– В пытошной, ваш преподобие, в пытошной они. Допрашивать изволют. Беспокоить не велели, дюже они не любят, когда от допросу отвлекают. Ну, а, когда Ратомирка закончит, снедать будут. Его сиятельство завсегда после пытошной снедают. Так я про вас и доложу…

Ждать пришлось недолго, Фома даже сумку разобрать не успел, только-только вытащил чернильницу да драгоценный листы с дорожными записями, как в комнатушку, отведенную им с Анджеем, заглянул Антипка. Князь, видите ли, закончил дела в пытошной и приглашает святых братьев разделить с ним трапезу.

– А идти-то куда? – поинтересовался Анджей.

– Вниз, ваше преподобие, вниз. Не извольте беспокоиться, я, как столы накроют, мальчишку пришлю, он вас и проводит.

– А чего это князь внизу трапезничает?

– Так, – лицо старого кастеляна удивленно вытянулось, а глазки довольно заблестели, – тварюка эта, что при князе, света солнечного не переносит, вот и прячутся.

– Интересно, – пробурчал Анджей, когда Антипка ушел. – Князь обедает с нелюдью и приглашает к столу посланцев Святого престола… либо с разума сблаг, либо я чего-то недопонимаю. А что думаешь?

Фома пожал плечами.

– И правильно, – Анджей поправил кобуру. – На месте разберемся. Только вот, опасаюсь, Рубеусу новость не слишком понравится.

Рубеусу не понравилось. Рубеус побелел от ярости, а налившийся кровью шрам сделался похожим на клеймо, отчего вид у командира стал и вовсе ужасный. И Фома испугался, что брат Рубеус сейчас передернет затвор и просто-напросто пристрелит сначала князя, а потом и вампира.

Но нет, командир сумел справиться со своей яростью. В зал он вошел без оружия – видимо все-таки не слишком доверял самому себе – и с гордо поднятой головой.

– Их преподобия, посланцы Святого престола! – объявил Акимка, и Фома, унимая дрожь в коленях, шагнул вслед за Анджеем.

Вот сейчас он увидит существо, которое изменит судьбу всего человечества.

Вальрик

Отоспаться не получилось, только-только удалось задремать, как робкий и оттого втройне раздражающий стук в дверь прогнал сон. Вальрик хотел было сказать все, что думает о тех, мешает отдыхать уставшим людям, но мальчишка-посыльный выглядел перепуганным насмерть и гнев куда-то испарился.

– В-в-вас… к-князь… к-к-кличут, – посыльный замолчал, переводя дух, то ли он заикался со страху, то ли уродился таким, но и последнее слово выпалил на одном дыхании. – В оружейной зале.

Мальчишка ждал, не сводя с Вальрика круглых глаз, в которых плескался такой откровенный ужас, что княжичу стало неловко, хотя уж он-то не имел к этому страху ровным счетом никакого отношения.

Наверное, по замку слухи поползли про то существо, которое допрашивали в пыточной. И про то, что князь самолично принимал участие в забаве. Или про то, что новую тварь станут людьми кормить.

Вальрик поспешно обулся – отец не любил ждать. Хотя, конечно, странно, недавно ж сам велел на отдых идти, а теперь вот назад зовет, и не в трапезный зал, а почему-то в оружейный зал…

И только ступив на порог большого зала, который в замке использовали для тренировок и называли оружейным, Вальрик понял, отчего так трясся и заикался мальчишка-посланец. Отца тут не было. Зато были братья, все четверо.

Айвор сжимает в руках дубинку. Грег вертит ремень из бычьей кожи с металлическими заклепками. У Сержа деревянный меч. А вот Тилли без оружия, но кулаки у него такие, что и оружия не надо, так зашибет.

– Ну что, сучонок, допрыгался? – усмехнулся старший. Вальрик непроизвольно сделал шаг назад.

– Боится, засранец!

– Да ладно тебе, Айвор, – упрекнул Серж, – не пугай ребенка раньше времени. А ты, Вальрик, не пугайся, мы не желаем тебе зла, просто поговорим и все. Как вчера, хорошо ведь сидели, верно? И говорили хорошо… а она пришла и помешала. Но я не гордый, я подождать готов, и извинить, и даже продолжить прерванную беседу.

– О чем? – Умом Вальрик понимал, что никакого разговора не будет, а то, что будет внушало даже не страх – лютый ужас. Надо бы не вопросы спрашивать, а бежать или на помощь кликнуть, да только ни руки, ни ноги не подчинялись. И в горле странно пересохло, а спина наоборот взопрела.

– О том, что каждый должен знать свое место. Ты его забыл, Вальрик. Более того, ты решил, будто тебе позволено равняться на Айвора… – Серж наступал, а Вальрик отступал, не в силах отвести взгляд от деревянного меча. Тварь говорила, будто таким мечом кости ломаются даже лучше, чем настоящим, железным…

А спасительная дверь с каждым шагом отдалялась.

– Сейчас ты попросишь у Айвора прощения да так, чтобы он тебя простил.

Айвор ухмыльнулся, Айвор выразительно похлопал дубинкой по ладони и…

Бояться нельзя. Страх – удел беспомощных, а он, Вальрик, сын Володара, не хочет и дальше оставаться беспомощным. Он – не трус… он – сын князя.

От мыслей легче не стало.

– Подумай, Вальрик. Извинишься и уйдешь.

Наверное, к словам Сержа стоило прислушаться… никто не осудит его за то, что он не стал драться. Их четверо, а он один, но…

Но тварь одолела четверых.

Тварь – воин, а он…

Он тоже воин или когда-нибудь станет им. А настоящий воин не отступает. И Вальрик не отступит. Он сможет. Выдержит. Он докажет, что ничем не хуже других.

– Ну, Вальрик, мы ждем, а с твоей стороны нехорошо заставлять ждать занятых людей. Итак?

– Нет.

– Что значит «нет»? – Серж удивился. Или сделал вид, будто удивился, а Вальрик пояснил.

– Нет – значит нет. Ни уходить, ни извиняться я не стану. Понятно?

– Не понятно, – прогудел Грег. – Не понятно, чё ты дергаться начал? Забыл, где твое место? Чё молчишь?

А что ответить? Вальрик выдержал взгляд мутных – совсем как у медведя, которого зимой цыгане приводили – глаз Грега. А ведь он и вправду на того медведя похож, здоровый, лохматый, неопрятный какой-то и при всем этом опасный.

Нужно думать не об опасности. Нужно думать о том, как выжить, а мысли, как назло, путаются, колени дрожат, и ладони вспотели. Коннован говорила, что страх – это тоже оружие, нужно лишь уметь им пользоваться. Страх обостряет чувства, страх наполняет кровь энергией, а мышцы силой, страх заставляет думать. Главное – не поддаваться ему. Использовать, но не поддаваться.

Серж тихо – но услышали все – заметил:

– А ты, однако, осмелел. Думаешь, тварь заступится?

Вальрик ощутил, как закипает кровь. Это его право называть Коннован тварью.

– Так он и сам уже… того… клыки отрастит, кусаться будет… небось, оприходовала уже! – Айвор довольно заржал.

– Точно-точно, – поддержал шутку Серж, – я-то гляжу, днем он отсыпается… устает, значит… и с чего это он устает-то? Может, он уже… нежить? Лечить нужно братика, пока поздно не стало.

– А как? – спросил Тилли. И ведь от чистого сердца спрашивал. Тилли дурак, но Вальрику от этого не легче. – Как лечить?

– Подручными средствами, – Айвор усмехнулся и шагнул вперед.

Глава 7

Карл

Снаружи день катился своим чередом, изредка теплую полудрему разрушали голоса, сон уходил, а Карл старательно прислушивался к обрывкам чужих разговоров. Опасения того, что лежка будет обнаружена, ушли, да и голоса доносились издалека, даже не сами голоса – лесное эхо, отрывочное и беспокойное.

Но все-таки откуда возникло ощущение грядущего провала? Кисловатое, с привкусом тошноты и такого давно забытого чувства, как страх? Чего боятся? Смерти? Неудачи? Проигрыша? Понятия почти равны и рационально объяснимы, но тогда какого Дьявола?

Если начать сначала. Айшино приглашение, на которое он откликнулся… нет, ее любопытство касалось проекта, а проект к нынешним делам отношения не имеет. Дальше Кандагар… чертова Империя, которая была далеко, но вдруг оказалась, что далеко – совсем недалеко.

Карл улыбнулся собственному каламбуру. Черт, а он почти разучился улыбаться, странно, все ведь было хорошо. Ровно. Спокойно. Размеренно, за исключением некоторых моментов.

Побоку моменты. Дальше, по нитям памяти, распутать и найти ответ. Коннован. Зачем Марек настаивал на ее смерти? Собственноручно ликвидировать материал, в который вложено столько сил и времени? Непонятно.

И почему Марек доверил поиск базы именно Карлу, тоже непонятно.

Но это позже. Сначала Совет, поиск решения, приняте решения… лежало на поверхности. Все согласились, слишком уж быстро согласились, будто заранее знали. Или и вправду знали? Не стоит считать себя уникумом, Давид и тот мог бы додуматься… или Айша ему подсказала? Снова мысли не туда свернули. Итак, база. Выплывшая из глубин веков база. Почему сейчас? Почему Марек столько лет молчал. Почему сам не пытался найти?

Или пытался?

Щеки коснулось что-то холодное и скользкое, Карл едва удержался, чтобы не смахнуть. Нельзя шевелиться, а внезапно объявившаяся брезгливость исчезнет. Чуяло сердце, очень даже скоро исчезнет.

Итак, база и Марек. О базе он знал, свидетельством чему чертежи и коды доступа внешнего периметра. В охране работал? Скорее всего. И отыскать базу он пытался, то его исчезновение, добровольное затворничество, на которое он сослался после. Но… тогда выходит, что отыскать базу не получилось? Или что-то, как вариант кто-то, помешал Мареку воспользоваться оружием.

Вот теперь все логично, все правильно.

Или нет? Может ли случиться, что он упустил из виду какую-нибудь маленькую, но очень важную деталь? А в результате видение ситуации искажено? Статистическая вероятность подобной ситуации мала, слишком мала, чтобы принимать ее во внимание и уж тем более руководствоваться при разработке дальнейшей стратегии существования.

Вот так, привести мысли в порядок, в соответствие с логикой, а странные ощущения – результат воздействия радиационно-энергетического поля Аномалии. Недаром же на территорию Пятна даже ветра не заходят.

Интересно, как там Коннован?

Коннован

Шестеро. Их было всего-навсего шестеро, мне хотелось плакать и смеяться одновременно. Святой престол либо ничего не знал о да-ори, что маловероятно, либо, напротив, очень хорошо просчитал ситуацию. Пользуясь случаем, я рассматривала будущих конвоиров. Пятеро – точно воины, узнаю этот цепкий взгляд, сразу, как вошли, огляделись, оценили обстановку. Готова поклясться, охрану срисовали моментально, в том числе и засевшего на галерее автоматчика. Профессионалы, мать их.

Вычислить старшего труда не составило – остальные то и дело оглядывались на высокого хмурого мужика перечеркнутой шрамом физиономией. Смутно знакомой физиономией… где-то я его видела. Хотя нет, чушь какая, с инквизиторами прежде сталкиваться не доводилось. И хорошо, что не доводилось, у Меченого такая ненависть в глазах плещеться, что у меня аж дыхание сперло, а я, наивная, полагала, будто хуже князя ничего нету.

Зато шестой – мальчишка, горький человеческий детеныш одних лет с Вальриком, только княжий сын злее, что ли? И умеет больше, а у этого во взгляде такой щенячий восторг, что прямо неудобно. Кто ж его, несмышленого, из Храма выпустил?

– Добро пожаловать, – князь даже встать изволил, надо же, как уважает. – Рад видеть святых братьев в стенах сей славной крепости. С этой минуты наш дом – ваш дом.

– Наши мечи – ваши мечи. – В тон князю ответил старший. А голос-то холодный, будто бы врага заклятого встретил. Хотя, кто их людей знает.

И все же… все же… де-жа-вю… где я могла его встретить?

Нигде.

– Прошу вас, братья, разделить сию скромную трапезу… – Володар обвел рукой стол, накрытый, как я поняла, специально к приезду дорогих гостей. – Небось, изголодались в дороге-то?

– Господь заботится о детях своих, – неопределенно ответил Меченый.

– Антипка! – рявкнул Володар. – Рассади гостей, да смотри у меня, чтобы довольны остались! Вас брат…

– Рубеус, – подсказал монах.

– Вас брат Рубеус прошу сюда, совет держать будем.