– Если неспешным шагом, то где-то час, может быть полтора, – лениво прикинул Бахал. – нам и осталось то всего на один ярус вверх подняться. А там практически сразу на руднике окажемся. Остается надеяться, что северяне расчистили завалы.

– Тогда всем спать. Бахал, мы с тобой первая стража.

Судя по сваленной в углу груде одеял, больше похожих на кучу грязного тряпья, тут достаточно безопасно, чтобы узники прямо тут отдыхали, а значит и с нами ничего не случится.

Без особого удовольствия и даже с содроганием растащив одеяла, остатки «освободительной армии» расползлись по углам, чтобы провалиться в тревожный сон. Нужно восстановить силы. После отдыха нам предстоит подъем на поверхность. И кто его знает, что нас ждет?

– А что другие пленники? – спросил я, кивнув на припасы. – Могли спастись?

Сомнительно, столько времени прошло. Но кто его знает?

Бахал крепко задумался.

– Оставалось лишь пятеро. И их следов я что-то не наблюдаю, – он придирчиво огляделся. – Все же, чаще всего нас возвращали на первый ярус и держали рядом с выходом из рудника. Если бы кто-то уцелел, то обязательно вспомнил про этот склад и подъел припасы.

Отрадно это слышать. Меньшее, что нам сейчас нужно, это нападение из темноты спятивших узников. Или это вновь моя паранойя шалит? Ищет все самое худшее, что может с нами случиться. Впрочем, после очередного привета из прошлого в лице мага-предателя, оно и не удивительно.

Мой взгляд машинально остановился на Бринне и Элле. Пожалуй, с предателями нужно что-то решать радикально. До всех мне не дотянуться, но два потенциальных все еще находятся в моем окружении. Как только выберемся из этой заварушки, так тут же и займусь этим вопросом.

Мыслей на этот счет пока что нет. Но что-нибудь придумаю.

Несмотря на усталость, спать не хотелось. Не знаю, что там снаружи, день или ночь, но в моих природных часах что-то сильно сбилось, который час на ногах, а сна ни в одном глазу. Но не спалось не только мне и Бахалу. Поерзав на своем месте, ласс Венг Фрид перестал притворяться и присоединился к нашей «ночной страже».

Некоторое время мы довольно спокойно общались на разные темы. Фрид неплохо разбирался в паро-магических големах и огнестрельном оружии, что для магов нехарактерно. Да и в целом оказался довольно приятным собеседником.

Но вскоре беседа начала затихать, а маг заинтересовался узорами на стенах. Изучив их на левой стене, он перешел к узорам на правой, водя по вырезанным в камне линиям тонкими пальцами. Его заинтересованность не была притворством. Он явно что-то видел в этом причудливом хитросплетении линий. Хотя лично у меня при взгляде на них начинала болеть голова.

– Нашел что-то интересное? – заинтересовался я.

Не скажу, что за время этого подземного путешествия мы сдружились, но отбросили условности и перешли на более неформальное общение.

– Нет, просто это что-то невероятное. Я столько читал про руины древних. И вот я здесь, но у нас совершенно нет времени, чтобы их вдумчиво изучить. Такой огромный подземный город. Сколько тут ярусов? – повернулся он к Бахалу.

– Не знаю. Ходил слух, что некоторые спускались до седьмого.

– Счастливчики, – вздохнул маг, глаза его светились исследовательским азартом.

– Да не сказал бы, – спустил его с небес на землю Бахал, – все они мертвы.

Венг Фрид ничего не ответил. Повернулся к стене и стал еще более вдумчиво изучать узоры древних. Не знаю, что он в них видел, но напомнил мне, что есть у родовитых магов одно качество. В чем-то положительное, в чем-то отрицательное. А именно – тяга к магическим знаниям. Высокородные фольхи – из тех, кому посчастливилось вытащить счастливый билет дважды: не только родиться в правильной семье, но и получить сильный магический дар – те еще высокомерные засранцы. Исключения случаются, но только подтверждают общие правила. Но когда речь заходит о новых магических знаниях, они становятся похожи на прожженных курильщиков опиума, для которых нет иной цели в жизни, кроме скорейшего возвращения в дым подпольной опиумной курильни. Железный маркграф долго с ними боролся, гневя островитян, но окончательно победить это зло так и не смог.

Я поежился. Неприятная, но весьма похожая на правду ассоциация. Маги в плане знаний настоящие наркоманы.

– Интересно, интересно, – тихо пробормотал Венг, продолжая водить пальцами по узорам.

– Линии, они и есть линии, – пожал я плечами. – Мне больше интересно, как их так ловко вырезали в камне.

– Магия? – предположил Бахал. Простое и универсальное объяснение для любой загадки мира.

– А зачем тратить магию, чтобы создать какой-то узор? Ладно бы свой портрет, это я еще могу понять. Картинку красивую, чтобы глаза радовала. А это… – я с неприятием покосился на гипнотическое переплетения линий. – Если долго всматриваться, начинает болеть голова.

– У древних нет других изображений, – наставительно пояснил Венг. – Только подобные причудливые узоры. Одни считают, что древние обладали другими, недоступными нам возможностями магическими или техно-магическими для передачи образов. Другие исследователи полагают, что существовал запрет на любые изображения живых существ.

– Как у ликанов? – удивился я, вспомнив один из наименее кровавых обычаев дикарей. – Они считают, что изображение любого живого существа похищает его суть.

– Тоже мне сравнение, – Венга передернуло, словно он наступил на что-то мерзкое. – Ликаны – просто полуразумные животные. Что они могут знать о культуре и искусстве? Их запреты порождены низким уровнем развития. А древние – это древние! – решительно закончил молодой маг.

Я вновь посмотрел на причудливые узоры. И вспомнил, где видел что-то похожее – на боевых поясах ликанов иногда встречается схожая по структуре вышивка. Похоже, наши кровожадные дикари знали древних. Ну, или они сами и есть те самые одичавшие древние. Хотя эта версия не выдерживает никакой критики. Столь развитая цивилизация просто не могла скатиться до подобного примитивного уровня. А если бы и скатилась, то к моменту появления на Суренасиле первых людей, должна была восстановиться. А ликаны, как бегали тысячу лет назад с голым задом, так и бегают. Все их развитие – более изощренная магия, кислотные гранаты и некоторые специфические виды ядов. И это притом, что империя у них под боком. Те же дхивальцы за каких-то сто лет постепенно перестали быть дикарями с копьем и луком. Теперь у них не только винтовки и пушки, но и примитивные паро-магические големы есть. Уступающие имперским и островным, но все же.

Асимрун и Тайши даже дикарями не назвать. Просто отдельные самобытные цивилизации. В чем-то уступающие империи, в чем-то превосходящие. Те же водные маги у Тайши невероятно хороши. И когда начались контакты, эти страны довольно быстро стали перенимать нашу техно-магию.

Да даже дикари западных колоний, насчет принадлежности которых к людям ученые империи до сих пор спорят (где это видано, чтобы у людей была чёрная словно уголь кожа?), постепенно начинают приобщаться к цивилизации. По крайней мерее то же огнестрельное оружие они с удовольствием используют. А ликаны и варгары дальше луков так и не ушли.

Так что в одном Венг прав – сравнивать ликанов и древних просто глупо.

***

В отличие от остальных ликанов, привыкших довольствоваться малым. Всевождь устроился в разбитом у долины лагере со всеми удобствами. Кто-то другой мог бы посчитать их весьма скромными, но Та’Энди слишком хорошо знала ликанов, и их образ мыслей. С точки зрения этого дикого народа обстановка в шатре вождя кричала о роскоши, силе и власти правителя северных пустошей.

Тщательно выделанные шкуры, мех которых сверкал на солнце. Поделки из кости. Множество черепов убитых зверей и чудовищ севера. Даже черепа хомо встречались. Великая честь, с точки зрения ликанов. Значит всевождь считал их былых хозяев достойными врагами.

Даже для знатока языка ликанов, а выучить его непросто, имена ликанов слишком сложны и труднопроизносимы. К тому же ликаны-воины не любят обращение по имени, предпочитая прозвища. А у всевождя этих прозвищ насчитывалось не меньше десяти, так что в общении с ним Та’Энди предпочитала просто титул, его сокращенную версию. Полный титул был сродни ликанским прозвищам, очень длинный, красочный и совершенно непроизносимый для любого не ликана, даже прекрасно знакомого с языком воинственных племен.

– Вы становитесь плохим предвестником почтенная Та’Энди, – лениво отметил всевождь, когда они обменялись приветствиями. – Я вновь потерял множество своих воинов, как и тогда в городе. А ваши поиски все так же бесплодны.

– Вы сами отказались посылать под землю кого-то из шаманов, – напомнила видящая.

– Мы не станем нарушать древние запреты по такому малозначительному поводу, как несколько жалких беглецов.

– Эти жалкие беглецы вновь перебили сотни ваших отважных, сильных воинов, – отметила Та’Энди, щадить самолюбие ликана она не собиралась.

– Среди них был маг, – нахмурился всевождь, шерсть на его голове вздыбилась. – Никто не говорил нам про мага! Да и правила насчет древних руин забытого пути писались не нами. Вы их придумали, – напомнил он. – Любым обладающим даром вход в них закрыт.

– Наша ошибка, признаю. – Та’Энди сочла за лучшее сделать шаг назад и извиниться.

Для ликана всевождь обладал поистине железной выдержкой, но лишний раз злить его не стоило. Не то чтобы он ей навредит, просто не сможет. Но ликаны своенравны и обязательно найдут способ, чтобы отомстить. В мелочи, сущей ерунде, но отомстить. С удовольствием растерзают того же ушедшего в пустошь мага-предателя. А потом повинятся. Скажут, что не узнали его. Не успели отдать нужные приказы. Или придумают что-то другое.

Тоже инструмент, но не такой послушный, как предатели хомо или варгары. И куда более опасный. Жаль что остальные альвы этого не видят. Слишком привыкли, что дикари послушны воле Великого леса.

– Погибло много достойных воинов наших друзей-варгаров. Без них мы стали хуже видеть, – продолжила Та’Энди, возвращаясь к своей главной миссии. – А окрестные горы, как выяснилось, таят немало сюрпризов. Стоит присмотреть за ними внимательно.

– Все пытаешься найти и поймать того хомо? – понимающе кивнул всевождь, оскалив верхние клыки, что означало улыбку. – Чем он так интересен?

– Неважно! – отрезала Та’Энди, отчитываться перед ликаном, будь он трижды вождем всех вождей, она не собиралась. – Но за горами следует смотреть внимательно, это в наших общих интересах!

– Я отправлю воинов и назначу дополнительные патрули… – отмахнулся всевождь. – Что-то еще?

– Нет, не смею больше отнимать внимание сильнейшего, – слегка польстила Та’Энди.

– Ступайте, почтенная, – благосклонно кивнул ей ликан. – Наше дело не пострадает.

Стоило видящей повернуться к нему спиной, всевождь мысленно расхохотался. Глупое дитя даже не поняла, что с ней играют. Попытки юной альвы его задеть были настолько смешными, что с трудом удавалось сдерживаться, разыгрывая негодование и даже ярость.

Пусть по сравнению с веком альвов его срок всего лишь миг в вечности. Пусть. Но и меняются дети Великого леса очень медленно. Так же медленно, как и взрослеют. Несмотря на прожитые годы, превосходящие его собственные, эта видящая слишком молода. Недавно оперившийся птенец, только вставший на крыло.

Но птенец занятный, странный – этого не отнять. Слишком много не свойственной детям Великого леса кипучей энергии, действия. И всевождь готов был отдать немалый кусок оставшихся ему лет, чтобы узнать, с чем это связано? Почему странная альва заинтересовалась каким-то жалким хомо? Зачем так торопится от него избавиться?

Впрочем, сейчас у него есть другие дела.

Взгляд всевождя упал в ту сторону, где за шкурами его шатра был вход в занятую хомо долину. Где-то там, в глубине гор покоилось старое наследие иного пути.