Не сбежал, поднял звонок будильника, а время час дня, выспались, но капитан на месте был. Позавтракали и убрал его. А дальше на велосипеде в город. Там поймал пролётку, нанял на остаток дня, и к спецу. Список чего продаю оптом, написал, и передал тому, благо был дома. Удивился конечно, и цены не самые большие, но решил брать всё. Причём, я ему заказ сделал ещё на одну содержанку, все тоже самое, плюс чтобы поваром была. А место качается, есть куда убрать. Видимо было кому продать, с его людьми доехали до берега речки. Тут лес был, я на своей наёмной пролетке катил, те на двух своих. Там отбежал, всё нужное достал на берегу и катер покачивался на волнах. Привязал его. Привёл покупателей, посмотрели и приняли. И пытались меня убить. Денег пожалели, так что проверил защиту, две пули отбила, ну и их уничтожил. Впрочем, средства были при них, в советских рублях, тридцать тысяч рублей, честные трофеи. Забрал, оставил то что передал, и на своей пролётке покинув лес, уехал в город. Делать мне тут больше нечего, к спецу возвращаться не стоит, не будет у меня наложницы-повара, закупился в мясных лавках разным, кстати, даже холодец был, взял всё что было, свежее мясо тоже, и на пролётке за город, возница оставил меня в крупном лесу, и укатил. Рядом с трассой что на Брест шла.

Тут до конца дня занимался танками. Закончил размещать снаряды, и опустошил до конца запас патронов, набивая пулемётные диски. А как стемнело полетел в сторону Бреста. Там нашёл пункт сбора техники, значит не вывезли всё, сел рядом, зачистил охрану, наших в этот раз не было, под отрытым небом лежали пулемёты «ДТ». И кучками диски к ним. Забрал тридцать пулемётов и почти две тысячи дисков. Ну и патронов около двадцати цинков. А больше и не было. Самое главное я нашёл фургон. Причём наш, «ЗИС-6», ремонтная летучка. Нет, я нашёл уже такую летучку на базе «полуторки», да в полной комплектации, и прибрал, а тут фургон, и даже ниша над кабиной, можно в спальное место оборудовать, или в шкафы. Забрал и его, посетил склады у Бреста, набрал всякого разного, взводную палатку, койку и постельное к ней. Кстати, это склады ещё польской армии, койка офицерская, шире чем обычно, постельное, складные столики и стулья, даже рукомойник и ведро. Ну и перебрался в лес. Тут достав Панина, тот особо даже не заметил ничего, достал «тридцатьчетвёрку», просто подвёл к ней и дальше тот учил меня обращаться с нею. Потом с «Т-26». Дальше мы спать легли, а то ночь бодрствуем, а днём спим, нужно менять это. Палатку ту на двоих поставил, шинели советские на пол в качестве постели, нормально, так и поспали. А дальше и рассказать нечего, плотно загрузился в учёбу. Даже «ЗИС» так и не оборудовал, да и он комплектен, не хотел уродовать. Большую взводную палатку поставил, внутрь койку, столик и стулья, на опорный столб повесил рукомойник и вниз ведро, пока хватит. Убирал и доставал в сборе. Как достану, натянуть верёвки и летний домик готов.

Панин помогал мне приводить в порядок технику. Как чистить зенитки, что на машинах, снарядили патронные короба, благо машинка для снаряжения лент у меня была, пусть и одна. Но всю технику я ему не показывал. По одной, тот учил, а дальше сам остальные приводил в порядок. Проверяя на ходу технику. Ночью спали. Точнее я его убирал и часа два летал с капитаном, набираясь опыта. Да, добыл всё-таки связной «мессер». Даже не один, а два. Потому как летая, я приближался к передовой. Панин не понял, что каждый раз лес другой был. Так что летал на «Шторьхах», и «мессере», и набирался опыта. Ещё и Панин учил ездить на советских машинах, включая «эмки», и мотоциклы. Он умел и делился опытом. Постепенно и он у меня появлялся. Уже увереннее, но пока времени мало. Только учёба и всё. И вот наступило десятое августа, а завтра, одиннадцатого числа, согласно выданной справке в госпитале, я должен вернутся с лечения. Панин мне понравился, отличный парень, поэтому решил, что он со мной будет. Разделим награды за генерала на двоих. А я его ещё вчера выкрал, с документами, формой и теми бумагами, что при нём были, целый командующий моторизованным корпусом. Добывал топливо для самолётов, пополняя, а добыл его. Да ладно одного генерала, я с ним и его «хорьх» увёл, генеральская машина. Из-за этой машины пришлось от части топлива избавляться, вылил на складах и поджёг, красиво полыхали, немецкое снаряжение и боеприпасы сгорали, но зато было куда убрать. Помимо машины, добыл советский полковой миномёт и на тонну мин к нему. Так что в ночь с десятого на одиннадцатое, отпустив капитана, тот честно всё отработал, мой «мессер» поднялся в небо, а летел в сторону Москвы, рядом сидел лейтенант, а сзади связанный генерал. Тот без сознания был. Ну а на подлёте, решил опознаться, чтобы и известить всех, кто и кого выкрал, чтобы встречали. Так что стал вызывать:

– Старший лейтенант Юрченко, просит ответить ПВО столицы. Подлетаю с юго-запада. Ответьте на запрос. Приём.

Не сразу, но отозвались. А что, я работал с бортовой рацией, немец учил. Находили волну нашего ПВО. Дальность великовата тогда была, но определить на какой частоте те работают, смог, на ней и выходил. Главное ответили:

– Старший лейтенант Юрченко, это штаб ПВО Москвы и Московской области. Опознайтесь.

– Да узнали вы меня, чего опознаваться? Пятнадцать дней назад на радио выступал и свои песни пел. Помните их? Приём.

– Мы там не только песни помним. Приём.

– Что, такие плохие? – расстроился я. – Я ещё написал с десяток, похоже без выступлений буду. Что ж, принимаю такой удар судьбы. Да, по сообщению. Лечу на трофейном самолёте, не могу не похвастаться, сам за штурвалом. Освоил за десять дней эту науку. Да я вообще в тыл к немцам ушёл, чтобы найти учителей, угнать бронетехнику и изучать её, и моя задумка удалась. А то танкист, а танки даже издали не видел. Не помню их. Освоил и эту науку, включая по новейшим. У меня в кабине лейтенант Панин, танкист, попал в плен сорок дней назад при окружении Минска, мной освобождён десять дней назад, он меня и учил, а также немецкий генерал, взятый в плен мной лично. Командир Сорок Шестого моторизованного корпуса, генерал танковых войск, Фитингхоф. Прошу встретить нас, и навести для посадки на каком из столичных аэродромов. Приём.

– Принято, понял вас, товарищ Юрченко. Даю вектор для захода на посадку, уже слышим вас. Подсветку полосы включим на пять минут. Приём.

– Принято. Уже вижу подсветку, захожу на посадку с юга. Отбой.

– Принято. Отбой.

Так что я зашёл на посадку с широким поворотом и снижением, уже выпустив шасси, и благополучно сел, подсветку сразу выключили, а мне фонариками сигналы давали, указывали куда двигаться, так что подкатил к капониру с пустой стоянкой, и заглушил двигатель, тормозя. Вот так отрыв колпак, и встретил встречающих. Командовали тут особисты, пока не прибыли сотрудники контрразведки, принять нас, оттерев других. В общем, с интересом изучали генерала, его достали, тот уже приходил в себя. Из грузового отсека всё что при нём было, а сам самолёт закатили на стоянку. Панин срывающимся от радости голосом описывал как последние дни у нас проходили. Ну а нас в здание штаба, опрашивали, испуганным генералом занимались, тот осознал куда попал и что происходит. Его кстати развязали и кляп сразу вынули. С ним общался командир авиадивизии, на аэродроме которого мы сели. Полчаса всего рапорты писали, общались с особистами, когда примчались гружённые бойцами НКВД грузовики. Они нас и забрали. Пока в камеры, мы проходили проверку. А вот генерала увезли другие. Здравствуй камера. Ну а мы сразу на нарах устроились, места мало, но нам уступили, пусть и время под утро, мигом уснули. Да спать хотелось.

Надо сказать, особо нас и не ломали, видимо приказа не было. Просто опрашивали, перекрёстный допрос также шёл. Вообще утром разбудив, покормили завтраком, каша сечка и чай какой-то фиговый, потом на допросы. Панина я больше не видел, только сканер показывал, что его в другую камеру перевели. Да мы особо ничего и не скрывали. Ну Панин точно. На меня больше дивились, как это так, захотел, и угнал самолёт с аэродрома? Да с лётчиком, которого уговорил инструктором быть. Захотел советские танки изучить, взял и угнал с пункта сбора, освободив пленных, и вот Панина, что меня и учил. Я же отвечал, что не знал, что это невозможно, хотел и делал, ну и описывал как. А насчёт генерала, вообще не думал его красть, я на аэродроме добывал запасы топлива, то что было почти всё потратил в активной учёбе. Панина спал, я ему снотворное на ночь давал потому и не слышал шум моторов. А тут генерал на аэродром приехал, на своём «хорьхе», плюнул на бензин и его выкрал, с машиной. Решил не медлить и вот вернулся.

Всего трое суток шли допросы, и в принципе особых претензий к нам не было. Мне разве что укорили, что у немцев был, но беспамятный, понимали, что изучаю мир. Велели так больше не делать. И на этом меня отпустили. А я в той форме был, что в госпитале получил. С Лубянки меня отвезли на машине в госпиталь, где за два часа, после медицинской комиссии, я был полностью признан здоровым, и готов к службе. Мне вернули документы, даже нашли командирскую форму танкиста, со всеми положенными знаками различия. Но не новая она. Лейтенант, а он от Генштаба, его ко мне прикрепили, отвёз сначала в баню, я желал посетить, тот со мной, потом свежего и румяного, к слову, хорошо загоревшего, что удивляло врачей, после ожогов и загар? Впрочем, ладно, отвезли к спецу, у портного сняли мерки и начали шить форму. Парадную. Да понятно, что награждать будут. В газетах о пленении генерала так и писали, да ещё сделали наше общее фото с Паниным, его пока устроили в командирском общежитии при казармах столичного гарнизона. Я это точно знал, меня туда же отвезли, мы даже в одной четырёхместной комнате устроились. Втроём жили, тут ещё один командир, но зенитчик. Четвёртая койка пока свободна. А так следующие два дня я постоянно в Генштабе находился, в отделе разведки, уже опросы шли от работников этой службы, новые рапорты писал, зеркальные тем, что на Лубянке мне оформили. Чего два раза то? В свободное время гранил камни, медитировал, заполняя их, и продолжал писать книгу мага. Времени не так и много было, с амулетом сканера, а над следующим работал, тратил по два часа в сутки, не более, остальное время занимала учёба по бронетехнике и самолётам. Однако и за это время умудрился сделать амулет процентов на пятнадцать. Ещё были частые встречи с журналистами, описание в виде баек, как всё проходило, в основном по генералу. А семнадцатого августа, под вечер, и прошло торжественное награждение в Кремле. Я был в новенькой форме старшего лейтенанта, Панин, лейтенанта танковых войск, мы старались вместе держатся. Мне морально тяжело все эти толпы выдерживать, но я крепился. Тот по сути на шару награду получит, и уже не один раз благодарил меня за это.

Я с огромным интересом за всем наблюдал, к слову награждал сам Сталин. Думал всем дадут Звезду Героя, я про Панина, но ему дали орден «Ленина». А вот мне и Звезду, и орден «Ленина». Только звание осталось прошлое. А вот Панину дали старлея. Сравнялись. Тот и этим всем был доволен. Мы ещё и на банкете побывали, тут не мы одни кого награждали, пообщались, даже иностранная пресса и послы к нам подходили. Пленение вражеского генерала оказалось событием более значимым, чем я думал. Да и бумаги что при нём были, оказались очень важными. В Генштабе их изучили, какие-то противодействия начали готовить. И всё на этом, мы сам покинули территорию Кремля и пешком до общаги двинули. Насчёт направления на новое место службы, это завтра узнаем, с этим пока не ясно, а теперь можно отдохнуть. Панин же был в эйфории, и звание получил, и орден, и Сталина видел. Всё о чём мечтал. Уже родным написал. А я спать хотел. Последние дни, включая в тылу у противника, если не загонял себя, то близко. Тут тоже отдыхать особо не давали. Времени свободного мизер, странно что успевал медитировать и накопители заполнять. Да что это, с момента прибытия в Москву я девчат ни разу не доставал, ну не было свободного времени. Если в комнате общежития я мог спокойно медитировать и заполнять накопители при свидетелях, те не понимали, что делаю, то с девчатами такое не пройдёт. Советами замучают. Впрочем, сейчас самое время.

– Саша, ты прогуляйся, а мне к одной знакомой нужно зайти. А то познал, что такое женская страсть, и теперь не могу без этого.

Мы с ним давно на ты перешли, так что тот хохотнул, и сказал:

– Хорошо тебе, каждый день что-то новое. Ладно, иди, Казанова, а я действительно погуляю. Погода-то какая хорошая. И жары нет.

– Это точно. В общаге меня не жди, под утро вернусь.

– Хорошо.