– Английское и французское слово, – поправляет месье Ортиз. – «Vogue», произносимое с закрытым «о», – это слово, используемое англоговорящими людьми для обозначения того, что сейчас в моде, в частности, в выражении «in vogue».

В этот момент Жермена и Мадлен совершенно машинально вытягивают вперед губы, чтобы про себя имитировать великолепный акцент месье Ортиза, который, не останавливаясь, продолжает свои разъяснения:

– Выбирая английское слово французского происхождения, миссис Реддинг гениально ублажила и слух своих соотечественников, подчеркнув при этом преемственность современной моды, унаследованной от Парижа. Итак, барышни, ваше любопытство удовлетворено, и, я полагаю, пришло время вернуться к работе, будучи более осведомленными и подготовленными к тому, чтобы служить интересам нашего прекрасного журнала.

Жермена и Мадлен, словно две мышки, ускользают из кабинета директора, гордые тем, что им уделили особое внимание. Едва начав спускаться по лестнице, Жермена поворачивается к своей коллеге, чтобы тихо обсудить только что закончившийся эпизод:

– Господи, как красив этот мужчина! Как жаль, что он хромает…

– Во всяком случае, он крайне любезен. И не приходится сомневаться в том, что он настоящий оратор!

– Думаю, его родители были дипломатами или кем-то в этом роде… Ну естественно…

– Правда?

– Черт побери, а как еще можно объяснить? Он что, родился во Франции и поехал в Америку, чтобы выучить американский язык?

– Все это не объясняет того, как месье Наст стал руководителем журнала…

– Наверняка его родители тоже были дипломатами, которые покупали дома так же, как мы покупаем пуговицы в универмаге Samaritaine…

Этот разговор, вне всякого сомнения, будет продолжен однажды вечером на бульваре Капуцинок, после 19 часов, на выходе из бюро. Но сейчас Мадлен должна заняться вычиткой статьи, подробно повествующей о путешествии графини Сен-Совер в Марокко, «страну тысячи легенд», из которой наивный читатель узнает, кроме того, что «местные жители скорее враждебно относятся к иностранцам», о том, что где-то на земном шаре существуют деревни, состоящие из «дюжины шалашей, в которых ютятся настолько отсталые люди, что невозможно в это поверить, особенно это относится к женщинам, одетым в белые одежды, но грязным, которые носят на спине детей, завернутых в кусок ткани». И в статье приветствуется «превосходный военный напор генерала Лиоте». Мадлен, как и абсолютное большинство ее современниц, не моргнув глазом перечитывает строки, в которых беспощадный консерватизм прикрывается налетом экзотики…

Колыбель Конде Наста

На самом деле с самого рождения Конде Наст отнюдь не был обречен на благосостояние.

Рожденный 26 марта 1873 г. от матери-католички и отца-протестанта, Наст унаследовал гораздо больше многочисленных и порой противоречивых моральных ценностей, нежели богатства. Его родители, Уильям Наст и Эстер Бенуа, никогда не знавшие того образа жизни, который будет вести он, одно время даже испытывали проблемы с деньгами. Их главная сила, ставшая одновременно источником самых больших неприятностей, исходила от их семей с обеих сторон. Уильям Наст, отец Конде, тащил на своих плечах груз тяжелого морального наследия своего собственного отца, Вильгельма.

Тот, рожденный в Штутгарте в лютеранской вере, обосновался в Соединенных Штатах в 1828 г. с намерением стать учителем немецкого языка. В 1835 г. он присоединяется к Епископальной методистской церкви, бывшей сектантской ветвью протестантизма. Для говорящего на немецком языке населения, обосновавшегося в Америке, Вильгельм Наст собирался стать главным миссионером этой церкви, основанной пятьюдесятью годами ранее. После того как он поселится в Цинциннати, штат Огайо, имя Наста прогремит во всех уголках его новой страны и будет известно в Европе. Он станет создателем и издателем официального органа методистской церкви, публикуемого на немецком языке, – газеты Der Christliche Apologete. За одно поколение клан Наста выковал себе безупречную репутацию, основанную на таких понятиях, как «достоинство», «честь» и «религия».

То есть ничего удивительного, что союз Уильяма с католичкой был воспринят семьей Наста как трагедия, если не сказать как позор. Родители жениха, разрываемые между почитанием религии и страхом скандала, пришли к компромиссу: Вильгельм будет присутствовать на свадьбе, тогда как его супруга останется дома. Но личная переписка деда Конде не оставляет места никаким сомнениям: «Она навсегда останется для нас чужой»^[1], – писал он по поводу своей снохи. Dura lex, sed lex (закон суров, но это закон (лат.). По сравнению с семьей Наста родители Эстер Бенуа могли бы сойти за беззаботных счастливчиков. Однако эта уважаемая семья, известная тем, что открыла первый частный банк в городе Сент-Луис, расположенном в те времена в бывшей провинции Луизиана, не отличалась ни праздностью, ни эксцентричностью… О Бенуа говорили, что у них есть деньги, много денег.

Увы, всего за одно поколение сбережения растаяли как снег. Причиной тому были три брака Луи Бенуа, гениального предка-миллионера, подарившего жизнь множеству потомков, несомненно, не столь талантливых в делах, как их отец, которые в конечном итоге стали вести жизнь мелких буржуа. У Эстер Бенуа, матери Конде, было шестеро родных братьев и сестер и не менее девяти сводных братьев и сводных сестер! Именно поэтому, когда Уильям Наст в 1868 г. надел кольцо на палец Эстер, он женился не на миллионерше, как он надеялся, а просто на обеспеченной девушке.

Однако один момент мог бы объединить семью Наст с семьей Бенуа: любовь к Европе и ее традициям. Прожив всего сорок лет на американской земле, члены семьи Наст все еще оставались, строго говоря, германцами. Бенуа же, со своей стороны, беспрестанно щеголяли своими французскими корнями, на зависть другим выставляя напоказ этот драгоценный лоск, заменявший им теперь состояние скончавшегося в 1867 г. Луи Бенуа, разделенное на пятнадцать частей… И им было неважно, что пришлось бы вернуться в начало XVIII века, чтобы найти на их генеалогическом древе предка, родившегося на землях Людовика XV. Как дважды два равняется четырем, или, скорее, one and one is two (один плюс один равняется два (англ.), Бенуа по происхождению считали себя французами и заявляли об этом при каждом удобном случае. Отсюда и весьма необычные имена, которые они предпочитали давать своему потомству на протяжении многих поколений, такие, например, как Сангине либо Конде, демонстративно намекая на фамилии тех, с кем их предки состояли в браке: мадам Мари Катрин Сангине и доктор Огюст Конде (прадед Конде Наста), оба французы, как и положено! Третий ребенок супругов, которыми станут Эстер Бенуа и Уильям Наст, будет носить имя Конде, как и его дядя по материнской линии.

Денег в достатке, еще больше амбиций в плане положения в обществе, много строгости и каплю снобизма – вот в итоге то, что положили феи в колыбель Конде Наста при рождении. Но напрасно там будут искать серебряную ложечку или какой-либо след швейной нитки…

Вечная красота

В это солнечное воскресенье, в свой еженедельный выходной день, находясь у себя комнате, Мадлен, потеряв дар речи, рассматривает рекламную страницу в последнем номере Vogue… «Средство для ухода за лицом Yvoire приводит к мгновенному результату», – обещает журнал. Она садится перед зеркалом, машинально сжимает скулы, надувает губы, хмурит брови и, каждый раз внимательно рассматривая свое лицо двадцатитрехлетней девушки, выискивает первые признаки старения… Глубоко вздохнув, она, в ярости отойдя от зеркала, возвращается к чтению.

Средство эффективно в любом возрасте. Его применяют всего один раз каждые четыре года или пять лет; позднее, когда вы постареете, вы сможете повторять процедуру ежегодно. Благодаря тому, что оно создано на основе хлорида золота, лецитина, полученного из яичного желтка, натурального оксида алюминия, и тому, что продукты, питающие кожу, воссоздают кожу и подкожные ткани, морщины исчезают на следующее утро.

Признайтесь, это заманчиво… Правда, лекарство может привести к разорению: «После получения от вас 100 франков три препарата со всеми пояснениями будут высланы вам немедленно». Работая секретарем редакции и получая 750 франков в месяц, Мадлен считает это серьезной тратой. Тем более что, как и все незамужние девушки ее поколения, несмотря на то что они совершеннолетние, она будет отдавать зарплату родителям до тех пор, пока их не заменит супруг, который начнет распоряжаться ее деньгами вместо них. Разумеется, эта скромная сумма идет на ее обычные личные расходы и на непредвиденные траты, такие как развлечения на досуге, покупка предметов мебели, поездки на поезде и т. д. Но каждая трата требует согласия ее родителей.

А как оправдать настоятельную необходимость этой покупки? Даже если рекламодатель обещает, что эпидермис будет «таким же тонким, как лепесток розы», трудно рассчитывать на понимание и поддержку ее матери, никогда в жизни не пользовавшейся косметическими средствами… А что говорить о том, что ее сверстницы по ту сторону Атлантики обладают правом голоса! Француженкам еще предстоит пройти долгий путь, чтобы обрести независимость.

Но сейчас Мадлен предпочитает не думать об этом: она с нетерпением ожидает будущей недели, когда она будет редактировать номер, посвященный коллекциям одежды сезона осень-зима.

Достопочтенный Уорт

– Это несложно, – объясняла мадам Жанна, самая старшая из сотрудниц редакции, нанимая на работу Мадлен: каждый год со дня основания мира, или, скорее, с тех пор, как Чарльз Фредерик Уорт совершил революцию в высокой моде, во Франции, а значит, во всем мире, существуют два основных временных периода, которые подчеркивают актуальность моды…

– Уорт был британцем, не правда ли? – простодушно спросила тогда Мадлен.

– Но француз душой, малышка! Когда в течение примерно сорока лет держишь бутик на улице Мира, а среди твоих клиенток числится императрица Евгения либо графиня Греффюль, то становишься французом, даже если родился на английской земле! Итак, месье Уорт придумал ритуал, который соблюдается и сегодня и заключается в том, что каждые полгода мода обновляется. До него можно было носить одно платье на протяжении десяти лет, и его шили в зависимости от хорошего или плохого вкуса клиентки, ее состояния и фантазии. Уорт отправил все это на свалку, постановив, что сам будет создавать моду и отныне каждый год будут появляться коллекции осень-зима и весна-лето.

– Он был ловким коммерсантом…

– Но все совсем не так, девушка! Кто говорит о коммерции? Уорт был существом высшего порядка, способным чувствовать дух времени, свободным гением, из того же теста, что Леонардо или Микеланджело… Вдобавок он как волшебник обращался с тканью, божественно ощущал форму и мастерски сочетал цвета…

В тот день мадам Жанна была так воодушевлена, что кровь бросилась ей в лицо. Помолчав минутку и отдышавшись, она вернулась к своему рассказу:

– По обычаю коллекцию осень-зима обнародуют в последнюю неделю июля или в первую неделю августа. Вы запоминаете? Что касается коллекции весна-лето, то придется дождаться последней недели января, даже первой недели февраля. Вам все ясно, мадемуазель? И поймите, когда я говорю «обнародуют», я под этим имею в виду показ для журналистов, которые этого достойны, – в числе которых в первую очередь, разумеется, журналисты журнала Vogue, – а также профессиональных закупщиков и самых важных клиенток.

– А сколько времени требуется Vogue, чтобы подготовить отчет об этих коллекциях?

– Как вы увидите, темп задает американское издание. Примите во внимание, что во французском издании новинкам сезона посвящаются номера за сентябрь и март.

– Как сложно! Меня заранее охватывает дрожь…