– Ох как чудесно! – заявила Мони и немедленно отправилась в кладовую за бумажными тарелками.

Мама за кухонной стойкой вытирала полотенцем вымытую после ужина кастрюлю.

– Когда ты успел его купить, Патрик? – натянуто спросила она.

– Ушел с работы немного пораньше.

– Студенты не возражали?

Папа в упор посмотрел на нее.

– Нет, не возражали. Кроме того, сегодня особый повод.

– Что за повод? – Я наклонила коробку, чтобы рассмотреть содержимое.

Марлоу поддела пальцем белую глазурь и облизнула.

– Завтра мы все идем в суд. – Отец покосился на маму.

– Зачем?

– Ну… – Он глубоко вздохнул. – Марлоу официально станет частью нашей семьи.

Я тоже непроизвольно глянула на маму. Ее щеки вспыхнули.

Вернулась Мони со стопкой бумажных тарелок, украшенных орнаментом из розовых и голубых цветов.

– Для особенного дня.

– Мы удочеряем Марлоу. Она будет твоей сестрой, Айла. – Папа выпятил грудь. По его лицу расползлась широкая улыбка.

– Я думала, она уже моя сестра.

Вслед за Марлоу я обмакнула палец в глазурь, только не в белую, а в черную.

– Эй! – Она отпихнула меня. – Подожди, пока Мони отрежет тебе кусочек.

Папа наклонился к ней.

– Марлоу, ты понимаешь, что это значит?

Марлоу улыбнулась.

– Мне не придется уходить?

– Нет, зайка, не придется. Ты часть нашей семьи. Я твой папа, а Стелла твоя мама.

Хлопнув дверцей, мама убрала кастрюлю в шкафчик.

– Мам, значит, у тебя теперь будет две дочери, – сказала я.

Не удостоив меня ответом, она шагнула к коробке с тортом. Лицо у нее пылало. Она протянула руку и сильно ударила по торту ложкой. Один раз, другой. Затем кивнула на потрескавшееся угощение.

– Ну, кому кусочек? – и с невозмутимым видом потянулась за тарелкой.

* * *

Проснувшись посреди ночи, я села в постели. До моего слуха донеслись приглушенные голоса. Тихий шепот постепенно становился громче, резкие интонации били мне в уши точно стрелы. Я не могла разобрать ни слова. Да и не хотела. Боялась услышать то, что произносили эти разгневанные голоса.

Не помню, когда ее заметила, но испуга не почувствовала. Мне было только любопытно, когда и как она там оказалась.

Марлоу сидела в углу в окружении моих плюшевых игрушек и кукол. Затем она медленно поднялась, подбежала и закрыла мне уши маленькими ладошками, так что в конце концов не осталось ничего, кроме звука ее дыхания возле моей груди.

Глава 11
Интервью

[Студия]

Джоди Ли: То есть вы не считаете себя склонной к насилию?

Марлоу Фин: Если меня не провоцировать, я никого и пальцем не трону. В противном случае, разумеется, я отреагирую. Как любой нормальный человек. Людям свойственно проявлять ответную реакцию. Мы не морские кораллы.

Джоди Ли: Кое-кто утверждает, что за вами закрепилась определенная репутация.

Марлоу Фин: Какая репутация?

Джоди Ли: Не секрет, что у вас… вспыльчивый характер, скажем так. В частности, вы проявляли несдержанность в отношении представителей прессы.

Марлоу Фин: Пиявки не являются представителями прессы. Они не журналисты. Вот вы журналист, Джоди. Они – нет.

Джоди Ли: Пиявки, о которых вы постоянно упоминаете, – папарацци?

Марлоу Фин: Хуже.

Джоди Ли: То есть?

Марлоу Фин: Папарацци делают снимки. Приятного мало, да. Но пиявки пишут ложь. Знаете, как снять пиявку, Джоди?

Джоди Ли: По правде говоря, никогда с ними не сталкивалась.

Марлоу Фин: Нужно найти, где у нее рот. В этом весь фокус – нужно взять ее за глотку.

Джоди Ли: Не возражаете, если я перечислю несколько прозвищ, которыми вас наградили «представители СМИ» – назовем их так?

Марлоу Фин: Конечно. Почему бы и нет?

Джоди Ли: «Безумная Марлоу», «взрывная Фин», «чокнутая Эм»…

Марлоу Фин: Очаровательно, не правда ли?

[Подборка видеоматериалов, Марлоу и представители СМИ]

Джоди Ли: Бесспорно, Марлоу заслужила репутацию человека, избегающего внимания прессы и порой склонного к несдержанности. В 2006 году в ходе инцидента возле отеля «Иви» она вытолкнула на улицу фотографа, сломав ему руку. Весной потерпевший подал иск, но спор был урегулирован во внесудебном порядке. Подробности до сих пор не разглашаются. В 2010 году на Марлоу снова подали в суд – теперь за то, что она вылила бутылку воды на голову репортера в Нью-Йорке.

[Студия]

Марлоу Фин: Я никогда и никого не трогала. Фотограф у «Иви» меня толкнул. Я просто пыталась выбраться оттуда в целости и сохранности.

Джоди Ли: А как же крики и ругань? В прессе это назвали «истерикой».

Марлоу Фин: [Пожимает плечами] Пускай говорят что им угодно. Если они так напечатали, еще не значит, что так и было. Мы живем в ужасном мире, правда?

Джоди Ли: Я собираюсь затронуть тему, о которой, возможно, нелегко говорить. Попробуем?

Марлоу Фин: Вы прирожденный дипломат, Джоди. Это мне в вас и нравится.

Джоди Ли: Значит, не возражаете?

Марлоу Фин: Валяйте.

Джоди Ли: У вас были некоторые проблемы с зависимостью. Говорю как есть. [Выставляет перед собой ладони] Полагаете, вы полностью от них избавились?

Марлоу Фин: Я никогда не избавлюсь от них до конца. Но сейчас мне определенно лучше.

В моей жизни бывали по-настоящему темные дни. Вряд ли многие отдают себе отчет в том, что снимки в журналах и на рекламных щитах – всего лишь образы. Всего лишь чьи-то представления обо мне. Они и близко на меня не похожи.

Джоди Ли: Можете немного рассказать об этих темных днях в вашей жизни? Я брала интервью у самых разных людей с зависимостью в прошлом либо в настоящем. И все говорят одно и то же: в какой-то момент они поняли, что достигли точки невозврата. Каким он был для вас – самый темный момент, когда все изменилось?

Марлоу Фин: Таких было… [Поднимает два пальца]

Джоди Ли: Расскажите о первом.

Марлоу Фин: Мой первый опыт работы моделью в Европе. Мы часто слышим о том, как модели отрываются на тусовках. Нюхают. Закидываются. У меня все было не так. По крайней мере, с самого начала. Я старалась ни во что не ввязываться – сосредоточиться на работе и не терять голову. Мне правда нравилась моя работа. Но, клянусь, чем больше я старалась удержаться на этом… канате… чем выше поднималась, тем сильнее мне предстояло упасть.

Все началось с одного косяка. Один косяк с травкой на вечеринке в Барселоне. Вроде ничего такого, да? Мне просто стало любопытно. Я… возможно, я этого хотела. Хотела упасть. Через неделю я пила без просыха. Пустые бутылки не лгут. Через месяц принимала кокаин и экстази почти каждый вечер, потом днем, каждый день. Мою жизнь заволокло туманом. Не буду лгать и говорить, что жалею. Потому что мне нравилось торчать. Нравилось чувствовать прилив жара и оцепенение. Голова как будто отделялась от тела и… я обретала покой. Но… [пауза]

Джоди Ли: Что – но?

Марлоу Фин: Я часто просыпалась, не зная, где нахожусь. Не помня, что делала. Что делали со мной.

Помню одно воскресенье. В то утро звенели церковные колокола. Я проснулась в каком-то отеле во Флоренции совершенно голая. На кровати не было даже простыней. Я лежала одна. Не знаю, что произошло: минувший вечер стерся из памяти. Я натянула одежду – вещи были не моими – и вышла на улицу. Я находилась за гранью похмелья. В том состоянии, когда похмелье кажется более приятной альтернативой. Окружающий мир затих. Умер. Прохожие меня словно не видели. Как будто я стала призраком. И тогда я поняла.

Джоди Ли: Сколько вам было лет?

Марлоу Фин: Восемнадцать. Еще ребенок. Хотя чувствовала я себя на пятьдесят.

Джоди Ли: И вы обратились за помощью.

Марлоу Фин: Да. [Почесывает лоб] Обратилась.

Джоди Ли: И как, сработало?

Марлоу Фин: Ну, я ведь еще здесь.

Джоди Ли: Как отнеслась к этому ваша семья?

Марлоу Фин: Никак. По крайней мере, в то время. Это было легко скрыть. Приезжая домой, я разыгрывала настоящий спектакль, с восторгом разливаясь о своей фантастической карьере и о тех местах, где побывала. В реальности же… мне хотелось остаться в одиночестве.

Джоди Ли: Ходят кое-какие слухи… Не могли бы вы кое-что прояснить?

Марлоу Фин: Хорошо.

Джоди Ли: Ваша сестра Айла вышла замуж в 2012 году. Вы присутствовали на свадьбе?

Марлоу Фин: Да.

Джоди Ли: Вы тогда уже завязали?

Марлоу Фин: Нет.

Джоди Ли: Правда ли, что вам не очень обрадовались?

Марлоу Фин: Нет, неправда. Я была подружкой невесты. Айла заставила нас всех надеть платья мятного цвета. [Улыбается]

Джоди Ли: Правда ли, что вы поссорились со своей матерью, Стеллой Пэк?

Марлоу Фин: Боюсь, на этот вопрос нет однозначного ответа.

Джоди Ли: То есть ссоры не было?

Марлоу Фин: Я этого не говорила. Мы с матерью действительно повздорили на свадьбе.

Джоди Ли: Хорошо, Марлоу. Тогда следующий вопрос: правда ли, что вы пытались задушить свою мать?

Глава 12

1996

Сойер насадил приманку на крючок и передал удочку мне. Жирный червяк собрался гармошкой на влажном металле; леска блестела в лучах солнца.

– Мой папа делает по-другому, – сказала я.

Стоячая вода в пруду была теплой. От червя исходил металлический запах.

– Я сегодня уже поймал шесть окуней. Закидывай.

Марлоу сидела на большом пятнистом камне у самой кромки воды, свесив ноги в фиолетовых сандалиях и окунув пальцы. Затем она наклонилась и провела по поверхности воды ладонями.

– Смотрите, головастики.

Сойер опустился на колени и потянул ее назад за белую хлопчатобумажную майку.

– Осторожнее, не то свалишься в воду.

– Здесь неглубоко, – сказала я, забрасывая леску. Раздался приятный всплеск, по воде пошли круги.

Сойер подвел Марлоу к своему месту и протянул ей коробку со снастями.

– Вот. Выбирай приманку.

Марлоу открыла коробку на коленях, словно книгу, и начала перебирать крючки с ярким оперением. Наконец она взяла похожую на сережку тяжелую серебряную блесну в форме капли.

– Сойер, можно эту?

Тот кивнул, не поворачивая головы: его поплавок только что нырнул в воду, а леска натянулась.

– Есть еще одна!

Он вытащил трепыхающуюся рыбу на траву и поднял. Зеленая чешуя сверкала на солнце, оранжевое брюшко надувалось и опадало.

Марлоу вскочила на ноги, коробка со снастями отлетела в сторону.

– Не наступи на нее, – предупредил Сойер.

Марлоу взяла у него рыбу и, недолго думая, поднесла к губам.

– Марлоу, дай ее сюда.

Крепко зажмурив глаза, она коснулась губами рыбьего рта и радостно взвизгнула.

– Я это сделала!

– Фу, гадость, – простонала я, подтягивая леску и вновь забрасывая удочку.

Сойер обернулся ко мне. На лице у него играла широкая улыбка, веснушки на носу потемнели от солнца.

Мы трое успели крепко сдружиться в то лето. Лето теплых сумерек и ловли светлячков; языков, воспаленных от переедания фруктового льда; испачканных ног, которые никогда не отмывались до конца; потных шей и горячих слипшихся волос; беготни по высокой, до колена, траве, пока с наступлением темноты нас не звали домой, где мы укладывались в постели, испытывая головокружение от насыщенного событиями дня.

Мы были дома.