– Извините, Александр Петрович, – виновато пожал плечами Корсаков. – Мы просто давно знакомы с Иосифом Матвеевичем. Я сейчас всё сделаю. Мая, расслабьтесь и дышите ровно. Александр Петрович, приступайте.

– Света, следи пожалуйста за пульсом и давлением, – сказал я медсестре и начал работать.

Как и собирался, начал с крупных бронхов, стараясь хоть частично восстановить их проходимость. Краем глаза посматривал на капельницу. Когда я увидел, что энергия в ядре снизилась до половины, Света поменяла на штативе флакон, поставив второй. Проблем с пульсом и давлением не отмечалось, это хорошо. По итогу мне удалось частично восстановить проходимость долевых и сегментарных бронхов верхней и средней долей лёгкого, но заработала лишь небольшая часть спавшейся лёгочной ткани.

Пожалуй, здесь на сегодня хватит. Попытаюсь убрать метастаз в головном мозге и на сегодня закругляемся. Ещё раз просканировал всю голову, но других очагов не обнаружилось. Узел размером с фундук сидел в левой височной доле. Это гораздо лучше, чем в стволе мозга, тогда последствия могли бы быть гораздо тяжелее.

Я приложил ладонь к виску женщины и постарался провести к образованию тончайший пучок магической энергии так, чтобы минимально воздействовать на кору мозга. Хотя бы через одну и ту же точку, которую я для себя наметил. Я ведь понятия не имею, как отреагируют на это вмешательство нейроны серого вещества, поэтому постараюсь затронуть минимальное их количество. Если они даже не переживут такого вторжения, то погибнет очень мало, сравнимо с микроинсультом, который зачастую люди переносят на ногах, даже особо не обратив на это внимания.

Ещё пара минут и узел в височной доле уничтожен полностью. Как я и боялся, в веществе мозга образовался тонкий канал, уничтожив нейроны и их отростки на своём пути. Зато их и правда погибло незначительное количество, остался канал для оттока продуктов распада образования. Функционально эту небольшую потерю пациентка и не заметит, а оставлять метастаз в черепной коробке, где нет лишнего места, однозначно не вариант.

– Всё, Борис Владимирович, будите, – сказал я, глядя на него сквозь расплывающиеся зелёные круги. Опять не рассчитал. Жаль в шкафу на полке нет запасного ядра, сейчас заменил бы, как аккумулятор в автомобиле, и вопрос исчерпан. А разряженное ядро было бы неплохо тем временем подключить к зарядному устройству.

– Вы идите, присядьте, Александр Петрович, – встревоженно сказал Корсаков.

Гартман тоже заметил, что я не совсем в адеквате, подскочил ко мне и придержал под руку, пока я дотопал до кресла в углу.

– Свет, принеси кофе пожалуйста, – пробормотал я, закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла.

– Хорошо, Александр Петрович, – откликнулась медсестра. – Флакон меняю и бегу.

Жадно впитывать из окружающего пространства свободно витающие потоки энергии уже вошло в привычку и процесс начался словно сам собой. Погружение в восстановительную медитацию произошло быстро. Угасающее пламя ядра медленно, но верно разгоралось, восстанавливая силу и объём. Чтобы привести себя в норму, мне понадобилось меньше десяти минут, ежедневные занятия пошли на пользу. Жаль не было с собой золотого амулета, это произошло бы намного быстрее. Да он и не дал бы настолько опустошить ядро в процессе процедуры. Возможно я потихоньку и приду к тому, чтобы использовать его в работе. Но, пока я на такой дерзкий шаг пойти не готов.

Открыв глаза, я увидел, как эта двухметровая каланча, Гартман Иосиф Матвеевич, нашёптывает что-то успокаивающее на ушко своей супруге. Корсаков отошёл от стола и стоит у окна, не спуская глаз с пациентки. Третий флакон в капельнице ушёл почти на две трети, капли падали достаточно быстро.

Рядом со мной на столе стояла чашка кофе и на блюдечке красовались два эклера. Это Света позаботилась, чтобы я быстрее пришёл в норму. Я употребил всё меньше, чем за минуту, встал и подошёл к пациентке. Она была в сознании, но казалась ещё бледнее, чем когда пришла.

– Иосиф Матвеевич, – начал я. – Давайте мы лучше до завтра оставим её у себя в отдельной палате. Надо понаблюдать и, скорее всего ещё покапать сегодня ещё пару раз.

– Давайте я сам её дома прокапаю? – предложил он. Привычная картина, все считают, что дома лучше.

– Иосиф Матвеевич, я вынужден настаивать, чтобы Мая Абрамовна осталась здесь. Хотя бы до завтра.

– Тогда можно я останусь вместе с ней? – с надеждой в голосе спросил он.

– Конечно, пожалуйста, можете остаться. Но вообще у нас есть дежурный врач, суровой необходимости оставаться до утра у вас нет.

– Я всё понимаю, – произнёс Гартман и сделал грустное страдальческое лицо. – Я хочу побыть рядом с ней, если вы позволите.

– Да конечно позволю, о чём речь, – улыбнулся я. – Мы можем даже вторую кровать в палате организовать, это не проблема.

– Думаю, кровать не пригодится, – ответил Иосиф Матвеевич. – Стула вполне хватит.

– Ладно, – кивнул я. – Тогда на всякий случай поставим ещё кресло удобное в уголок, на нём хоть прикорнуть можно при желании.

Гартман лишь пожал плечами. А я подошёл к его супруге, привычно положив пальцы на лучевую артерию, чтобы посчитать пульс. Меньше сотни ударов в минуту, неплохо для её состояния. Света позвала санитаров с каталкой, мы немного подождали, когда раствор в третьем флаконе капельницы закончится и отвезли Маю Абрамовну в палату. Хотел сказать в лучшую, но они у нас все отличные. Иосиф Матвеевич, естественно, остался возле неё, а я распорядился, чтобы им сейчас же организовали чай и не забыли про обед, полдник и ужин на двоих. Не обеднеем.

Вернувшись в кабинет, сразу позвал заждавшихся сестёр. За ними уже начала собираться очередь, но, это тот самый случай, когда не надо торопиться. Кому надо – подождут.

– Как ваши дела, Клавдия Сергеевна? – спросил я, наблюдая за её движениями, пока она забиралась при поддержке сестры на манипуляционный стол.

– Уже лучше, Александр Петрович, – ответила она и улыбнулась. – И поясница гораздо меньше беспокоит, и стул наконец нормализовался.

– А вы мне раньше про проблемы со стулом не говорили, – упрекнул я. – Зачем скрывали?

– Да я особо не скрывала, – смущённо улыбнулась она. – Просто не стала отвлекать вас на такие мелочи. И задержка была не по неделе, а два или три дня максимум, а теперь каждый день.

– Так ты и есть стала по-нормальному наконец, – добавила Виолетта Сергеевна. – А то раньше было, не заставишь.

– Да, аппетит появился, – кивнула пациентка. – Даже немного в весе прибавила.

– Не прибавила, а восстановила, – возразила её сестра.

– Пусть так, – отмахнулась Клавдия Сергеевна. – Восстановила.

– Ну хорошо, раз так, – сказал я. – Сейчас посмотрим, как там ваши дела. Вполне возможно, что сегодня будет последняя процедура.

Я положил ладонь в проекции образования нисходящего отдела ободочной кишки. На прошлых сеансах я уже сформировал новую стенку кишки, состоящую из рубца и уменьшил образование со стороны брыжейки. Объём остался и правда небольшой, энергии в ядре достаточно, можно приступать к полному удалению.

Когда от образования не осталось и следа, я решил на всякий случай проверить всё с ног до головы. Не зря всё-таки делают протонно-эмиссионную томографию всего тела, метастазы могут оказаться где угодно. Проверил полностью брюшную полость, грудную клетку, таз, руки и ноги, голову. Всё чисто, кроме метастазов в позвоночник, опухоль больше никуда не выстрелила.

Особое внимание уделил поражённым позвонкам, для чего перевернул пациентку на живот. Восстановление губчатого вещества тел позвонков, в которых совсем недавно сидели метастазы, шло полным ходом. Наблюдалась небольшая воспалительная реакция и отёк, но я их быстро устранил.

– Ну вот, Клавдия Сергеевна, на этом мы, пожалуй, и закончим. – объявил я.

– Я даже поверить не могу, что всё так быстро разрешилось, – пробормотала она со слезами на глазах.

– Вот видишь? – спросила её Виолетта и улыбнулась. – Зато сколько мы тебя уговаривали. Боря говорил ведь тебе давно уже, что Александр Петрович творит чудеса.

– Вы сильно приукрашиваете, – рассмеялся я. – Никаких чудес, просто магия.

Оригинально прозвучало, не правда ли?

– Эх, – вздохнула Клавдия Сергеевна, спускаясь со стола. – Если бы все так могли, как вы.

– Смогут, – заверил я. – Может не все, но многие. С главным лекарем Санкт- Петербурга уже обсуждали проект организации центра онкологической помощи. Там будут работать специально обученные специалисты.

– Это замечательная идея, Александр Петрович, – улыбнулась Виолетта Сергеевна. – Бог вам в помощь во всех ваших начинаниях!

– Спасибо, его помощь мне тоже очень пригодится, – улыбнулся я.

– Мы с Борей хотели вас и ваших коллег пригласить в эту пятницу в баню, вы же не откажетесь?

– Я искренне сожалею, что не могу принять ваше предложение, но я в понедельник буду новую клинику открывать, так что мне сейчас, к сожалению, не до этого.

– Здорово! – улыбнулась, пытаясь скрыть разочарование, Виолетта Сергеевна. – Это у вас теперь будет собственная клиника?

– Не совсем собственная, – хмыкнул я. – Она будет принадлежать городской управе и финансироваться большей частью оттуда. Я буду там главным лекарем и на базе клиники мы будем обучать уже работающих лекарей и знахарей новому методу лечения.

– Отлично, ну какой же вы молодец! – воскликнула Клавдия Сергеевна. – Вы хоть адрес скажите, чтобы мы знали, куда надо обращаться и друзьям советовать.

– Набережная Фонтанки сорок, – не задумываясь сказал я. Обе сестрицы изменились в лице. Чёрт, я уже забыл про славу этого здания. – Насчёт призрака не переживайте, мы с ним поладили, он никого обижать не будет, только помогать.

– Ох, ну и выбрали вы себе местечко, – покачав головой сказала Клавдия Сергеевна.

– Приходите обязательно, – улыбнулся я. – Познакомитесь с Валерием Палычем и перестанете его бояться. Кстати, через полгода обязательно покажитесь, надо будет проверить, не появился ли где снова рост образования.

– А может? – удивилась она.

– Может, – кивнул я. – Но не обязан. Чтобы жить дальше спокойно, лучше проверить.

– Значит проверим, Александр Петрович, – улыбнулась она и пожала плечами. – Познакомимся заодно с вашим Валерием Палычем.

– Не пожалеете, – хмыкнул я.

Когда сёстры попрощались и ушли, мы начали в ускоренном темпе лечить широкий спектр простудных заболеваний. Не обошлось и без традиционных для зимы травм. Лечение повреждённых связок и переломов мне давалось всё легче. Я даже иногда умудрялся разговаривать с пациентами, занимаясь сращиванием сломанных костей.

Под занавес пришёл молодой мужчина, тридцати пяти лет, с выраженными болями в пояснично-крестцовом отделе. Серьёзные физические нагрузки в ближайшем прошлом он отрицал полностью.

– Не моё это дело, тяжести таскать, – хмыкнул он. – За меня это мои работники делают. У меня своя небольшая мануфактура по производству тканей для штор и портьер. Возможно вы даже слышали название “Фокин и Ко”?

– Мне кажется да, – ответил я, почесав затылок. – Давайте лучше вернёмся к вашей болезни. Скажите, когда всё это началось?

– Почти полгода назад, – вздохнул он. – Да вы наверно уже привыкли такое слышать. Сначала болело не сильно, потом всё сильнее. Утром трудно расходиться, потом чуть легче становится. А теперь дожил уже, что на работу приехать могу только на час позже, вовремя не успеваю, пока расхожусь.

– Угу, понятно, – кивнул я. Похоже, тут не просто остеохондроз. – Забирайтесь на стол и ложитесь на живот. Будем смотреть на вашего врага.

Забирался мужчина с большим трудом. Мы со Светой вдвоём помогали ему. Я приложил ладонь к пояснично-крестцовому отделу позвоночника, ожидая снова увидеть новообразование. А вот фигушки! Вместо этого я обнаружил выраженный воспалительный процесс в поясничных и крестцовых позвонках, крестцово-подвздошных сочленениях и тазобедренных суставах с отёком костного вещества.