Я кивнул и огляделся. Все дома как один оказались возведены на невысоких сваях, да и не дома это были, а бараки – вытянутые и крытые соломой. На их постройку пустили стволы какого-то непонятного дерева, походившего на тростник-переросток, Дарьян заметил моё недоумение и подсказал:

– Бамбук!

Понятней не стало, но от вопросов я воздержался, дошёл до поставленного на попа бочонка и уселся на него, принялся обмахиваться шляпой. И без того паршиво было, а от осознания того факта, что невесть на сколько застрял в этой гнилой дыре, так и вовсе к горлу подкатил комок тошноты. Захотелось кого-нибудь убить или хотя бы даже просто покалечить.

Но местным до новичков никакого дела не было, а я ещё не дошёл до ручки и нарываться на неприятности по собственной инициативе не стал. Пока – нет.

От дома к дому сновали рядовые, немногим реже на глаза попадались младшие офицеры, на нас они если и поглядывали, то безо всякого интереса. Когда неровной ломаной походкой приблизился тип в длинном и ветхом халате, я этому обстоятельству даже обрадовался. Голову незнакомца покрывала широкополая шляпа, лицо скрывала маска, на руках были кожаные перчатки. Чудак нацелил указательный палец на Дарьяна и поманил книжника за собой, тот восторженно охнул:

– Кадавр!

Если прежде я лишь улавливал некоторую неправильность, то после этих слов предельно чётко ощутил присутствие приблудного духа, заточённого магическими формулами в мёртвую плоть.

– Не пропадай! – отсалютовал я на прощание Дарьяну, а сам остался сидеть на бочонке, поскольку кадавру не оказалось до меня ровным счётом никакого дела. Но то – ему.

«По идее должны в госпиталь определить», – подумал я и поднял взгляд на остановившегося напротив крепыша, мордатого и широкоплечего, а попутно угадал присутствие человека сбоку и чуток позади. Именно угадал – приблизился тот совершенно бесшумно, ещё и замер в слепой зоне, где его было не углядеть даже самым краешком глаза.

Ни вскакивать на ноги, ни вертеть головой по сторонам я не стал, вместо этого тихонько-тихонько потянул в себя небесную силу. Просто так, на всякий случай.

– Револьвер сдай! – потребовал младший урядник, который и приезжал за пополнением в форт.

Чуть выше солнечного сплетения разгорелся жгучий огонёк, я поморщился, глянул на молодчика снизу вверх и коротко выдохнул:

– С чего бы?

Ответ младшему уряднику по душе не пришёлся, он нахмурился и отчеканил:

– Револьверы полагаются только офицерам! Нужно будет оружие – винтовку выдадут.

Кто-то рассмеялся. Не тихий тип за моим плечом, кто-то совершенно посторонний, поодаль.

– Ну если только офицерам… – проговорил я и неспешно поднялся с бочонка, отметив при этом, что сновавшие до того между бараками стрельцы теперь позабыли о своих делах и с интересом наблюдают за ходом беседы.

Человек позади не шелохнулся, но я нисколько не сомневался, что при любом неосторожном движении он влепит мне по уху и хорошо если просто кулаком. Так что дёргаться не стал, медленно-медленно извлёк револьвер из кобуры, перехватил его за ствол и протянул было рукоятью вперёд, но тут же придержал.

– А расписку дашь?

Младший урядник не выдержал роль до конца и нагло осклабился.

– Обойдёшься! И без расписки как с распиской!

Он попытался сграбастать оружие, я чуть приподнял револьвер и ткнул им над протянутой рукой. Тычок пришёлся по зубам, голова молодчика мотнулась, и он на миг позабыл обо всём на свете, стал неопасен. А я шатнулся в сторону, извернулся и раскрытой ладонью перехватил уже летевший в голову кулачище.

Отторжение!

Костяшки рядового хрустнули, но только лишь отражением удара я не удовлетворился, стиснул магической хваткой сразу всю кисть, дёрнул её на себя и крутанул, легко сломав запястье. Следом словно молотком саданул рукоятью револьвера по ключице.

И вновь – в сторону!

Сплюнувший кровь и обломок сколотого зуба младший урядник рванул из ножен мачете, но мне-то всего и нужно было, что вновь перехватить револьвер. Щёлкнул взведённый курок, и молодчик благоразумно кидаться в драку не стал.

– Конец тебе, щенок! – прошипел он, вытирая натёкшую на подбородок кровь.

Я прицелился ему в колено, но ничего предпринять не успел.

– Что здесь происходит?! – потребовал объяснений выскочивший из ближайшего барака поручик с располосованной сабельным шрамом щекой.

Прежде чем ответить, я снял револьвер с боевого взвода и убрал его в кобуру, лишь после этого улыбнулся.

– Сущее беззаконие, поручик! Грабёж средь бела дня!

12-1

На всеобщем обозрении устраивать разбирательство офицер не пожелал и пригласил нас с младшим урядником к себе. Пригласил – это велел препроводить троице стрельцов в кирасах и шлемах, при оружии и с белыми повязками на рукавах. Сии деятели определённо отвечали за поддержание в лагере порядка, но пресечь нашу стычку никому из них и в голову не пришло. Стояли и пялились наравне с остальными.

Бараны!

– Говори! – потребовал поручик, уже немолодой и с сединой в волосах, когда нас завели в его комнату с крохотным окном, затянутым москитной сеткой.

Младший урядник сплюнул кровью в платок и, чуть шепелявя, произнёс:

– Этот из нового пополнения с револьвером заявился. Говорю «не положено», а он в драку… – Молодчик вытер подбородок и добавил: – Зуб сколол, сволочь…

Офицер остановил его решительным взмахом руки и уточнил:

– А тебе какое дело до его оружия?

Младший урядник потупился, но ответил без малейшей заминки:

– Так не положено же! А я его в лагерь привёз, значит – отвечаю!

– Ясно, – хмыкнул поручик и обратился ко мне: – А ты что скажешь?

Я пожал плечами.

– А что тут сказать можно? Я – адепт, а значит – младший урядник. И с чего эта образина…

– Да ты никто ещё! Никто! Понял? – заорал молодчик, брызнув окровавленной слюной.

Он шумно задышал, с ненавистью глядя на меня, я покачал головой.

– В младшие урядники тебя, надо понимать, не за сообразительность произвели? Ты что же – совершенно постороннего служащего Южноморского союза негоциантов обобрать решил и вот так легко в этом сознаёшься? – Я напоказ вздохнул. – Поручик, этот разбойник отказался выдать мне расписку за изъятое оружие!

– Да какая ещё расписка? – поморщился офицер и резко бросил молодчику: – Скройся с глаз моих! С лекарями сами договаривайтесь! – Затем он смерил меня пристальным взглядом и потёр шрам на щеке. – А вот что с тобой делать…

– Предлагаю отправить меня обратно в Тегос для переаттестации. По бумагам у меня десятая ступень возвышения, а на деле – двенадцатая. Это дополнительный червонец в месяц, а когда и два!

– Умный-умный, а дурак… – прокомментировал моё требование офицер, отпустил дежурных стрельцов и взял лежавший на столе пробковый шлем. – Будет тебе переаттестация, не сомневайся даже!

Прозвучало это отчасти даже угрожающе.

Отвели меня в итоге в ничем не примечательный барак, где в небольшой комнатушке кемарил развалившийся в плетёном кресле офицер – тоже поручик.

– Просыпайся, Чеслав!

Только нет – этот самый Чеслав хоть и закинул ноги на стол, а на лицо опустил шляпу, но совершенно точно не спал и даже не дремал. Я предельно чётко ощутил нацеленное на себя внимание.

Тайнознатец!

Так оно и оказалось. Молодой человек опустил ноги на пол, кинул шляпу на стол и сел ровно, прищурил цепкие глаза светловато-сизого оттенка. Аколит он или цельный аспирант, понять не удалось, несомненной была лишь склонность к стихии воздуха.

– Новичок из твоих нашкодил – разберись, – заявил поручик со шрамом на щеке, перехватил внимательный взгляд сослуживца и пояснил: – Своих я сам взгрею, как лекари подлатают.

Такая постановка вопроса меня отнюдь не порадовала, и я напомнил:

– Собственно, я настаиваю на переаттестации, поскольку вышел на пик ранга, в то время как прохожу по бумагам только адептом десятой ступени возвышения.

Чеслав подтянул к себе папку, раскрыл её и вытащил несколько соединённых ржавой скрепкой листов желтоватой бумаги.

– Лучезар Серый?

– Да.

Тайнознатец кивнул и сказал сослуживцу:

– Иди, я разберусь.

Сопроводивший меня сюда поручик отправился восвояси, а Чеслав поднялся из кресла и прошёлся по комнате, сунул в рот сигару, закурил и уточнил:

– Вот так сразу исходящий меридиан прожёг и оправу сформировал?

Он приглядывался ко мне, я – к нему.

Лет двадцати пяти, сухопарый и подвижный. Не красавец, но и не урод. Обычный. Никакой.

Но это если брать в расчёт одну только внешность. Тайнознатцем Чеслав был совершенно точно не из последних, от него ощутимо веяло силой, будто ветер в лицо задувал. Из-за этого свербело в носу и хотелось сощуриться.

Пауза начала затягиваться, и я сказал:

– Не так сразу. Просто переаттестацию не проходил. Смысла не было, поскольку оклад лекаря все доплаты перекрывал.

Чеслав развёл руками.

– Так и здесь ничего не изменится, – заявил он с непонятной улыбочкой. – Определим тебя к магистру Гудимиру, и станешь заколачивать… Сколько? Полторы сотни в месяц?

Я насупился.

– И всё же настаиваю на переаттестации.

Поручик пожал плечами.

– Настаиваешь – проведём. – Он прищурился и резко спросил: – Что за представление ты тут устроил?

– Всего лишь не дал себя ограбить.

– Да-да-да! – покивал Чеслав. – Всё так и было. Но, скажи на милость, зачем ты их покалечил? – На ладони тайнознатца закрутился полупрозрачный вихрь. – Достаточно было просто показать силу, и эти недоумки сразу поджали бы хвосты!

Я его уверенности отнюдь не разделял, но придержал сомнения при себе. Вообще ничего отвечать не стал, промолчал.

– Ты тайнознатец, а повёл себя как какой-нибудь, прости Царь небесный, босяк! – продолжил распинаться Чеслав. – Так кто ты: слабак, едва совладавший с парочкой простецов, или злобный ублюдок, ради собственной прихоти покалечивший двух хороших парней?

– Если так ставить вопрос, – пробурчал я, – предпочту оказаться злобным ублюдком.

Поручик наставил на меня указательный палец.

– Правильный выбор, только одного желания тут будет недостаточно. Придётся показать силу, иначе затравят. Злобному слабаку у нас не выжить!

– Не затравят, – упрямо заявил я.

– Ставить себя надо сразу! – объявил Чеслав. – Этим ты сейчас и займёшься. Идём!

Он нахлобучил на голову шляпу и двинулся на выход. Я поплёлся следом, гадая в какие очередные неприятности угораздило вляпаться на сей раз. Даже жалость к самому себе накатила, но совладал с эмоциями и унынию предаваться не стал.

Выгребу, черти драные! Выгребу!

Привёл меня Чеслав на край лагеря, где вешками с цветными тряпками была отмечена небольшая рощица, заросшая преимущественно бамбуком. Но небольшая – это если шагами мерить, корчевать такую и корчевать.

– Ты огневик? – хмыкнул поручик. – Вот и выжги здесь всё до отбоя. Только пожар не устрой!

На нас поглядывали, но с немалого отдаления, и я позволил себе проявить несогласие с полученным приказом:

– Это работа для дровосека, а не для лекаря!

– А это и не работа вовсе! – ухмыльнулся поручик. – Это наказание за драку. Исполняй!

Он надавил интонацией, но мог бы и не утруждаться. Я уже и сам по достоинству оценил предоставленную возможность выказать свою удаль молодецкую, так что кочевряжиться не стал и с усмешкой бросил:

– Будет исполнено!

Чеслав недобро глянул в ответ и отправился восвояси, а я кинул на землю вещевой мешок, после неспешно стянул парусиновую куртку и положил её сверху, там же устроил шляпу. Солнце уже начало клониться к закату и особо не пекло, но было душно и сыро, нещадно хотелось пить. Я сорвал травинку, придирчиво изучил её и сунул в рот, с показной ленцой огляделся.