– Идем в долину, – принял я решение. – Попытаем счастья с людьми третьего принца.

Остается надеяться, что они эти два дня продержатся. А что делать в долине, если принц сам в ловушке? Об этом я успею подумать, когда мы достигнем цели и оценим обстановку на месте. К тому же теперь у нас есть этот ход.

– И приведите в чувство ласса Фрида, – приказал я, бросив взгляд на мага. – Мы должны точно знать, что произошло.

– Я давно очнулся, – внезапно подал голос маг, открыв глаза. – Пытаюсь понять, что происходит?

Мои слова, насчет «привести в чувство» ему явно не понравились. Быстро сообразил, что все раздражены, устали, и церемониться с ним не будут. И не важно, что он родовитый фольх.

Я считаю себя человеком не пугливым и на крепость нервов не жалуюсь. Но, клянусь, когда он внезапно подал голос, мне захотелось как можно быстрее выхватить пистолет и всадить в него парочку свинцовых успокоителей.

Без рунных кандалов с подозрительными магами только так и нужно.

– Зачем меня связали? – извиваясь, словно огромный червяк, Венг Фрид попытался сесть. Но вновь шлепнулся лицом вперед на каменный пол, едва не разбив нос.

– Вопросы тут задаем мы, – склонился я над магом. Знаю, фраза слегка клишированная, словно сошла со страниц детективных романчиков. Но стоит ковать железо, пока хозяин кузницы не пришел в себя. Ласс Фрид может и молод, но маг сильный – ремни его не удержат. И он же наш единственный свидетель, который может рассказать, когда все пошло через одно известное место? А правду он расскажет или соврет, то знает только он сам. – Что у вас произошло? Почему малый круг ударил по своим?

– Помогите хотя бы сесть, – попросил он, – надоело пыль глотать.

Бахал поднял его, устроил возле стены. Сощурившись, ласс Фрид посмотрел на меня. Но злорадства на то, что «наглый выскочка» проиграл, на его лице я не отметил, только усталость.

– Ласс Сидман нас предал. Он был вторым ведущим, и в конце ритуала, когда мы влили силу в общий контур плетения, ударил графа Борвара кинжалом, перехватил контроль над нулевым потоком, переподчинив его себе. Плетение потеряло стабилизацию, ударило по магам круга, но часть магической энергии он все же сумел перенаправить. Дальше вы и сами видели.

Половина его слов была мне непонятна. Все же я недомаг и работа малого круга магов для меня загадка. Результаты видел. Но что там и как – это к магам.

Зато имя спутника генерал-адъютанта в качестве виновника отразились быстрой, словно молнией вспышкой в памяти. Снежный буран… Аркнейский перевал… Наш последний совместный с Сагаром бой… Сидевший на разбитой пушке Сагар… И… пленник. Пленник! Очень похожий на постаревшую версию ласса Сидмана. Не зря же он при первой встрече показался мне смутно знакомым! И я долго терзался мыслью, где я мог его видеть!

И ведь перебирал всех встреченных или известных мне магов предателей! А вот этого единственного упустил!

Память, память… Где же ты раньше была? Почему молчала? Впрочем, и сейчас на тебя особой надежды нет. Неуверен я, что тем застреленным Сагаром магом был именно ласс Сидман. Возможно, моя память вновь со мной играет, подстраивая картинки прошлого-будущего под реальность.

В любом случае, не похоже, что представитель рода Фрид лжет. Он наглый, вспыльчивый, импульсивный, но при этом какой-то излишне открыто-наивный – притворяться совершенно не умеет. Либо делает это настолько искусно, что способен обмануть даже демонов в преисподней…

– Его можно было остановить… – глухо продолжил маг. – Нужно было! Но я… – плечи ласса Фрида поникли. Он замолчал, не решаясь признаться.

Понятно… Все очевидно и без слов. Наш родовитый член правящей семьи Фрид просто испугался и сбежал.

Маги – это в целом довольно закрытая каста общества империи. Сила и родовитость – это не только золотой жизненный билет молодых фольхов, но и проклятье. Перспективных магов семья и род редко выпускает в большой мир, лежащий за пределами родовых поместий.

Ласс Венг Фрид – типичный золотой мальчик, выросший в такой же золотой клетке. И вдруг он внезапно оказался за ее стенами, в суровом, неприветливом и опасном мире Вольной марки. Зная нравы фольхов, не удивлюсь, если он впервые остался без присмотра и пытался действовать самостоятельно. Отсюда и его поспешная, плохо продуманная попытка прорыва к третьему принцу, когда он увел из Степного Стража все силы, оставленные северянами для прикрытия этой важной точки. Самонадеянный дурак, но не предатель. Предатель не станет так глупо подставляться.

– Развяжите его, – приказал я.

Не первый раз приходится дергать дракона за усы. Да и держать сильного мага связанным – то еще решение. Как показывает практика, их и магические кандалы не всегда останавливают.

Пристрелить? Если стрелять всех магов, которые мне не нравятся, то империя останется без магов.

– Думаешь? – с сомнением протянул Бахал, но все же довольно быстро «распеленал» пленника, вернув ремни их владельцам. А ошибка это или нет, мы узнаем очень быстро.

– Надеюсь, никаких обид, ласс? Я командую – вы подчиняетесь, – вежливо, но достаточно твердо добавил я. Стоит расставить все фигуры на позиции. Нам сейчас только соревнований на тему древности и прав не хватает, с обязательными замерами длинны достоинства.

– Никаких обид, ласс Вельк, – согласился Венг Фрид. Потирая руки, он сел. Бросил взгляд на завал. – Разойдитесь, дайте-ка я этим займусь.

Чтобы родовитый маг сам помощь предложил? Может Венг тоже того – по голове получил? Ах, да! Его же Бринна вырубила! Неужели я нашел единственное верное средство лечения высокородных зазнаек? Осталось всего ничего – избить всех магов империи. Заодно и предателей так выявим. Кто не захочет получить по голове – явный предатель.

Встав перед завалом, и сделав знак, чтобы все отошли подальше, Венг Фрид немного постоял, концентрируя ману, вскинул руки. Мелкие камешки и земля ожили и словно две гигантские змеи растеклись вдоль стен туннеля. Крупные камни и блоки разъехались в разные стороны, взлетели под потолок. Еще один взмах! Воздух дрожит от концентрации маны. Камни начинают подстраиваться друг под друга, а затем просто сливаются в единый монолит, заодно укрепляя стены и потолок хода. Теперь совершенно ясно, что этот странный ход делали с помощью похожей магии.

Закончив работу, Венг повернулся к нам и картинно склонил голову, широко разведя руки.

– Прошу!

Позер! Как-то очень быстро он пришел в себя. Только что выглядел разбитым и сломленным, а теперь шутки шутит. Или это нервное?

Нам нужен был небольшой проход, а он тут чуть ли не реставрационные работы устроил. Похоже, магия земли ему хорошо дается.

Молодые маги больше тяготеют к огню и воздуху – больно много сильных и ярких атакующих арканов и плетений. Но лично мне магия земли больше импонирует. Ее начинаешь особенно ценить, когда стоишь в чистом поле и тебе в течение часа нужно подготовиться к скорому наступлению армии противника.

– После вас, ласс Фрид, – кивнул я на ход, погладив пальцами кобуру со «Стражем». Воспоминания, воспоминаниями, а за магом лучше приглядывать в оба глаза, держа руку если не на пульсе жизни, то хотя бы на рукояти револьвера.

Дальнейший путь запомнился плохо. Мы шли, шли и шли в полутьме. Никаких фонарей у нас не было, а единственным источником света служили светляки, которые поддерживал кто-то один из оруженосцев и рыцарей, не забывая постоянно сменять друг друга. Первый круг, оно конечно, первый круг, но попробуй, поддерживать заклинание первого круга в течение нескольких часов? Тут и маг спечется… пусть и со скуки.

Наконец мои выбившиеся из сил спутники устроились для сна, сидя привалившись друг к другу, чтобы не ложиться на каменный пол. Я остался сторожить. Отдохнул, пока без сознания валялся.

Темноты я не особо боюсь. Выждав, пока все заснут, я присел у стены и развеял светляк. Толку от него все равно нет. Что-то под ногами подсветить он может, но притаившегося в темноте врага с его помощью не заметишь, пока нос к носу с ним не столкнешься. Так зачем ману тратить? К тому же у меня есть два отличных уха, а в этом подземелье любой звук порождает сильное эхо.

Копошение и шум в темноте я проигнорировал. Шел он со стороны улегшихся остатков отряда и подозрительным не выглядел. К тому же скоро в туннеле появился приглушенный светляк, вырвавший из темноты фигуру Бахала.

– Что-то не спится, – признался он, устраиваясь передо мной. – Дай-ка лучше свою руку. Нужно сменить повязку.

Из сумки, прихваченной наемником, появился льняной бинт и склянка с вонючей противоожоговой мазью, чей запах чувствовался даже через плотную пробку.

– Займемся твоими боевыми ранами. – В свете светляка блеснул длинный нож. Срезав узел старой повязки и размотав бинты, Бахал внимательно изучил мою левую руку.

– Промыть бы, но воду надо беречь, – посетовал он, силясь что-то разглядеть сквозь слой мази.

– Все нормально, – я пошевелил пальцами, повращал кистью, – почти не болит.

– Славно. С настоящим посвящением, Гарн, – губы Бахала исказились в мрачной усмешке. – Первый ожог, он как потеря девственности. Мальчик становится мужчиной. Теперь ты не какой-то гладкокожий, а настоящий рыцарь.

Я молча вернул ему кривую усмешку. Да и ожог у меня далеко не первый, что в этой жизни, что в той. Успел уже ошпариться, когда на турнире пажа другой команды из разбитого «Бунтаря» вытаскивал.

Но старое поверье, что рыцарь без ожогов – это не рыцарь, продолжает жить и здравствовать. Все, кто связан с паро-магическими големами, рано или поздно получают от них свою печать. Многие неоднократно. Мне, можно сказать, повезло – отделался левой рукой. Да и ожог небольшой, только кисть. В прошлом будущем я носил на себе десятки таких печатей, но все они были достаточно мелкими. Из-за чего я считался тем еще везунчиком.

На некоторых старых рыцарей без содрогания и не взглянешь, столько на них ожогов да шрамов.

Наложив на ожоги новую порцию приятно холодящей кожу мази, Бахал начал ловко накладывать свежую повязку. В нос шибануло запахом дёгтя и целебных трав.

– Удивлен твоим спокойствием на фоне нашего поражения.

– Говори честно – полного разгрома, – поморщился я, мысленно коря себя за провалы в памяти. Вспомнить бы про ласса Сидмана заранее! Можно было бы организовать магу разбойное нападение на улицах Степного Стража с летальным исходом. Либо что-то другое придумать. Да хотя бы найти способ если не убить или пленить, то оставить мага в городе. Подкрепления там собирать или еще зачем.

Единственное, чего не стоило бы делать – рассказывать о своих подозрениях генерал-адъютанту. Доказательств у меня не было, а ласс Сидман был правой рукой графа, даже другом. Мое слово против его – результат очевиден.

– Хорошо, разгрома, – согласился Бахал. – Хотя, насчет полного, ты все же поторопился. Большая часть наших сумела уйти.

– Считай, что где-то в глубине я сгораю от стыда и киплю от гнева и возмущения, – продолжил я, слегка сбавив тон. Люди спят, зачем им мешать?

– Кипишь от возмущения? Это не про тебя. Иногда мне кажется, что ты и не человек вовсе, а какая-то машина. Когда твои приятели из академии рядом были, в тебе еще жили какие-то эмоции, а теперь только лед.

– А ты бы хотел, чтобы я устроил истерику, как… – я покосился на спящих и не стал добавлять «ласс Фрид». Некрасиво это, злословить за чьей-то спиной. Недостойно. Да и Фрид просто растерялся. Еще неизвестно, как бы я себя повел на месте мага. А со стороны глядя, когда время прошло и опасность миновала, мы все отважные герои, хладнокровные стратеги и гениальные тактики.

Бахал неопределенно хмыкнул, распорол край бинта и крепко завязал повязку.

– Пошевели пальчиками… Нормально, жить будешь. Да и ведущая рука не пострадала. Сможешь и дальше без проблем скрашивать свое одиночество, ласс капитан. – Он сделал выразительный жест правой рукой.