Мне становится неприятно. Они говорят об этой девушке, как о товаре. К товару по имени Диана идет приданное – Волгоград. Действительно, сказка. И в этой жестокой сказке моя жизнь никогда не станет прежней.

Но больше всего меня пугала назойливая мысль.

«Девушкам на ночь» уши закрывают, когда о серьезных вещах говорят. Чтобы лишнего не услышала та, которая утром исчезнет.

А я здесь. Сижу и все слушаю, потому что уйти не могу. Не отпустит дьявол.

Рустам меня сюда привел, рядом с братом посадил, явно важные вещи обсуждают.

С девушками на ночь так не поступают. Или их навечно в клетку золотую запирают, или на утро находят мертвыми.

Я поворачиваю голову, встречаю взгляд Басманова, но прочесть его не могу. Дикий он. Пугает до дрожи.

– О каком приданном ты говоришь? У Булата наследник есть, вот кому Волгоград достанется. Эмин своей силой славится.

– Так разберемся. Договоримся. Эмин на крючке у нашего отца.

– Какой бы ни был крючок, с Эмином воевать плохо, – понимает Рустам.

Он замолкает и начинает думать. Потирает подбородок, телом застыв. Думает, соглашаться на войну или нет.

А меня плохое предчувствие пожирает. Братская война она всегда кровь несет и боль.

Хотя почему я думаю об этом? Мне об учебе надо думать, об экзаменах… о брате.

Все остальное меня не касается. Сейчас я здесь, а завтра наши пути с Басмановыми разойдутся.

– Ты знаешь, я дорожу тобой. Ты мой брат.

Давид кивает, принимая слова Рустама.

– Я помогу в переговорах. Будет Диана твоей. А насчет Волгограда решим, когда на свадьбе погуляем. Начнем с малого – с женщины.

Рустам согласился. На войну пошел.

Мое сердце в пятки ухнуло. Начнем с малого, сказал он. С женщины…

Такие мужчины скоры на решения. Даже смертельные.

– Я за этим и пришел. Поддержкой заручиться.

– Я знаю. Я все сказал. А теперь оставь нас, Давид, – понизил голос Рустам.

Тягучий голос дьявола накрыл мое тело дрожью. Рустам пальцами шероховатыми по моей руке провел и дал понять, что за этим последует. Давид напоследок скользнул по мне странным взглядом – будто был удивлен поведению брата.

Будто ожидал от него отказа и словно это я сильно повлияла на ход совершенно чужих мне событий.

Не нравится мне все это.

– Хорошей ночи, брат. На связи.

Я напряженно молчу. За Давидом захлопывается дверь, отдаваясь продолговатым гулом в моих ушах. Дверь автоматически запирается, оставляя клубный шум где-то далеко. Запирая нас с Басмановым наедине.

– Почему ты заставил меня это слушать? – не понимаю я.

– Без лишних разговоров, Полина. Иди ко мне.

Я делаю прерывистый вдох. Рустам обвивает мою руку и рывком сажает на себя, перетягивая нас на одно массивное кресло. Холодными руками я упираюсь в кожаную обивку. Эта кожа натянута так, как натянуты сейчас мои нервы.

Я часто дышу. Волосы растрепались в полете и прилипли к влажным губам. Кожа покрылась мурашками.

Одним движением Рустам расстегивает мое платье. Замок скользит, так красиво звуча в тишине.

Все было бы красиво и заманчиво, если бы не Басманов. Если бы не долг крови. Если бы на его месте был любимый мужчина, а не тот, у кого за поясом пистолет.

– Что?!

Мужской рык оглушил меня. Поздно понимаю, что последнюю мысль я произнесла вслух. Задумалась.

До смерти задумалась.

– Я…

– Что ты сейчас сказала? Повтори.

Глаза Рустама едва кровью не наливаются.

Его оскорбило мое мнение. Он бы предпочел его не слышать.

Басманов сжимает челюсти, не отводя от меня убийственного взгляда. И дышит тяжело, открыв рот. Моя фраза выбесила его. Разозлила.

Но вместо смерти я получаю поцелуй. Жадный, грубый, болезненный. Его пятерня ложится на макушку, вдавливая мои губы в свой рот. Его язык сильный, он врывается внутрь и не щадит ничего вокруг.

Я быстро сдаюсь его напору, пытаясь сползти с мужских колен. Из занятого рта вырываются приглушенные стоны.

Это раззадоривает зверя еще больше. Его руки проникают под свободное платье и сжимают грудь. Я распахиваю губы, а он рычит.

Рустам встает. Резко. Я шумно глотаю кислород, успевая зацепиться за его плечи. Басманов больно сжимает ягодицы, остервенело задирая платье.

– Все случится прямо здесь? – задыхаюсь под его жестокими губами.

– Мне ровно. Не романтик.

Вот и поговорили. Ему ровно, и он не романтик.

Обнаженной спины касается шелк. Не хочу думать, сколько здесь таких побывало. На этой кровати, застеленной шелком.

Его клуб, его правила.

Сдирает платье, обнаруживая на ногах черный капрон. Сам выбирал – каждую деталь выбирал.

Дьявол замирает, по тормозам жмет. Кладет крепкую ладонь на мой живот, поддевая капрон. И не рвет. Только дышит тяжело. И взглядом прожигает.

– Красивая ты, Полина. С тобой по-другому хочется.

– Не надо.

– Чего? – прищуривается недобро.

– Оттягивать неизбежное не надо. Возьми, что хотел. И оставь мою семью в покое.

Громко сглатываю от собственной храбрости. Горло пересохло, а оно все равно дергается, пытаясь проглотить слюну. Инстинктивно.

Темный взгляд Басманова проследил за тем, как тонкая шея сжимается. Наверное, представляет, как сжимает свою руку на ней. Сдавливает. Он ведь одним движением может голову мне оторвать.

– С чего ты решила, что ты отделаешься одной ночью?

Что?

Ладонь на моем животе напрягается. Он напирает и заставляет опуститься на кровать. Слишком жестко. До будущих синяков.

Закрывает рот поцелуем и исследует тело. Жадно, словно никогда таким еще не владел. Коллекционер, не видавший никогда раньше такой экспонат. А коллекционеры всегда жадные, отчаянно бьются за свое.

Мужские руки сжимают ребра, скользят по бедрам, облаченным в капрон. Губы стали жадно искусаны – дикий поцелуй лишал опоры. Мы не в клубе были, а в невесомости висели. Дикие звери. Я под ним как змея извивалась. От жара и боли. Расплавленный металл по сосудам полз, не иначе.

Еще секунда, и дьявол этот сожрет меня.

Слышу пряжку ремня. Металл бьется о мое бедро. И страх появляется из ниоткуда, туман желания прогоняет напрочь…

Басманов выдергивает ремень, не спуская с меня глаз. Мелкая дрожь бьет тело в предвкушении. Я никогда не встречала таких мужчин. Опасных и жестоких. Взрослых, как Карина заявляла. Он не мальчик давно. Знает, чего хочет.

И сейчас он хочет меня.

Никогда бы не подумала, что моим первым станет взрослый, опытный и уверенный в себе мужчина. В моем окружении были только мальчишки, которые и ухаживать толком не умели.

А этот умеет. Но не будет. Не романтик, сам сказал.

Он схватился за резинку колготок. Поддел пальцем, готовый рвануть. Я затаила дыхание. Его дикое желание витало в воздухе тугим напряжением.

Ему не хватило буквально секунды.

Чтобы белье одернуть, колени в стороны развести и ворваться внутрь.

Всего секунды.

Рядом с нами прозвучал выстрел. В клубе началась дикая паника, и туман моего страха рассыпался, как и первобытное желание.

Рустам сжал мои колени до темноты в глазах. Из моих губ аж стон болезненный вырвался. Я была распластана на кровати бандитом, в клубе которого началась перестрелка.

А в глазах дьявола – сомнение и азарт. Взять меня сейчас или отложить удовольствие?

– Кто посмел… – сжимает челюсти до хруста, – кто посмел открыть огонь на моей территории?!

Он тяжело дышит. Сильной рукой касается моей груди. Волосы мои разметались по подушке, и жар постепенно отпускал.

Наступал страх. Выстрел повторился. Ближе к нам.

Рустам рычит и отпускает мое тело. Резко встает с кровати, хватает ремень и возвращает его на место.

– Одевайся! – велит он, – а перед выходом я задам тебе один вопрос.

Я растерянно ищу платье.

До тех пор, пока на меня не наводят пистолет.

Сердце ухает в пятки. Я поднимаю взгляд, встречая дуло у своего виска.

Прекрасное завершение романтического вечера. Вопрос под страхом смерти будет задавать?

– Рустам? – голос хрипит то ли от утерянного желания, то ли от страха.

– Полина… Три секунды на выбор. Моей будешь? Или…

В продолжении фраза не нуждалась. Пистолет сняли с предохранителя.

Л-и-т-р-е-с.

Глава 4

Рустамом овладевает безумие. Он опускает пистолет к моим губам. От жажды свободы грудь тяжело опускается и поднимается. Почти обнаженная. Напротив моих глаз внушительный бугор.

Я остыла, а он нет.

Он готов взять меня сейчас. Прямо в перестрелке. Ему плевать, что происходит за дверью, ведь он чувствует себя всемогущим.

– Открой рот.

Я не поддаюсь. Все глаз не могу оторвать от его внушительного возбуждения. Страшно представить, как бы он овладел мной сегодня. Большой. Не поместится же…

– Открой, иначе прямо сейчас возьму тебя. Романтику хотела, чем сейчас не романтика? Вместе с адреналином, – ухмыляется жестко.

Рустам не врет. Не станет. Опрокинет на кровать, колени разведет и овладеет. Даже колготки не будет снимать, порвет и…

Или того хуже. Я затравленно смотрю прямо перед собой.

И послушно открываю рот.

Сверху раздается хрип. То ли стон, то ли рык. Воздух в себя вбирает и пистолетом по губам водит. Запах металла ударяет в нос.

А сам себя на месте пистолета представляет. Вот и дышит через рот натужно. Толкает металл внутрь, заставляя облизать.

– Языком, Полина…

За железной дверью крики. Кого-то убивают, или люди просто напуганы, а он меня пистолетом трахает. Ненормальный.

Басманов просто псих.

Кончиком языка касаюсь металла. Он быстро-быстро дышит. Бугор растет на моих глазах. Толкается. А после пистолета палец в рот кладет, конфету пробует…

– Сомкни губы… – хрипит он.

Толкает палец внутрь. Замирает внутри. Я делаю то, что он велит. У меня от страха все внутри сжимается. Страшно представить, если он захочет овладеть мной. Прямо сейчас если опрокинет, ноги разведет в стороны и ворвется, подобно урагану. Овладеет, здесь своей сделает. И будет до победного крики из моих губ вырывать.

Поднимаю взгляд и едва в обморок не падаю. В его глазах обещание ада. Черного и кромешного.

Еще чуть-чуть, и он меня здесь возьмет. Сейчас. Плевать он хотел на выстрелы, у него охрана и пистолет. Обращаться с оружием он умеет… хорошо.

– А теперь скажи «да», Полина. Что моей станешь. Верной будешь. Тогда выведу отсюда.

Сволочь. Он ждал. Ждал, пока мой страх нарастет до пиковой точки. Когда точно не скажу нет. Когда уже не выйду отсюда самостоятельно.

– Откажешь, останешься здесь. Достанешься тем, кто в мой клуб пожаловал. Я щедрый хозяин.

Вот так, значит?

Он отпускает меня. И возвращает пистолет к виску. А перед этим проводит языком по металлу там, где касалась к нему я.

Распахиваю глаза. Сумасшедший.

– Вкусная ты, Полина. Одной ночью не словлю насыщение. Буду брать тебя столько, сколько захочу. И когда захочу.

Я шумно дышу.

Почти ненавижу его. Полчаса назад хотела, хотя и страх разливался по венам жгучим огнем. Но хотела и позволяла трогать себя.

Сейчас ненавижу.

– Послушай…

– Слушаю, – победно усмехается дьявол.

– Я могу деньги достать. Сколько мне заплатить за свою свободу? Скажи, я найду…

Лицо Рустама вмиг меняется. От агрессии, пышущей внутри, даже вена на лбу вздувается. Он сам весь огромный делается, и глаза его кровью наливаются.

Страшно.

Очень страшно.

– Ты думаешь, у меня есть проблемы с деньгами? – низко прорычал он.

Рустам мрачнеет. Злится.

Нашла, что предложить успешному бандиту, Полина.

– Это лишь отступные. Чтобы не просто так… – сердце бьется учащенно, – я заплачу. Сколько скажешь заплачу. И разойдемся, как в море корабли… пожалуйста.

– Заткнись, Полина.

Я взрываюсь. И все равно, что почти голая перед зверем сижу. Дразню его, время тяну. Неизбежное оттягиваю.