– Арон, ты проголодался, наверное, с дороги, – максимально ласковым тоном начала я. Мужчина отвлекся от дочери буквально на секунду.

– Есть немного, – сознался он.

– У нас есть пирожки с капустой.

– Я их сама стряпала, вместе с тетей Рутой и Иветтой, – тут же похвалилась Софи.

– Да ты моя хозяюшка, – похвалил Арон непоседу, которая уже требовала отпустить её на пол.

– Сейчас я их принесу, пап, – пообещала она, уже на полпути к кухне.

– Через двадцать минут будет готов обед. Как бы тебе этими пирожками аппетит не перебить, – поделилась я своими сомнениями с мужчиной. Арон пожал плечами и шагнул ко мне. Я же глянула на часы и виновато произнесла. – Мне уже надо бежать в больницу. К нам много раненных солдат сегодня привезли.

– Знаю, – кивнул Арон и снова обнял меня. Погладил по щеке свободной рукой и признался. – Но я не хочу, чтобы ты куда-то сейчас уходила. Хотя бы сегодня.

– Я не могу подвести пана Томека…

Повисла тишина, вскоре прервавшаяся топотом маленьких ножек.

– Пап, пап, – вмешалась в наш разговор Софи, уже прибежавшая обратно с тазиком пирожков. – Смотри, какие красивые пирожки у нас получились.

– Да, действительно, красивые, – Арон отступил на шаг от меня и принялся с особой внимательностью рассматривать детскую стряпню.

– Софи, солнышко, – обратилась я к дочери. – Мне сейчас нужно бежать в больницу, а ты, пожалуйста, пригляди за папой, пока меня не будет.

– Хорошо, мам, – серьезно ответила Софи. – Обязательно пригляжу.

Арон весело хмыкнул, а я, наклонившись, чмокнула дочку в щечку. А после повторила этот трюк и с мужчиной, ловко уцепив его за воротник.

– Смотрите, не балуйтесь сильно без меня, – наказала я, ускользнув от объятий мужа. И тут же поставила условие. – Только со мной за компанию.

Софи рассмеялась, а я, послав ей воздушный поцелуй, выбежала за дверь. Затворив оную за собой, я закрыла глаза и устало прислонилась к ней спиной. Всё-таки это сложно.

– Пани Аннели… Гаррах, – позвал меня Войтек, с очевидным усилием добавив фамилию к моему имени. Он явно сейчас старается соблюсти все приличия. – Давайте, я вас довезу до Ратуши, чтобы вы точно не опоздали.

Кивнула, понимая, что нам надо поговорить. Капитан открыл для меня переднюю дверь, и опять я не стала спорить. Комок мешал говорить. Скользнула на сидение и уставилась в окно, пытаясь собраться с мыслями.

Машина тронулась в путь, и Войтек первым решил нарушить молчание.

– Ты можешь не рассказывать мужу о Барге, – тихим голосом предложил он. – Никто из моих подчиненных не проговориться о ребенке.

– Отчего такая уверенность? – с тусклым любопытством уточнила я.

– Никто не посмеет тебя оскорбить после того, как ты спасла солдат.

Усмехнувшись, я покачала головой.

– Проговорятся, не они, так Софи или мальчишки. Да и не хочу я ничего скрывать от Арона. Сама все расскажу, сегодня же вечером, – твердо закончила я. И если реакция будет бурной, сразу попрошу развода. Черт, надо было все-таки узнать, при каких условиях его можно получить. И с кем остается ребенок… Покачала головой, уже начиная переживать за Софи. Как она к этому отнесется? Дети всегда очень болезненно переживают развод родителей.

– И обо мне расскажешь? – глухо уточнил Войтек, пытливо взглянув в мои глаза.

– Не знаю, – призналась я. Впрочем, выбора у меня все равно особого нет. О нашем с капитаном романе уже все местные кумушки шепчутся. Я обхватила пальцами виски, прикрывая ладонью глаза. Но если я и о Войтеке сегодня расскажу, то буду выглядеть блудницей в глазах Арона. А это несправедливо по отношению к Аннели, она бы на Войтека никакого внимания не обратила. – Не уверена, – пробормотала я и, взглянув в глаза капитана, спросила. – А стоит?

Войтек снова на пару мгновений отвлекся от дороги, взглядом выражая недоумение.

– Вы же Арону ничего не рассказали, пан капитан.

– Я не хотел тебя скомпрометировать.

– Но при этом жаждешь, чтобы я это сделала сама? – этот вопрос вырвался сам по себе. Просто не успела вовремя прикусить язык. Войтек ведь сам должен понимать моё положение и как вся эта история будет выглядеть в глазах Арона. Сначала Барг, потом Войтек…

Твою матрешку, ну почему я позволила себе увлечься капитаном? Я же много раз убеждала себя, что нельзя, что надо дождаться официального подтверждения гибели Арона. И все же не уследила за глупым сердцем. Уткнулась лицом в ладони, с трудом подавляя всхлип. Как же больно?!

– Господи, ну почему я позволила себе влюбиться?! – простонала я. И тут же осеклась, осознав, что я сделала. В одном предложении я умудрилась дважды проговориться. Здесь есть Боги, но нет Господа.

Войтек резко затормозил и посмотрел на меня. Я же огляделась по сторонам, чтобы понять, как далеко мы от Ратуши. Если что буду спасаться бегством. А вон там центральная площадь.

– Аннели, – позвал меня мужчина шепотом, пытаясь поймать мой взгляд. – Это правда?

– Войтек, я замужем, у нас с Ароном дочь… – зачем-то напомнила я ему. Или себе? – Я не имею право на эти чувства. Поэтому просто забудь то, что услышал. Так будет лучше.

– Аннели, ты забыла наш разговор под дождем? Я обещал, что буду бороться за наше счастье, даже если твой муж вернется, – он ласково улыбнулся и дотронулся до моей щеки. – До этого я не вмешивался только по одной причине: думал, что ты любишь Арона. Ты ведь его так ждала…

Покачала головой, пытаясь подобрать такие слова, которые удержат его от поспешных действий.

– Дай мне несколько дней, Войтек, – попросила я. – Я сама ещё не понимаю, как жить дальше. – Мужчина явно хотел что-то возразить, но я жестом остановила его. И задала вопрос, который не давал мне покоя. – Ты говорил, что подавал запрос в штаб по поводу моего мужа. И его последнее место службы было на заставе до прорыва войск противника.

– Твой муж, как оказалось, служил в секретном подразделении. Сбежав из плена, он каким-то чудом сумел выйти на наших разведчиков. Присоединился к ним. Шпионил, осуществлял диверсии, выкрадывал нужные документы, убивал…

– Перестань, Войтек, – попросила я устало. – Арон сделал всё возможное для нашей победы. Он – герой, как и все остальные наши защитники.

– Он ничего не сделал, чтобы вас спасти, – прошипел капитан гневно.

– Значит, не мог, – твердо закончила я. – Мне надо идти, Войтек.

Я торопливо вылезла из машины и бегом устремилась в больницу. Выделенное мне время уже закончилось, когда я вбежала в операционную. Поспешно накинула халат, помыла руки, кидая на целителя виноватые взгляды. Прикрыла на минуту глаза, чтобы взять себя в руки. Все проблемы надо оставлять за пределами операционной. Хирург должен быть полностью сосредоточен на операции, ведь от него зависят жизни пациентов. Я понимала, что здесь целитель не допустит серьезных промахов, но сама не могла себе их позволить. А вот уволить пан Томек сможет.

Вытерев полотенцем руки, я натянула перчатки и подошла к операционному столу. На столе лежал уже полностью обнаженный мужчина с осколочными ранениями ног и живота. Похоже, он тоже недавно наступил на мину.

– Опоздали на три минуты, – строго произнес пан Томек. И я кивнула в ответ. – Вытяните руки вперед.

– Что? – переспросила я.

– Вытяните вперед руки, – повторил целитель терпеливо. И я послушалась, с радостью отмечая, что пальцы уже не дрожат. – Отлично. Берите инструменты и начинайте вытаскивать осколки из ног.

– Я хотела уточнить у вас, пан Томек, – я взяла скальпель и пинцет, отмечая, как аккуратно целитель делает разрез на животе.

– Да?

– Почему целители решили вытаскивать пули и осколки хирургическим способом, а не магическим, – я приступила к обработке с самых неопасных осколков, тех которые были видны невооруженным взглядом.

– Стазис. Он не допускает больше никакого магического вмешательства, – терпеливо пояснил целитель, начиная аккуратно расширять рану, чтобы найти и достать осколок.

– То есть исцелять вы будете только после того, как снимите стазис? – уточнила я.

– Именно так, поэтому наши алхимики и создали такие нитки, которые полностью растворяются в организме.

Кивнула и, заметив, с каким напряжением пан Томек вытаскивает осколок, замолчала. Лучше в перерыве буду задавать уточняющие вопросы. Тем более, что и мне пора заняться более опасными осколками.

– Готово, – объявила я минут через двадцать. Целитель осмотрел мою работу каким-то особо цепким взглядом и кивнул.

– Можете зашивать раны, Аннели, – в его голосе мелькнул вопрос. Сам не уверен, смогу ли я справиться с этой задачей?

– Хорошо, – преувеличенно бодро ответила я. И уже через минуту начала орудовать большой прямой иглой. Других видов игл здесь не было. И я это обязательно исправлю.

Ещё через пятнадцать минут мы закончили с наложением швов, и пан Томек спросил, что ещё, по моему мнению, нужно сделать до вывода пациента из стазиса.

– Вколоть крововостанавливающий эликсир, минимум десять мер, – я пожала плечами, оглядывая свежие швы. Целитель кивнул медсестре, которая нам помогала. Оглядев других пациентов, я добавила неуверенно. – И, наверное, обезболивающее или снотворное тоже стоит вколоть.

– И как вы догадались, что я не буду заниматься ранами на ногах? – с улыбкой уточнил пан Мыскевич.

– Они не несут угрозы его жизни, а у нас ещё много пациентов.

Целитель кивнул и, дождавшись, когда медсестра введет лекарство, сделал заковыристый пас рукой. Пара движений над приходящим в себя мужчиной и раны на животе затянулись волшебным образом. К сожалению обезболиващее средство подействовало не сразу, но пан Томек усыпил пациента ещё одним магическим плетением.

А мы перешли к другому раненному бойцу. Ему повезло меньше: изувечена была вся правая половина тела. На него мы потратили целый час. И я уже помогала целителю с ранами на торсе. С пулевыми ранениями было в некотором роде проще, их было меньше, чем осколков, но все они были в опасных местах.

После четвертой операции я решительно прервала конвейер.

– Нам нужно пообедать, – твердо произнесла я. Пан Томек удивленно посмотрел на меня, после чего перевел время на часы и медленно кивнул.

– Я сейчас всё организую, – тут же пообещала медсестра и метнулась в коридор. Мы двигались не так быстро: как-то разом навалилась усталость. Сняли перчатки и халаты и направились на выход из операционной.

В небольшой комнате мы с медсестрами ещё накануне организовали «ординаторскую». Именно там Фелисита накрыла нам стол.

– Вы меня приятно удивили, пани Аннели, – с улыбкой признал Томек, когда мы утолили

– Мы же решили в больнице не отвлекаться на ненужные формальности, – напомнила я целителю.

– И вы первая нарушили эти договоренности, – пожурил меня целитель. Я честно порылась в памяти, но так и не вспомнила, когда я обратилась к нему с приставкой «пан». – Попробуем снова избавиться от привычного «официоза»? – предложил Томек. И я кивком обозначила согласие. Мысли тут же унеслись к Арону. Ему точно не понравится такая фамильярность в нашем общении. Тяжело вздохнула и тут же поймала взгляд Мыскевича. – О чем задумалась, Аннели?

Покачала головой и тут же придумала подходящую тему для разговора.

– Об иглах, – произнесла я уверенно. – Мне кажется, что для сшивания ран лучше использовать изогнутые иголки…

И жестами попыталась объяснить, чего я хочу и почему, добавив и вербальные объяснения. Целитель задумался и неопределенно покачал головой.

– Надо будет попробовать, – в заключение своих раздумий постановил он. – Сегодня же свяжусь с одним знакомым, чтобы он изготовил нечто подобное.