отдать малышку Войтенко? Забыть? Предать?

Он будто увидел все это в моих глазах и замер. В его же омутах мелькнуло что-то похожее на боль. А потом Юра отвел взгляд и тихо рассмеялся. Горько и обессиленно. Понял, что со мной дальше глупо вести беседу.

– Все ясно… – он устало провел рукой по волосам. – Делай, как знаешь. Только учти – если ты уйдешь сейчас, то дороги назад может не быть.

Я задрожала. Все сжималось внутри, трещало, противилось. Но я уже знала ответ. Шагнула назад, он понял.

– Прости, Юра…

Развернувшись, я ушла в комнату. Вытащила сумку, спешно побросала в нее некоторые вещи. Своих взяла не много, в основном складывала одежку Алисы, игрушки.

Наверное, оставляя большую часть вещей в квартире, я все еще наивно на что-то надеялась. Что позже смогу вернуться и все будет, как раньше.

Уходя, любимый не вышел следом, прятался на кухне от проблем и нового скандала.

Алексей не уехал, так и стоял припаркованным около подъезда. А у меня не было ни сил, ни желания тащиться самостоятельно к дому Войтенко.

Мужчина ничего не спросил, просто сорвался с места и под мои тихие всхлипы увез подальше от привычной жизни. В неизвестность.

Прямо возле дома я с уверенностью стерла слезы и успокоилась. Как только мужчина заглушил двигатель, желудок предательски заурчал. Да так громко, будто лев зарычал.

Со вздохом выбралась из машины и неспешно поплелась в дом. Меня встретила тишина и полумрак. Казалось, что в доме уже все спят, поэтому тихонько прокралась к лестнице. Поднималась с опаской, все время казалось, что в любой момент выскочит Войтенко и прикажет мне убраться.

Войдя в детскую, первым делом проверила малышку. Алиса спала в той же позе и, похоже, что не просыпалась за время моего отсутствия.

Я же уселась на пол возле ее кроватки и облокотилась спиной о стену. Это был долгий и изнурительный день, сил практически не осталось, поэтому прикрыла глаза и задремала.

Проснувшись утром, даже прифигела от того, что Лисичка поспала и мне дала отдохнуть. Она уже не спала и развлекала сама себя в кроватке. Увидев меня, козявка пришла в дикий восторг, пролепетала что-то на своем детском «диалекте».

Поднимаясь к ней, игнорировала тошноту и слабость, все это может подождать. Сначала Алиса!

После обыденной рутины я переодела ее в бодик, который привезла с собой. Алиса с интересом рассматривала все вокруг, пока я спускалась ней по лестнице.

Я смело вошла на кухню, экономка поджидала меня: молчаливо указала на стульчик в углу.

Вчера не было ни времени, ни желания с ней знакомиться, да и сейчас от женщины веяло неким холодом в мою сторону. Ну и плевать! То, ради чего я тут – сейчас у меня на ручках.

Пока усаживала Алиску в стульчик для кормления, уточнила:

– Могу ли я сварить ребенку… – но экономка не дала мне договорить.

Она поставила на стол предо мной тарелочку с овсянкой на воде. Ну а я в свою очередь поставила кашу перед Алисой.

Я отвлеклась всего на секунду, когда тянулась за ложкой… Малышка с любопытством ткнула в кашу ладошкой, размазала по столику и радостно захихикала.

– Ну вот, – устало вздохнула я, подхватывая ложку. – Давай попробуем съесть хоть немного.

И я и Лисичка обе посмотрели на ее шедевр абстракционизма из каши. Не нравилась ей овсянка, но есть придется.

Алиса гримасничала, выплевывала противную для нее еду. Махала в протест ручками и головкой, но я упорно продолжала пытаться впихнуть в нее хоть немного. В итоге каша была везде: на столе, на голове Лисенка, размазана по щечкам, по одежде. Я уже молчу про то, как она хватала еду пальчиками и выбрасывала ее на пол. Это стандарт для Алисы, и я бы позже все отмыла, но…

В этот момент дверь кухни резко распахнулась, в проеме возник Влад. Его темные глаза сузились, когда он осмотрел нас обеих с ног до головы.

– Что ты здесь устроила? – его голос прозвучал низко и недовольно. – Не припомню, чтобы позволял тебе хозяйничать в моем доме.

Я стиснула зубы, но, прежде чем ответить, подняла ложку ко рту Алисы. Малышка, глядя на Войтенко или забылась, или зачаровалась, но она с аппетитом заглотила овсянку и довольно причмокнула.

– Я просто кормлю мою малышку, – спокойно ответила, но в голосе прозвучала тень недовольства.

– Моего ребенка, – поправил Влад, подходя ближе.

Я напряглась. Да, его, черт возьми… Так много всего крутилось на языке для заразного мужика, но сдержалась. Проглотила явную обиду и улыбнулась Лисичке.

Ладно, его дочь? Отлично!

– Разумеется. Тогда, как отец, пожалуйста, покормите сами свою дочь.

Я протянула ему ложку. Влад на секунду замер, а на ложку уставился так, словно я в ней яд ему насыпала.

Мужик явно не ожидал такого поворота. Алиса, тем временем, радостно потянулась к опрятному костюму Войтенко грязными ручками. Она лепетала что-то невнятное, но восторженное.