После чаепития, на котором наконец восторжествовала семейная идиллия, я поднялся к себе в комнату. Стратегию поведения на завтрашней экзекуции, именуемой внеочередным заседанием коллегии лекарей, мы уже обговорили с коллегами сидя в кафе, где мы потратили на это не один час. Продумывать альтернативные ходы было уже бессмысленно, потому что мы обсудили все возможные варианты событий. Всё равно ситуация может повернуться так, как не ожидал никто, везде соломки не подстелешь.

Я прочитал ещё одну главу в книге по бытовой магии, что неплохо угомонило мои нервы. Потом очищающая медитация, работа с золотым амулетом на пятой ступени, как и собирался. В этот раз пробрало чувствительнее, чем, когда впервые включал четвёрку, но вполне терпимо. Жаль нельзя сфотографировать магическое ядро до и после, а то завёл бы фотоальбом, чтобы сравнивать, какое было и какое стало. Но я точно знаю, что оно уже не такое, как было, когда я только узнал о его существовании в моём теле. Запас аккумулируемой энергии с тех пор увеличился в разы.

Чтобы окончательно привести организм в расслабленное состояние, я залез под горячий душ. Струи воды окончательно смыли остатки сомнений и неуверенности. Думал, что поборол их до этого, оказалось, что оставалось ещё немного. Теперь их нет. На всякий случай, забираясь под одеяло, взял с собой книгу, но она в итоге так и не пригодилась. Я заснул с ней в руке, так и не открыв. Даже название не прочитал, взял с полки первую попавшуюся.

Утро было бодрым, ясным и солнечным. Градусник за окном показывал минус двенадцать. Не то, чтобы очень холодно, но шарф лучше надеть. Вся семья на завтрак собралась вовремя. Мама казалась очень задумчивой и сосредоточенной, папа – как обычно спокойным и уравновешенным. Одного взгляда на него хватало, чтобы успокоиться самому.

– Ну что, готов? – спросил отец, когда я пришёл на завтрак и занял своё место.

– Готов, – коротко ответил я, подвинув к себе тарелку. – Как никогда бодр и решителен.

– Вот и замечательно, – кивнул отец. – Это главное, остальное пустяки. Никому не позволяй выбить тебя из равновесия. Ни на кого не злись и будь спокоен, как удав. Твоей реакции будут ждать и будут ей питаться, сделай так, чтобы они обломились, тогда ты будешь наблюдать за их реакцией, а это гораздо интереснее, чем рефлексировать самому.

– Хорошо сказано, – хмыкнул я. – Осталось только воплотить это в жизнь, а это уже сложнее.

– Легко только в носу ковырять, простите, что за столом сказано, – усмехнулся отец. – И то опасность существует, можно или палец сломать, или ноздрю порвать.

– Ага, везде надо быть осторожным, – кивнул я, продолжая уничтожать яичницу.

Хороший аппетит перед испытанием – хороший признак.

– Я сначала хотел предложить поехать туда пораньше, – сказал отец, переходя к кофе. – Но потом подумал, столько сидеть там перед входом в зал, нервы себе поднимать, ни к чему это всё.

– Поддерживаю, – кивнул я. – Я лучше пойду после завтрака книжку почитаю. И, пожалуй, помедитирую, чтобы быть готовым ко всему.

– Правильное решение, – ответил отец и взял в руки утреннюю газету, которая по будням обычно просто присутствует рядом с ним, но не читается.

– И как вы так можете? – в сердцах высказала мама, оставила кофе недопитым и вышла из комнаты.

– Кать, кстати, хотел тебе задать очень интересный вопрос, – сказал я, повернувшись к сестре, которая сидела озадаченная всем происходящим.

– Задавай, – сказала она, обрадовавшись смене темы разговоров.

– Обухов предложил мне в качестве мастера души в новую клинику взять тебя. Что ты об этом думаешь?

– Меня? – искренне удивилась Катя, даже вилку положила. – Но я же только на втором курсе учусь!

– Он это знает, – улыбнулся я. – Сказал, что, если ты согласишься, он пообщается с деканатом, чтобы тебя ускоренно подготовили по профилю, а потом переведёшься или на вечернее обучение, или на заочное.

– Ого! – Катя выкатила глаза и по выражению её лица я никак не мог понять, какие эмоции её больше переполняют, радость или испуг. – А можно хоть немного подумать?

– Конечно можно, – пожал я плечами. – Подумай. Это слишком серьёзный шаг, чтобы решать с кондачка.

– Нет, ты не подумай, я бы очень хотела с тобой работать, – спохватилась она, увидев мою реакцию. – Просто это так неожиданно.

– Не переживай, Кать, – снова улыбнулся я. – Я всё понимаю и ни капельки не обижусь, если ты решишь сначала полностью закончить институт. Я знаю, как это важно.

– Знаешь, Саш, – сказала Катя и сделала небольшую паузу. – А чего тут думать? Институт-то я получается всё равно закончу, так что передай Обухову, что я согласна.

– Спасибо, котёнок, – сказал я и дотянулся до неё, чтобы чмокнуть в щёчку. – Я лично прослежу за тем, чтобы тебе не пришлось пожалеть о принятом решении.

Глава 2

На заседание коллегии лекарей мы прибыли за пятнадцать минут до начала. Мой коллектив в полном составе был уже на месте. В зал потихоньку стекались лекари больницы. Члены коллегии в золотых и серебряных мантиях важно прошествовали по коридору без пяти девять.

Вслед за ними шли ещё двое без мантий, но в дорогих столичных костюмах, на груди отличительные знаки министерства здравоохранения. Увидев их, я сначала обрадовался, потом напрягся. Наверняка они приехали сюда не для того, чтобы меня защищать и подтверждать своё решение. Скорее всего это Захарьин обратился за помощью своего родственника, чтобы при них втоптать меня в грязь, чтобы они убедились в нашей некомпетентности и отозвали разрешение.

На часах ровно девять. Все, кому было надо, вошли в зал и двери закрылись. Нам было велено сидеть и ждать вызова. Минута шла за минутой, испытывая нервы на прочность. Уже двадцать минут десятого, на фоне тишины холла в зале слышны голоса, идёт совещание, что-то обсуждают, но нас никто не зовёт. А что они могут там обсуждать? Нас конечно, мы же являемся причиной всей этой суеты с участием столичных гостей. И что же можно так долго обсуждать за спиной? Пока я об этом думал, дверь открылась.

– Склифосовский и ваши люди, кто будут заниматься обучением, проходите, – сказал секретарь заседания и отошёл в сторону, пропуская нас внутрь.

Впереди всего зала стояли отдельно пять кресел, на которые нам указали. Родители пошли в конец зала искать свободные места. Народу сегодня было ещё больше, чем в прошлый раз, массовку создали знатную, сразу чувствуешь свою важность.

Московские гости сидели рядом с золотыми мантиями, в которые были облачены всё те же лица: Обухов, Захарьин, Гааз. Причём приезжие сидели как раз рядом с Захарьиным, что подтвердило моё предположение. Они приехали не меня защищать, а благодаря его стараниям и для исполнения его желаний.

– Александр Петрович Склифосовский, – торжественно объявил секретарь заседания достаточно громко, чтобы услышали и на галёрке. – Пройдите к трибуне.

Интересное начало, зато не успел соскучиться. Я спокойно, без резких движений, встал с кресла и чинной походкой проследовал по указанным координатам.

– Александр Петрович, – первым обратился ко мне сам Обухов. – Мы сегодня собрались здесь, чтобы прояснить для себя некоторые моменты и особенности метода, который вы собираетесь преподавать. Будьте любезны, расскажите коллегии и представителям министерства здравоохранения Российской империи, по просьбе которых и организовано сегодняшнее заседание, в чём особенность метода и его польза.

Эк он как заговорил. Явно вынужден был всё это произнести, он-то всё это знает, мы неоднократно обсуждали. И отчёты он видел, с пользой уже всё понятно. Я вдохнул полной грудью воздуха и начал вещать. Для того, чтобы ответить на эти вопросы, мне никакой бумажки и подготовки не понадобилось, о чём говорить, я знаю. Тут больше другая проблема встала, как ответить на этот вопрос достаточно кратко, что я постарался сделать.

Сколько в итоге я единолично сотрясал воздух в зале заседаний, точно не знаю. Думаю, минут десять, не меньше. Меня никто не перебивал и не пытался остановить, все с интересом слушали. Мне показалось, что в зале даже кто-то записывал, когда я рассказывал про суть метода и как именно осуществляется это самое точное точечное воздействие.

Когда мне показалось, что на вопрос я ответил полностью, сдержанно поклонился коллегии и залу, потом замер в ожидании продолжения допроса. Москвичи о чём-то перешёптывались между собой. Захарьин всё это прекрасно слышал и на его лице то и дело появлялась довольная и в то же время злобная ухмылка.

– Александр Петрович, – обратился ко мне, закончив обсуждение, один из москвичей, тот, что постарше. – Вы можете наглядно продемонстрировать свой метод? Ваши коллеги специально подготовили для этого пациентов.

– Да, конечно, – ответил я с невозмутимым видом и пожал плечами.

– Везите первого пациента, – распорядился секретарь заседания, открыв дверь и обращаясь к санитарам, которые находились в холле.

Как у них всё тонко проработано. Пока мы там сидели, никаких пациентов на каталках и в помине не было. Два дюжих санитара ввезли каталку и оставили её, зафиксировав колёса, в центре пустого пространства между президиумом и первым рядом, где сидели мои друзья и коллеги.

– Прошу вас, Александр Петрович, – обратился ко мне всё тот же москвич и сделал пригласительный жест рукой. – Думаю, диагноз для вас озвучить не проблема? А потом продемонстрируете свой метод. Мой коллега проконтролирует процесс.

Другой москвич, что выглядел чуть помоложе, встал со своего места и важной походкой направился к пациенту.

– Мастера души предоставите? – спросил я, уже стоя рядом с каталкой. – Перелом бедра без обезболивания лечить не стоит.

– Вы уже поставили диагноз, Александр Петрович? – вскинул брови старший москвич. – Вы же даже не осмотрели пациента.

– Чтобы понять, что это перелом бедра в данном случае не обязательно сканировать кость. Это понятно по ротации стопы наружу, – ответил я и улыбнулся. Неужели они тут не знают такого банального симптома? Без магии даже предварительный диагноз поставить не в состоянии? Вот она обратная сторона могущества и силы. – А, чтобы уточнить локализацию перелома и его особенности, я буду сканировать.

Я осторожно, чтобы не причинить боль пациенту, приложил ладонь к бедру мужчины средних лет. Судя по его напряженному лицу, он испытывал не только боль от перелома, но и дискомфорт от всей этой обстановки, что его демонстрируют при большом количестве людей, пусть это и лекари. Получается, что его просто сюда притащили, даже не предупредив? Это конечно не точно, но не исключено. Сканирование показало перелом диафиза кости на границе верхней и средней трети, больше смахивает на винтовой. Смещение есть и по оси, и поперечное, и по длине.

– Я могу попросить о помощи одного из моих коллег? – спросил я. Ногу надо повернуть и потянуть вниз, чтобы после срастания перелома она имела нормальную форму и длину. В зале раздались ехидные смешки. – Мой коллега поможет подержать ногу в определённом положении, чтобы было возможно полностью восстановить функцию конечности.

Смешки прекратились. У изголовья каталки застыл один из лекарей, сидевших до этого в зале, наверно мастер души.

– Нет, Александр Петрович, – подал голос Захарьин. Не вынесла душа поэта, не сдержался. – Вы должны справиться сами.

Вот же засранец! Это он потоком магии устраняет все смещения за несколько мгновений. Ладно, Ярослав Антонович, я тебе припомню. Даже москвич на него посмотрел с удивлением, но ничего в итоге не сказал.

Я дал понять мастеру души, что мы начинаем, дождался, когда пациент погрузится в глубокий сон и начал устранять смещения. Я взялся обеими руками за стопу, повернул её вертикально и одновременно потянул на себя. Скорее всего отломки встали на свои места, но как мне теперь подобраться к месту перелома и не допустить при этом, чтобы всё вернулось обратно? Вот для этого мне и нужен был помощник. Чтоб ты провалился сквозь землю, Ярослав Антонович!

Я начал перехватываться руками выше по ноге, стараясь, чтобы она не меняла положение. Хорошо, что есть такая вещь, как наркоз. В данном случае магический глубокий сон. Мышцы пациента расслаблены и не тянут на себя ногу, усиливая продольное смещение. Удерживая ногу за колено левой рукой, я положил ладонь правой на место перелома и приступил к сращению.