– Марк, – зову его, – может, сходим на свидание? Разнообразим наши будни, а?

– Мгм, – говорит он, пережевывая сырник. Я почти уверена, что он даже не слышал, о чем я говорила.

– А куда? В кино или ресторан? Может, просто погуляем? Выбирай ты.

– Ага, да, давай, – кивает он, снова улыбаясь в экран телефона.

Внезапно, впервые за все мои двадцать семь лет, я срываюсь на эмоции. Это происходит так неожиданно и резко, что я сама приоткрываю рот от удивления.

Но я действительно выхватываю телефон из рук своего жениха и отбрасываю на другую сторону стола, закричав:

– Да поговори со мной, черт возьми!

– Повтори, – рычит Марк, сжимая кулаки. Мне становится неловко и страшно, я никогда себя так не вела и понятия не имею, что делать в таких ситуациях.

Пытаюсь вдохнуть воздуха поглубже и вывести все в мирное русло, если это вообще возможно теперь. С другой стороны, я впервые за много месяцев привлекла его внимание этим утром.

– Я… – прокашливаюсь, пытаясь совладать с дрожью, – я только что пригласила тебя на свидание, ты слышал?

– Ты серьезно решила, что я пойду на свидание после этой выходки? – спрашивает он со злостью и тянется за телефоном. – Приди в себя и подумай над поведением, – бросает мне он и утыкается обратно в телефон, словно ничего не случилось и меня вообще тут даже не было.

Приди в себя. Подумай над поведением. Выходка…

Как же достало, а.

– Значит, я пойду на свидание с кем-то другим, – пожимаю плечами и встаю из-за стола, но тут же жалею о своих словах.

Марк взлетает сразу же и прижимает меня к стене. Я больно ударяюсь затылком и всхлипываю от неожиданности. Это… не первый раз, когда он так делает. Но каждый раз он съезжал сразу же, извинялся, и мы просто жили дальше. Потому что… потому что я дура. Вот почему.

– Что ты сказала? – угрожающе он рычит мне в лицо. Мне страшно. Марк выше, сильнее, ему труда не составит удержать меня и не дать вырваться, но какого-то черта шестеренки в моей голове не хотят работать, они стоят и скрипят, заставляя меня продолжать этот диалог.

– Я сказала, что раз мой парень не хочет ходить со мной на свидания, то я пойду туда с кем-то другим, – огрызаюсь на него, внезапно решив, что обладаю бессмертием.

– Слушай, – кривится он, – что тебе надо от меня еще, а? Перевез в столицу, сделал из тебя нормальную девчонку. Бабки есть, бери и покупай что хочешь, только, сука, не выноси мозг!

– А я перевозить меня не просила, – чувствую, как в носу начинает щипать. Я не конфликтный человек, даже если и взрываюсь раз в год, то быстро тухну и начинаю плакать. Как и сейчас. – Я за тобой уехала, потому что любила, а теперь ты ведешь себя со мной так, словно я тебе вообще не нужна. И за столько лет ты так и не понял, да, что деньги – последнее, что мне нужно?

– Ой ли, ой ли, – противно улыбается он, – а вот это откуда? – Он касается кольца на пальце, с которым делал предложение. Я, честно, терпеть его не могу, оно абсолютно безвкусное, но ношу, чтобы не обижать Марка. – А серьги? Браслетики твои, шмотки бесконечные. Это тоже тебе все не надо, да? Или ты думаешь, что проживешь на свои копейки?

– Я устроилась на вторую работу и взяла больше часов на первой, я и правда проживу, только ты меня как собаку на привязи держишь, – всхлипываю, не сдержав слез, и Марк тут же меняется в лице.

Почему-то мои слезы всегда его останавливают, наверное, они несколько раз спасали меня от рукоприкладства. Не знаю на самом деле, мог бы он ударить, но в последнее время думаю, что да…

– Ну все, детка, – говорит он мягко, стирая слезы со щек. – Ну чего ты? Настроение плохое? Возьми карту, купи новое платье и успокойся, м? Все, не разводи сырость, мне пора на работу. Задержусь сегодня, у меня совещание, – говорит он, наклоняется, оставляет на губах быстрый чмок, от которого меня натурально воротит, и убегает на работу, громко хлопнув входной дверью.

Я спускаюсь по стене, к которой он прижимал меня, обнимаю себя за колени и чувствую, как по щекам текут слезы.

Какого черта я могу контролировать каждую секунду утренней пробежки, но совершенно не могу контролировать свою собственную жизнь?..

Безумно хочется громко и натужно поплакать, но звонок телефона не дает мне этого сделать.

Беру гаджет в руки и поспешно стираю слезы. Черт! На экране видеовызов из «чат сучат». Мне точно не до видео сейчас, но этим прелестям не ответить нельзя, они только и держат меня на плаву, кажется.

Мои подружки и клиентки в одном лице. Мы все перезнакомились на моих тренировках и теперь очень тесно дружим. Нас пятеро, и эта пятерка – лучшее, что случалось в моей жизни!

Мирослава, ей двадцать три, и эта огненно-рыжая красотка довольно успешный дизайнер. Она обожает раздавать команды и руководить всеми процессами, но в целом никто не против, потому что благодаря Мире у нас есть куча воспоминаний с разных сумасшествий.

Катя – двадцатишестилетняя красотка, которая является примером для подражания. Она успевает заботиться обо всех и о себе в том числе, и именно это делает ее семью, состоящую из нее и мужа, счастливой.

Юля и Аля – сестры. Юля старше на два года, ей двадцать четыре, но они вылитые близняшки, первое время мне было очень сложно их различать. Эти две красотки ведут свой блог, делают обзоры косметики и всяких красивых макияжей, а еще часто зовут меня к себе моделью, тоже помогая не подохнуть от ужасов жизни.

И именно эти четыре любопытные моськи смотрят на меня через экран смартфона и пытаются понять, что у меня стряслось и отчего я снова реву.

– Я его убью, – резюмирует Мира, сразу догадываясь, кто виноват в моем состоянии.

– Не надо, – отвечаю, шмыгая носом, – я сама полезла и…

– Он тронул тебя? – спрашивают хором Юля и Аля.

– Мы немного повздорили, но меня никто не бил, честно, – пытаюсь их убедить. Но, судя по лицам, доверия у них нет совершенно, и я закатываю глаза. – Честное слово, клянусь нашей дружбой.

Это самая страшная клятва, которую нельзя нарушать. Обычно такое выдумывают лет в шесть, но мы в целом не особо отличаемся от компании школьниц. Разве что, когда ходим в клуб, можем вести себя как взрослые.

Походы в клуб, к слову, Марк тоже почти не замечает. Неудивительно, не правда ли?

– Ладно, – щурится Катя, – но, если он что-то сделал, скажи мне, я попрошу Давида набить ему морду.

– Боюсь, если Давид набьет ему морду, от него и следа не останется, – смеется Мира, и я позволяю себе выпустить легкий смешок тоже. Давид и правда выглядит именно так. Он огромный, как чертова гора, и даже несмотря на то, что Марк – не мелкий и в целом не хлипкий, против Давида у него никаких шансов.

– Он мой жених, помните? – пытаюсь докричаться до совести, но скорее до своей.

– Вел бы он себя нормально, мы бы помнили, – кривляется Мира. – А я что звоню-то! У нас с вами сегодня развлекательная программа вечером, – улыбается она, показывая в камеру пять…

– Что это? Билеты? – спрашивает Катя.

– Ага! – восклицает она довольно. – На хоккей! Мы с вами идем пялиться на красивых мужиков, и, если хоть одна из вас сейчас скажет, что ей это неинтересно, я буду таскать ее на хоккей каждые выходные.

Мы дружно хихикаем и все тут же соглашаемся, потому что противостоять ей просто невозможно. Да и в целом хоккей – не так уж плохо.

– Кто играет-то хоть? – спрашиваю, поднимаясь с пола.

– «Феникс», за них болеем! В шесть сорок всех жду у ледовой арены, не опаздывать! Чмокнула!

И сбрасывает звонок, завершая сразу всю видеовстречу.

Дурдом…

Глава 2
Яна

Ровно в шесть сорок, как по будильнику, но только вечером, я стою у ледовой арены с Алей и Юлей и жду остальных вечно опаздывающих подруг. Мира просто постоянно чем-то занята, она, как пчелка, всегда в работе и в последнюю секунду врывается в компанию с ноги. А Катя просто о-о-о-очень долго собирается, и ждать ее вовремя почти никогда нет смысла.

– Как-то удивительно немного людей, – говорю я, осматриваясь.

– Потому что матч товарищеский, ты чего! – врывается к нам Мира. Я даже не поняла, откуда она подошла! Что за суперспособность у этой бестии? Она, как обычно, что-то кому-то пишет в телефоне, под мышкой у нее блокнот, в руках открытая сумка, из которой торчит целая «Нарния», а на запястье постоянно нарисована куча крестиков, и я почти уверена, она даже не помнит, зачем их ставила. – Сезон закончился весной, следующий аж в сентябре, а это так, межсезонье, – машет она рукой, и мы наконец-то замечаем машину, на которой Давид привозит Катю.

– А мы что тогда делаем тут, не расскажешь? – посмеиваюсь.

– Мы? Я же сказала, Яночка, солнышко, ты не простудилась? Мы пришли пялиться на красивых мужиков! – говорит она достаточно громко для того, чтобы ее услышали и Катя, и Давид. Я на секунду думаю: не будет ли скандала? С Марком точно был бы… Но Давид – его полная противоположность, поэтому он только посмеивается и говорит:

– Могли бы сходить на мужской стриптиз, – целует Катю и уходит к машине.

– А это идея! – восклицает Мира и вдруг достает блокнот, записывая. Серьезно? – Заказать билеты на стриптиз, – диктует она себе, чтобы, видимо, не забыть.

– Мира, какой стриптиз? – смеется Катя.

– В смысле, «какой»? Девочки, вам солнце всем припекло сегодня, не пойму? Красивый! Сексуальный, горячий, страстный и…

– И кажется, кому-то пора позвонить бывшему, – смеются Юля с Алей. О, это давняя история любви, над которой мы смеемся уже больше года.

– И кажется, кто-то сейчас получит в нос, – кривится Мира. – Все, бегом на хоккей, быстро!

Мы и правда быстро проходим на арену, в целом не особо понимая, зачем нам это нужно, но с другой стороны, прикольно же? Мира постоянно придумывает что-то новое, я совершенно не удивлюсь, если в какой-то момент она скажет, что послезавтра мы летим в космос, она договорилась, нужно только кровь сдать.

– У нас ВИП-места, – говорит Мира, проводя нас на нужные трибуны.

– Откуда? – спрашивает Катя. На стадионе еще ничего не происходит, мы удивительно вовремя, только девчонки танцуют на ковре, что лежит на льду.

– Ой, да клиент у нас был один, заказ делал на логотип хоккейной команды. Но у них игр нет, он всем нам билеты на ближайший матч вручил, – закатывает она глаза. – А я что, отказывать буду? Тем более мы с вами давно никуда не выбирались.

– Да, удивительно давно! – хохочет Аля. – С субботы!

– Вас что-то не устраивает, я понять не могу? – Она одним пальчиком опускает очки, которые носит исключительно для имиджа, и спрашивает деловито. Мы отмалчиваемся и хихикаем: всем все нравится. – Вот и отлично! А теперь, Яна, рассказывай, что натворил твой мудак.

Все сразу поворачиваются ко мне. В целом у нас так всегда происходит. Окружающее нас место – антураж для наших сплетен. Не то чтобы мы очень любили хоккей или с удовольствием ходили смотреть на звезды в планетарий. Меняем место, чтобы жизнь казалась ярче, а по факту просто болтаем о своем, так сказать, о женском.

– Он мой жених, – напоминаю я. Это делаю уже больше на автомате, чем его защищаю.

– Это не мешает ему быть мудаком, – закатывает Катя глаза. – Вообще не понимаю, что ему не нравится. С ним рядом такая красотка, а он… Боже, у него же всегда красное лицо, на что он надеется вообще?

– Красное лицо? – начинаю я хихикать, едва сдерживая смех. Отчего-то мне становится так забавно от этой фразы, что искренний хохот рвется из груди, заставляя под веками собираться слезы. – Серьезно?

– А ты не замечала? – удивляются Юля с Алей. – Он же буквально рак!

И я перестаю сдерживать хохот, потому что по гороскопу он и правда Рак. Это забавляет меня настолько, что я забываю и про хоккей, и даже про то, что вообще-то пришла сюда без настроения.