– Да погодь страхи нагонять! – не выдержал сын Годислава, наклонившись и громко пискнув чуть ли не на ухо Ратибору. – Давай сначала глянем, чего там тебе послышалось!..

– Обязательно глянем, – согласно кивнул огневолосый великан и направился далее по Хвойному тракту, к хорошо виднеющейся окраине дремучей пущи, всё так же ведя за собой Бублика с восседающим на нём юным всадником.

Время перевалило за полдень, когда наши путники вышли из елового пролеска на обширнейшее, начинающее уже добро зеленеть по весне поле, по центру которого высился приземистый, огороженный широким рвом Мёдоград, целиком сложенный из дерева. Вокруг столицы Пчелиного княжества, куда ни глянь, ютились пасеки, большие и малые, а также разные животноводческие хозяйства: разведение и выращивание коров, овец, свиней, коз, а вместе с тем гусей и кур, явно было поставлено на широкую ногу; похоже, со свежим мясом, яйцами, разнообразными сырами, ряженкой и молоком проблем у местного населения не имелось.

Но внимание Ратибора с Воисветом привлёк в первую очередь не стольный град и его окрестности; шагах в трёхстах от кромки чащи, у которой замерли светловолосый княжич и рыжегривый воин, творилось форменное буйство: человек двести голых по пояс мужиков яростно сошлись на кулаках стенка на стенку, самозабвенно лупцуя друг дружку. Вокруг них образовался внушительный круг зевак, состоящий из мужчин, женщин и детей абсолютно разных возрастов, благосостояния и сословий: в толпе зрителей видный купец соседствовал с дояркой, родовитая боярыня – с лесорубом, а княжеский сановник – с пастухом да прядильщицей. И все они с той или иной степенью заинтересованности наблюдали за жёсткой рубкой, кою устроили их сыновья, мужья, братья и приятели. Равнодушных среди созерцателей не было. Азартно выкрикивая слова поддержки, праздные зеваки подбадривали как могли, каждый свою сторону, при этом периодически переругиваясь и между собой.

– Гурьба на гурьбу, я оказался прав, – довольно улыбнулся Ратибор, а затем вопросительно покосился на Воисвета. – И часто у вас подобные развлечения случаются? Ежели регулярно, то, пожалуй, надо будет прикупить себе домишко подле Мёдограда. Ибо такие потехи я страсть как уважаю!

– Да бывает! – заливисто рассмеялся белобрысый негодник. – Пар выпускают мужики. Опять, поди, скотоводы с землепашцами чего-то меж собой не поделили… Ты сам-то не хочешь присоединиться к веселухе? Вход, как говорится, свободный.

– Почему нет? С превеликим удовольствием! Давненько в схожих забавах не участвовал. Соскучился – страсть! На-ка, малец, посторожи добро, покамест я развлекаюсь. – Ратибор снял с себя пояс с оружием и передал своему спутнику. Затем стянул рубаху, под восхищённый вздох Воисвета обнажив усеянный шрамами могучий торс, и спешно направился к месту сечи.

– Ратиборушка! Кажись, те, кто слева, сдают свои позиции! – поудобнее устраиваясь в седле, задорно бросил вдогонку чемпиону Кузгара юный баловник и с удвоенным интересом принялся наблюдать за захватывающим зрелищем.

– Без сопливых вижу, – буркнул в ответ «рыжий медведь». Через минуту он, бесцеремонно растолкав скопище зевак, оголтело залетел в рубку за левую «грядку», довольно быстро оказавшись в первых рядах медленно, но верно пятившейся назад, проигрывающей стороны. Но вскоре после вмешательства Ратибора ситуация на поле брани начала стремительно выправляться, ибо дюжий ратник своими пудовыми кулачищами легко сминал любого, кто посмел замаячить ему в противовес. При всём этом рыжегривый исполин, коему также добренько прилетало с разных сторон, удар держал прекрасно. Челюсть у мирградского бойца была словно из гранита.

Вот Ратибор, стряхнув, как котят, со своих широченных плеч троих повисших на нём верзил, парой мощных ударов в солнечное сплетение и висок уложил обозначившегося напротив здоровенного мордоворота, ростом не уступавшего ему самому. А после, раздавая могучие оплеухи направо-налево, яростно, с упоением ринулся в самую гущу оппонентов, как практически всегда поступал в любой битве. Чем явно сильно смутил обескураженных противников, которые уж мысленно осушили по жбанчику медовухи на нос во имя своей, замаячившей было победы. Зато союзники рыжебородого богатыря, почувствовав растерянность противоположной стороны, заметно приободрились и с удвоенным рвением принялись наседать на своих заклятых соперников. Кости трещали только в путь; две ватаги сосредоточенно размахивали «мельницами», споро перемалывая друг друга в муку.

И вот правая «грядка», та самая, что несколько минут назад была так близка к победному пиршеству, дрогнула и уже, в свою очередь, начала пятиться. Итог знатного мордобития стал очевиден всем: давшие слабину оппоненты собраться и вернуть утраченные позиции оказались явно не в состоянии; в их рядах не нашлось прирождённого бойца-лидера, способного переломить ход неудачно складывающейся сечи.

Между тем неугомонный рыжий берсерк униматься и не думал, всё так же справно, одного за другим укладывая противников на притоптанную множеством пяток траву. Апофеоз драки, заставивший всех без исключения зрителей поражённо ахнуть, случился уже под конец рубки, когда Ратибор подсел под бросившегося на него огроменного тучного детину весом килограмм под сто шестьдесят, не меньше, а затем без особых проблем поднял того на вытянутых вверх руках и сильно шмякнул о землицу хребтиной и затылком, выбив из рыхлого громилы весь дух. Вместе со всяким желанием вообще куда-либо сегодня ещё двигаться. Игривые светлячки суматошливо водили хоровод перед враз окосевшими глазами оглушённого упитыша, погрузившегося в состояние глубокого грогги.

– Победа! – невольные соратники Ратибора по драке тем часом радостно вскинули к небесам разбитые в кровь кулаки и тут же принялись обниматься друг с другом да принимать из рук сопереживавших им зевак кувшинчики с водой, квасом, молоком и ряженкой. Драка стенка на стенку была окончена. Проигравшим помогали встать, причём как зрители, так и победители, кои не преминули поблагодарить своих оппонентов за отличный замес. После случившейся зарубы все прошлые обиды оказались мигом забыты; только что добро мутузившие друг дружку противники начали по-приятельски брататься; недавние непримиримые соперники славно выпустили пар, оставив на поле боя всю злость, неприязнь, раздражение да огорчение.

Ратибору, который, собственно, и изменил течение неудачно складывающейся битвы, также восторженно хлопнули несколько раз по плечу, а затем поднесли пузатый жбанчик, доверху наполненный превосходным медовым кваском. Рыжегривый гигант с удовольствием осушил вожделенный кувшинчик до дна, вернул пустой сосуд румяной, розовощёкой девице, что с неподдельным интересом пожирала его томными очами, после чего развернулся, собираясь покинуть скопище окруживших его гуляк. Но в то же мгновение чемпиона Кузгара добро шлёпнули по спине, и чей-то незнакомый, басовитый голос прорычал ему на ухо:

– Ну ты, друже, и дал! Славное рубилово! Красава! Никогда такого не видел! Пахари складывались один за другим, аки берёзовые чурбачки под крыльцом! А они, то бишь наши соперники, ежели что, не лыком шиты, все с детства оглоблями махать приучены! Ты сам-то откель, воин? Чьих будешь? Меня, если что, Торчином звать. И я тут всех знаю, ты явно не из местных!

Ратибор обернулся и окинул пристальным взглядом говорившего: среднего роста крепкий, коренастый малый лет двадцати семи – тридцати на вид. Светловолосый, с округлым бородатым лицом, на котором выделялись споро наливающийся под правым глазом фингал и разбитая в хлам верхняя губа, раздувшаяся, точно от укуса шершнем. Потревоживший «рыжего медведя» незнакомец, бывший по пояс голый и взмыленный после боя, словно лошадь, долгое время скакавшая без передыха галопом, сам, в свою очередь, внимательно обежал могучего исполина одобрительным и вместе с тем цепким взором. Их напряжённые взгляды встретились, казалось, высекая в воздухе искры: оба витязя сразу почувствовали, что напротив стоит отнюдь не простой рубака.

– Из Мирграда я, – побуравив с минутку Торчина колким прищуром, наконец, соизволил проворчать Ратибор. – А зовут…

– Откуда?! Фе-е! – белобрысый крепыш тут же перебил дюжего ратника, не дав ему договорить, и с презрением произнёс: – Мирград, это помойная яма, и все, кто оттудова, – ента богохулы и святотатцы! Предатели родной веры! Посему как тебя величают, мне уже без надобности! Топай отсюда, кабанёнок, покудова рёбра тебе не пересчитали! – если какая доброжелательность и присутствовала изначально в очах и речи Торчина, то после упоминания столицы Медвежьего царства она испарилась напрочь, уступив место явной враждебности.

– Чего-чего?! – возмущённо пророкотал на всю округу огневолосый великан, а затем быстро схватил не успевшего увернуться молодчика за глотку да слегка приподнял его, так, что мыски ног Торчина еле-еле касались земли. – Чавось ты ща вякнул, хаяльник?! Повторить сможешь? Секира Перуна тебе в зазор между пампушками, вот же клеветник срамный! Да чтоб у тебя грибы на маковке выросли! И на заднице! Желательно мухоморы!.. – Ратибор был страшен в гневе.

Тем временем Торчин, судорожно вцепившись обеими руками в могучую лапищу «рыжего медведя» что есть сил, пытался вырваться из стального хвата. Но всё было бесполезно; железные пальцы рыжебородого богатыря, словно тиски, сжали горло местного бойца, не позволяя ему ни вымолвить что-либо, ни толком вздохнуть.

– А ну, пусти нашего воеводу! – Ратибора угрожающе окружили недавние союзники по драке. – По-хорошему! Иначе…

– Иначе что?! – мгновенно взорвался рыжебородый витязь, затем хмуро оглядевшись. Всё-таки вспышки ярости у могучего исполина хоть с возрастом и стали чуть тише и реже, но совсем уходить и не думали. Особливо у Ратибора «полыхало» от угроз любого вида и толка. – Да я вас тут сейчас всех положу, зайки серые!..

Обступившие чемпиона Кузгара бойцы неодобрительно насупились, а после, многозначительно переглянувшись, сжали кулаки да изготовились скопом накинуться на «рыжего медведя».

«Чужак, конечно, помог нам в сече. Но всё же он не из наших. А Торчин – свой!..» – схожие мыслишки промелькнули в головах воинов Пчелиного княжества, всё теснее сжимавших кольцо вокруг набычившегося Ратибора.

– Стойте! Достаточно! – за секунду до нового побоища вдруг недалеко раздался звонкий мальчишеский крик. Совсем молодой, но такой повелительный. Хозяин сего юного голоса явно привык отдавать приказы, несмотря на то что ему не стукнуло ещё и одиннадцати лет. – Этот огневолосый потапыч со мной! Он мой друг, посему – отвалите от него, пустобрёхи!

Скопище ратников с зеваками развернулись и поражённо уставились на княжьего отпрыска, подъехавшего на Бублике к месту действия и надменно взирающего на ватагу окруживших Ратибора бойцов. С возвращением домой некая спесивость, обычно присущая высокородным баловням и вроде бы не свойственная Воисвету, всё-таки не замедлила проявиться и в юном наследнике местного престола.

– Княжич! Княжич вернулся! – радостно понеслось по рядам. Мальчика явно узнали. И вот сначала один дружинник, за ним второй, третий, а следом и весь честной люд, от мала до велика, принялись опускаться на одно колено и склонять головы перед единственным сыном князя Годислава, правителя Пчелиного государства.

– Отпусти нашего воеводу, Ратибор, – Воисвет с лёгкой улыбкой посмотрел на рыжегривого гиганта. – Он уже еле дрыгается. Придушишь ещё ненароком!..

– Он облил помоями меня и мой дом!.. – рыжебородый витязь, всё это время продолжавший держать Торчина за горло, нехотя разжал медвежьи тиски, и светлокудрый забияка шумно грохнулся на задницу. – Впрочем, уже догадываюсь почему. Возможно, у него повод и взаправду имелся на столь дерзкую речь. Потому ещё башку вашему вояке и не открутил. Но извинения не помешали бы! Ибо негоже всех под одну гребёнку!..

– Княжич!.. – между тем сдавленно прохрипел с земли Торчин, растирая посиневшую гортань, на которой явственно проступали фиолетовые отпечатки пальцев Ратибора. – Ты воротился! Но как, во имя Сварога, ты смог…