Я снова и снова прокручивала в голове все, что произошло за сегодняшний вечер. Холодный взгляд Ворона, и его удар, лишивший меня равновесия и сил. Глупая Элис, сколько он должен придать тебя, чтобы ты перестала думать о нем как о друге?! Сколько раз он должен сделать больно, чтобы ты смогла возненавидеть его по-настоящему? Кажется, сегодняшний вечер провел ту самую долгожданную черту. Только будет ли у меня шанс отомстить и выбраться на свободу? Вряд ли теперь мне поможет Джихо. Меня арестовали на глазах у главы семейства, я посмела ударить его дражайшего племянничка… Черт, чем дальше я думала об этом, тем больше мне становилось не по себе.

Маленькая, жалкая, униженная и сломленная, я лежала в чужой стране, в темном подвале, где вокруг кишели крысы и вынуждена вдыхать этот жуткий аромат боли и смерти, которым были буквально насквозь пропитаны каменные стены. Я брошена и растоптана, в то время как А Ён наслаждается вниманием Дэхена и остальных членов семьи. Чем эта она лучше меня? То, как братья Ви все носятся с ней, то как потакают ее прихотям вводит в бешенство. Неужели я когда-то была такой? Неужели и я выглядела так в компании своих братьев?

Внезапно послышался скрип двери. Такой тихий, словно кто-то тайно пытался сюда проникнуть. Тихие и быстрые шаги были совсем рядом с моей клетью. Я замерла, изо всех сил прислушиваясь к окружающей меня обстановке. Резкий щелчок замка и звенящая тишина после пронеслась по венам леденящим душу страхом. Я пыталась подняться, но все что смогла – отползти немного дальше и упереться спиной в стену.

– Кто вы? – прошептала в темноту, но ответом послужила тишина и тихий шорох шагов.

Одно из чудовищ добралось до меня? Клянусь, я чувствовала его касания к своим ногам. Он схватил меня за щиколотку, прижимая ее к полу, а когда я попыталась дернуться, он коснулся моей скулы.

– Пожалуйста, сними с меня тряпку! Я хочу запомнить твое лицо, чтобы знать, кого мне искать для того, чтобы убить! – прорычала сквозь зубы, содрогаясь от едва контролируемого страха. Я почувствовала, как он замер, и что-то холодное уперлось мне в горло.

– Ну давай, убей меня! И я буду приходить к тебе ночью, и убивать тебя раз за разом, прямиком из долбанного ада, – я засмеялась, и мой смех звучал настолько смело, что он спасовал.

Его руки вдруг исчезли. И холод лезвия тоже. Меня снова накрыло тишиной, только шум собственного неровного дыхания доказывал, что я все еще жива. А мгновение спустя горячие пальцы схватили меня за горло, он прижался к моим губам своими. Это было еще страшней, чем лезвие у горла. Я сцепила челюсть и не размыкала губ, и делала бы это до самого конца, если бы он все же вонзил в меня лезвие. Я никогда и никому не позволю сделать что-то против моей воли… Когда-то уже пережив этот ад, я поклялась, что не допущу подобного. Скорее позволю убить себя, но не унизить. Страх, злость – все это диким коктейлем гнало кровь по венам. Адреналин зашкаливал, я все пыталась справиться с путами на руках, продолжая оказывать ему сопротивление. Но спустя какое-то время он вдруг отпрянул… его руки все еще были на мне, и я говорила ему так много гадких слов, сама до конца не осознавая, что несу. Мне было важно оказать ему хоть какое-то сопротивление… И когда его руки исчезли, и я услышала тихие шаги, отдаляющиеся от моей клети, лишь в этот момент я смогла выдохнуть и перевести дух.

***

Грубая и жестокая, взбалмошная, поехавшая крышей истеричка. Я привыкла, что все вокруг смотрели на меня, разинув рты. Шокировать, удивлять заставлять ежиться от негодования – было моим щитом, моей тактикой жизни. Я никогда не плакала, только в минуты обострения болезни, я не принадлежала себе. Но даже тогда, считая себя никчемным существом, убиваясь в тени собственной комнаты и громя все, что найду под рукой, я всегда знала, что могу это закончить. Что мне есть на кого положиться. Есть человек, готовый поймать меня за руку в последней момент, и не дать сорваться в пропасть. Я никогда не плакала, искренне считая себя сильной. Как бы больно ни было, я смотрела в глаза врагу и мой взгляд говорил: «Я такая же, как и ты, только лучше».

Это уничтожило меня окончательно… Тот отвратительный поцелуй больного ублюдка, посчитавшего себя настолько храбрым, чтобы лезть ко мне своими грязными руками. Я не помню, когда так плакала в последний раз. Я не помню, когда я так сильно хотела сдаться. Я чувствовала себя грязью, и я не хотела жить. Я больше не имела ни малейшего желания бороться.

В голове нещадно пульсировало, я была разбита и раздавлена, тело, налитое свинцовой тяжестью было неподъемным. Я не могла даже пошевелить рукой. И мне было плевать на все, что будет дальше. Я смирилась, это был мой конец.

Я не знаю, сколько длилось время, проведенное в этом ужасном месте. Болела каждая косточка, каждая частичка тела. Боль пронизывала меня подобно игле в руках умелой мастерицы. Меня сшивали и разрывали снова, а затем опять собирали по частям. Я умирала каждую секунду, а когда открывала глаза, перед взором была все та же темнота.

Мне хотелось пить, мои пересохшие губы при малейшем движении трескались, отдавая привкусом железа во рту. Хватит, Элис, прекращай бороться, ты уже на самом дне.

В очередной раз я впала в забытье… Не понимая, где явь, где сон, вдруг услышала лязг решетки. Чьи-то руки содрали с меня повязку, а спустя несколько секунд мои запястья стали свободными.

– Поднимайся, – раздалось требовательное над головой. Я попыталась открыть глаза и осмотреться. Но после долгого нахождения в темноте это было сделать нереально.

– Эй, ты живая вообще? – высокий азиат подтолкнул меня ногой в бок. Мне было плевать, реши он меня ударить. Я понимала, что если даже захочу, не смогу и пальцем пошевелить… да я и не хотела.

– Слушай, они ее не грохнули? Шеф с нас шкуру спустит, если с ней что-то случится… – проворчал второй охранник, а в следующее мгновение чужие руки подхватили меня и подняли в воздух.

– Понесешь ее на руках? Черт, она грязная и воняет…

– Лучше я испачкаюсь, но останусь живым…

То впадая в забытье, то открывая глаза, я видела как меня несут по коридору, а потом спускают вниз по винтовой лестнице. Я зажмурилась от слепящих лучей солнца, когда он вынес меня на улицу, и буквально впихнул на заднее сидение черного внедорожника.

В дороге меня стошнило. Водитель был вынужден несколько раз тормозить у обочины и выносить меня на траву. Все, что я могла – встать на четвереньки и продержаться так несколько минут. Голова так сильно кружилась, и казалось, я оставлю свой желудок прямо здесь.

Мы были в пути около получаса, но по мне, дорога длилась адовую вечность. Я не помню ничего из происходящего в те минуты, ни как меня несли по длинным коридорам нового дома, ни как уложили на кровать, ни как после две девушки купали меня в горячей ванне. Я была не в состоянии что-либо осознавать. И когда меня наконец-то оставили в покое, я провалилась в самый глубокий сон.

– Эй, спящая красавица, поднимайся! – грубый женский голос и английская речь врезались в мое сознание, словно хлесткие удары плети. Резко распахнув глаза, поймала ее руку буквально в сантиметре от лица. Девушка вздрогнула, и поспешила отстраниться.

– Ты спишь уже весь день, – проговорила сердито. – Хозяин велел привести тебя в порядок. Завтра ты выходишь на службу.

Я поднялась на локтях, и осмотрелась вокруг. Голова еще кружилась, но самочувствие было намного лучше. Из того, что я видела перед собой, могла с точностью заявить, что я уже не в тюрьме. Двуспальная кровать с высоким изголовьем и светло бежевым балдахином, плазма напротив и пара кресел с журнальным столом. Это место не выглядело похожим на спальню, где я обитала раньше. Да и увидеть здесь настоящую кровать было для меня удивительно.

– Где я?

Девушка поднялась и подошла к тумбочке. На ней стоял поднос с графином. Наполнив стакан янтарного цвета горячей жидкостью, она поднесла его к моим губам.

– Это лекарство, оно поднимет твой тонус. Ты истощена.

Жидкость ужасно воняла травами, да и не хотела я пить эту дрянь. Я так сильно устала быть зависимой от них, подчиняться и ходить по краю.

– Не хочу, – я опустилась на подушки и прикрыла глаза.

Она продолжала стоять у кровати.

– Хозяин будет зол. Достанется не только нам, но и тебе, – ответила девушка, но на удивление ее голос был абсолютно спокоен. Словно она смирилась со всеми вариантами исхода своей судьбы. Спустя несколько мгновений я почувствовала ее пальцы на своей руке. Азиатка сняла с меня серебряный браслет и надела взамен другой. Я бы обязательно рассмотрела его, если бы мне было это интересно. Плевать, пусть хоть обмотает меня колючей проволокой.

– Ты должна подняться и привести себя в порядок. Это твоя комната, но ты служанка господина Дэхёна. Он взял тебя из общего дома и сделал сразу своей личной обслугой – это большая ответственность и огромная честь для тебя. Ты должна быть прилежной и послушной. Хозяин вернется в дом вечером, и ты будешь встречать его в гостиной и обслуживать его ужин. Сейчас поешь и спускайся вниз. Меня зовут Сумин, я объясню тебе правила дома.

– Передай своему хозяину, чтобы отправлялся в ад, – я устало прикрыла глаза, чувствуя, как снова подкатывает тошнота. Ощущение неизбежной беды накатывало с новой силой. Паника сковывала каждый нерв, и мне было так страшно…

Я то впадала в сон, то выплывала на поверхность, резко открывая глаза и ища взглядом братьев. Мне снился Исай, и его строгий взгляд, снился Мирон и его крепкие объятия. Мне снилось, что я вернулась домой, я даже чувствовала запах нашей гостиной… Клянусь, я слышала звонкий смех Мирона, и ворчание Исая, когда младший брат снова разлил пиво на его ковер. Я чувствовала себя счастливой. Словно вернулась во время, когда Исай принадлежал только мне и братьям, когда его дом был и моим тоже.

А когда я проснулась и поняла, что все это лишь сон, на глаза набежали слезы. Ощущение гнетущего одиночества и безнадежности затягивалось петлей на шее. Я слышала, как снова и снова кто-то стучал в мою дверь, после чего она открывалась. Слышала, как они меняли посуду и как ругались за то, что я не ем. Слышала, как обсуждали меня, стоя за спиной, не понимая как привести меня в чувства. Все это имело бы значение, но не теперь.

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как меня притащили сюда. Не знаю, сколько я так балансировала на грани яви и сна. Но в какой-то момент, когда я снова распахнула глаза, меня встретила темная комната и чьи-то голоса за стенкой.

Дверь снова открылась, я слышала, как в помещение вошли несколько человек.

– Она ела? – раздался над головой до боли знакомый голос. Тот, от звучания которого мое сердце забилось сильней.

– Нет, она так и лежит весь день. Ее пытались накормить, но безуспешно.

– Врач осматривал ее?

– Сказал, что сильный стресс и переутомление. Выписал лекарства, но для этого она должна поесть.

Я спиной ощущала его злость, и то, как сильно боялись Ворона его люди.

– Оставьте меня одного, – проговорил строго. И тут же послышались удаляющиеся шаги. Когда дверь закрылась, он опустился на край матраца.

Что я чувствовала сейчас? Наконец, получив возможность поговорить с ним один на один, наконец, почувствовав от него заботу… Ничего. Он так много раз предавал меня и делал больно, что все добрые чувства к нему стерлись в порошок. Даже моя собственная мать не умела так изощренно издеваться надо мной, как это удавалось Ворону.

– Я знаю, ты меня слышишь, – раздался его тихий голос. Каждое слово, будто давшееся с трудом, звучало тише прежнего. Слышать родную речь было так непривычно и больно.

– Прости, но у меня не было другого выбора. Отец должен был убить тебя после содеянного. Если бы я дал Тэяну забрать тебя себе, все было бы намного хуже.