Григорий от нечего делать как-то легко и быстро выучил этот номер наизусть, даже не подозревая, какую грандиозную роль сыграет он в его будущей судьбе…

2019-й. Хмеймим

Полковник прикрыл глаза и шумно втянул носом горячий воздух, прислушиваясь к предполётной суете. Надо бы проверить лично, как там дела у обитателей лазарета… Сидячие – сидят. Лежачие – лежат. Всё штатно. Только что это за дикий взгляд у счастливого обладателя тельняшки?

– Эй, морячок, ты что, боишься летать? Это же не страшнее, чем плавать?

– Как же не страшнее? Плавать я умею, а летать ещё никогда не доводилось… – И дико вращает глазами.

– Это ты неправ: не все корабли причаливают к берегу, но зато все самолёты всегда возвращаются на землю…

«Так, этому – феназепам, пока не наделал бед…»

Этот отсутствующий взгляд и вылезающие из орбит глаза были хорошо знакомы Распутину ещё по Афганистану…

1987-й. Афганистан

Первое знакомство с Бамбуком – лейтенантом Бамбуровским – состоялось перед учебным выходом, когда экипажи уже рассаживались по машинам. Комбат подвёл к замыкающему БМП плотного низенького лейтенанта в полевой форме, представил и объявил:

– Вот вам новый командир, только что из училища. Присмотрите и присмотритесь…

Распутин тогда ещё не знал, что блуждающий взгляд лейтенанта означает крайнюю степень возбуждения, за которой следует неадекватное, на грани помешательства, восприятие окружающего мира и непредсказуемые действия. Хотя что-то неладное в поведении Бамбуровского видно было сразу.

Чудеса начались, как только машина отстала и экипаж потерял визуальный контакт с колонной. Внутри бээмпэхи был слышен только командирский крик, заглушавший рёв двигателя. Бамбук отдавал приказы один дурнее другого, командиру по рации непрерывно сообщал об ордах басмачей, круживших вокруг боевой машины. Требовал от башнёра вести непрерывный огонь по врагам. Из БМП десанту конструктивно плохо виден окружающий мир, но наводчик-то в башне! Он орёт: «Куда стрелять?» В ответ – мат… В конце концов Бамбук выгнал из башни наводчика как предателя-мусульманина и будущего заключённого и сам сел на его место. С этой минуты пулемёт строчил не умолкая.

С трудом успокоив расстроенного до слёз наводчика, под грохот очередей Григорий задремал. Проснулся от тишины и резких ударов прикладом по броне. Выбравшись под солнце, обнаружил свою машину, стоящую в одиночестве на песчаной горе со слетевшими гусеницами, и визжащего лейтенанта. Дело обычное. БМП при поворотах боится песка, щебёнки и легко разувается. Надо было притормозить, а он приказал механику гнать. Кругом не было видно даже следов колонны, внизу дымила очагом маленькая сакля.

Высказав лейтенанту всё, что они думают о его командирских способностях, и обув машину, разведчики обнаружили своего Мальчиша-Кибальчиша бодро докладывающим по рации о вооружённом мятеже отделения и об обнаруженных сигнальных дымах врагов. Лейтенант уже не воспринимал короткие матерные слова Потапыча о немедленном возвращении. Григорий понял, что парня пора вязать.

Так он, спутанный ремнями, и приехал в расположение полка. Весь обратный путь пулемёт молчал, толпы пеших и конных врагов растворились, несостоявшийся герой-разведчик выл и грыз путы, не забывая напоминать экипажу о скором расстреле.

В разведке есть святое правило: если разведчики отказываются воевать и служить с человеком, он вылетает из подразделения. Этот воин был просто опасен для себя и окружающих. Убыл из разведроты быстро, как и появился.

Григорий был уверен, что отправят лейтенанта от греха подальше в СССР, однако судьба распорядилась иначе. Бамбуровский осел в самом безопасном месте полка – в строевой части. Полковой писарь, интеллигентнейший ефрейтор из студентов-неудачников, перемежая мат с «отнюдь» и «позвольте», жаловался Айболиту на свою службу с новым начальником.

– За что мне такой командир? Что и в какой жизни я натворил? Вся книга о Швейке в одном лице. Всех, включая коллег-офицеров, считает быдлом. Сам – белая кость, патриций. Разговаривает тихо, вежливо, на «вы»… Требует неукоснительного исполнения устава, обращение к нему только строевым и т. д. и т. п. На жаре он в ПШ^[2], застёгнут на все крючки, перепоясан всеми ремнями. На всех собраниях и политинформациях агитирует с пеной у рта за коммунизм и при этом – фарцовщик конченый. Как это всё совмещается, не понимаю!

Бамбук, коротышка с красным мокрым лицом, действительно представлял собой пугающе-комичное зрелище. Целый день слонялся по территории, спрашивая у первогодков точное время. Если блеснувшие на солнце часы были не советского производства, немедленно конфисковал как вещь, имеющую подозрительное происхождение. Ещё он по вечерам любил ходить у палаток и техники, прислушиваясь к звукам музыки. Не надо, наверное, рассказывать, куда попадали обнаруженные приёмники и магнитофоны.

Очевидно, розничная коммерция настолько увлекла лейтенанта Бамбуровского, что вскоре он решил сделать свой бизнес многоотраслевым. Тем более что представилась реальная возможность. Некоторое время назад из Союза случайно привезли ящик учебных гранат – такие же, как настоящие, только чёрные. Каптёрщик пинал его из угла в угол: руки не доходили содержимое выкинуть, а ящик пустить на дрова.

А потом изобретательный Григорий предложил перекрасить их в привычный зелёный цвет и продать оптом на базаре. Сам Распутин вскоре отбыл в очередную командировку с разведкой, но посеянные им зёрна упали на благодатную почву и проросли. Бойцы провернули торговую операцию за рекордно короткий срок и ухохатывались в курилке, представляя себе морду лица ведущего бой моджахеда с кольцом от «удачной» покупки в руке!

За этим делом их и поймал Бамбук. Вычислив суть и участников сделки, собрал главных фигурантов и объявил: «У вас два пути: или отстёгивать с каждой операции по тысяче афганей, или готовиться к встрече с особистом и трибуналом, закрывающей как минимум путь в любой вуз на гражданке». Слово «рэкет» тогда было незнакомо, но это вымогалово ребятам не понравилось. Короче, консенсуса с Бамбуком не случилось. А вечером в полусерьёзной спортивной схватке с Ежовым он так больно ударился о землю, что выбыл из строя почти до конца срочной службы Гриши.

Ёжик, отправив в госпиталь незадачливого вымогателя, провёл воспитательную беседу с личным составом. Бойцы узнали, что все люди наделены интеллектом, но у присутствующих он проявляется бессимптомно. И что мозг – единственный думающий орган человека, но не единственный, принимающий решения… А после лекции помрачнел, посмотрел в окно и сказал больше для себя, чем для окружающих: «А с Бамбуровским будут ещё проблемы, и немалые…»

Как в воду глядел…

СПРАВКА

Автор не был «за рекой», хотя с военной службой знаком не понаслышке: два года срочной, год прапорщиком и шесть лет – до распада СССР – офицером ПС. Про Афганистан писал по мотивам воспоминаний Игоря Ристолайнена (разведка 395-го МСП).

Глава 2
А вы тот самый Распутин?

Борт, подрагивая и натужно завывая движками, задрав нос, быстро набирал высоту и заваливался набок почти в боевом развороте. Лётчик стремился не выбиться из графика и уложиться в отведённый коридор пространства и времени. В небе над воюющей страной это не вежливость, а необходимое условие выживания.

Полковник, притулившись в кресле на корме и опершись спиной об эвакуационную каталку, прикрыл глаза, вспоминая обстоятельства, при которых он впервые услышал вопрос: «А вы тот самый Распутин?»

Его угораздило попасть в карантин во время применения бактериологического оружия против советских войск в Афганистане. Информация о готовящейся диверсии приходила из КГБ и ГРУ. Разведка рыла носом землю в поисках диверсантов. Бойцы валились с ног, забыв, когда спали больше четырёх часов. Хадовцы и афганский царандой тоже стояли на ушах и всё равно не усмотрели, проворонили. Веской причиной неудачи было то, что перекрывали дороги и тропы из Пакистана, шерстили афганских моджахедов. Но контейнеры с биооружием сюда доставляли и заражали им водоёмы совсем другие люди, носившие мундиры ДРА и даже СА, с подчинением непосредственно Москве, до которых спецам 40-й армии было не дотянуться.

Враги всё очень хорошо продумали. Расчёт был сделан на основные инстинкты самосохранения. Жара стояла жуткая. Жажду гораздо сложнее переносить, чем голод. Она легко отключает механизмы социализации. Когда фляжки пусты, а во рту нет слюны даже для плевка, некоторые формальности отбрасываются как ненужные. Распутин видел это своими глазами. После изнурительного дневного перехода к месту привала его роты прибыл вертолёт, привёз разведчикам воду и очередного проверяющего в полковничьих погонах. Вертолётчики вытащили резиновые бурдюки с водой, и серая, пыльная солдатско-офицерская масса рванула к ним. Передача телеканала «Дискавери» о буйволах на водопое во время засухи слабо способна передать этот забег.

Полковник с улыбкой туриста встал на пути стада к воде.

– Здравствуйте, това… – успел бодро крикнуть он перед падением.

Обезумевшая толпа, не обращая на него никакого внимания, рвала завязки узких горлышек резервуаров, толкаясь и матерясь.

Пилоты, опытные и повидавшие виды ребята, тонко чувствующие текущий политический момент, подняли ошалевшего, помятого ревизора и, разговаривая с ним как с больным, капризным ребёнком, повели под руки в вертолёт.

Он всхлипывал и бормотал:

– Полковник – я! Как же! Надо порядок, дисциплину!

Вертолётчики загрузили в дюралевое чрево столкнувшегося с прозой армейской жизни столичного визитёра со словами:

– Посидите тут, так лучше будет…

Возвращавшимся в пункт постоянной дислокации после тяжёлого боевого похода мотострелкам 66-й бригады повезло меньше. На их пути не встретился водовоз, но нашёлся заражённый холерными палочками водный источник.

Предупреждённые сто раз плюнут на любое предупреждение, если за спиной многодневный бой, хорошо потрепавший тело и душу, во флягах ни грамма воды, а температура воздуха плюс сорок. Если не погиб в бою, то как можно погибнуть от воды? Испокон веков предназначение этой божественной жидкости – спасать, а не убивать. Это даже малыши знают. И вообще, кто в юности не уповает на свою счастливую звезду? Кто на войне ждёт собственной гибели? Кто в наши дни верит в отравленные источники?

Не подумали об опасности наши джелалабадские мотострелки. Напились, умылись, залили фляги и вернулись в бригаду, заражённые холерой. В течение суток заболело больше половины личного состава. Боевые действия бригады были приостановлены. Душманы получили так необходимую им передышку.

Григорий доставил двоих пациентов в медсанбат в момент принятия решения «всех впускать, никого не выпускать!» и был моментально мобилизован на войну с эпидемией. Вооружённого шваброй и ведром с карболкой Распутина буквально впихнули в инфекционное отделение, запомнившееся на всю оставшуюся жизнь.

В нескольких палатах на железных кроватях и низких деревянных кушетках лежали голые больные солдаты, прикрытые простынями. Крайне обезвоженные, худые, истощённые, бледно-серые, с заострёнными носами, выступающими скулами, бледно-синюшными воспалёнными губами и безразличными затуманенными взглядами. В палатах, несмотря на позднее время, жарко. В локтевые вены подключены капельницы, иным по две одновременно. Быстро-быстро капаются растворы, часто струйно, штативы меняются один за другим. Несколько человек в крайне тяжёлом состоянии – то «загружаются», теряют сознание, то при интенсивном внутривенном вливании приходят в себя. При этом из больных постоянно выделяется серая кишечная жижа, стекающая по клеёнке на пол. Солдат периодически рвёт фонтаном мутной «воды», похожей на ту, что течёт снизу…