Разозленная своей наивностью, я выругалась и открыла шкаф. Надела белую рубашку и застегнула ее до самого горла, черный сарафан с красными вишнями, гольфы, кроссовки. Волосы я оставила распущенными и протерла тряпкой очки. В Луксоне все девушки носили платья или юбки, а джинсы или брюки считались дурным тоном. В университете женственный стиль наверняка будет выделять меня среди модно одетых, свободных американок, но плевать. Чтобы слиться с толпой, мне нужны джинсы с высокой посадкой и короткие топики, а я подобную одежду никогда не носила.

Когда Патриция переехала в Луксон из Нью-Йорка, долго удивлялась женщинам в городе. Они будто застряли в девятнадцатом веке: подчинялись мужчинам, не мыслили о карьере и воспитывали ораву детей. Потому что Луксон, как трясина, затягивает и не отпускает. Лишь единицы уезжали под влиянием амбиций (или из-за ужаса от судьбы своих матерей?). Если бы не Пат, я тоже вряд ли рискнула подать документы в университет.

На первом этаже никого не было, и я выдохнула с облегчением – могу освоиться. Почти все в коттедже сделано из темного дерева, словно мы жили в домике на опушке леса. Отрезаны от цивилизации.

Я усмехнулась, заметив на столе аккуратные стопки учебников. Что ж, в реальности не потребовалось мчаться за ними, опаздывать на лекцию, видеть в пустой библиотеке профессора… Я раздраженно фыркнула и решила отнести учебники в комнату. Там оставила их на письменном столе и убрала в сумку нужные на сегодня: история, философия и… зарубежная литература. Предмет Дерека Ричардсона – сегодня! Воображение поспешило нарисовать картинки из сна, но я оказалась быстрее: побежала вниз по лестнице, чтобы приготовить завтрак.

Из холодильника я достала четыре яйца и бекон, а в тостер положила два куска хлеба. Типичный завтрак в Луксоне для меня и отчима. Другой вариант – хлопья – казался пустыми калориями. Надеюсь, в субботу привезут другой набор продуктов.

На столешнице стоял радиоприемник и под едва слышные рок-баллады я приготовила еду. До занятий оставалось больше часа, и я могла неспешно насладиться первым завтраком в кампусе – звучало прекрасно!

Я выключила плиту, отвлеклась на кофеварку и не заметила, что со второго этажа спустились соседки.

– О, тут две порции! – Моника облизнулась и стащила со сковородки половину яичницы. – И два тоста! – Она кинула один на тарелку.

– Да, – рассеянно ответила я. – Наверное, сделала по привычке.

– У-у-у, я тоже хочу тост, – заныла Сэм, спустившись следом. Она выглядела забавно в длинной пижаме с черепашками-ниндзя.

– Это привилегия только для старшекурсниц! – ответила Моника. Ее стиль одежды не отличался от вчерашнего: короткие алые шортики и майка на тонких бретельках. – Можно, Астрид? Все-таки у нас не дедовщина.

Я кивнула и добавила в кофе молоко.

– Вообще-то, мы на одном курсе, – буркнула Сэм. Она прошлепала к столешнице и запихнула в тостер новый хлеб.

– Могу сделать и тебе, – быстро среагировала я, – дай мне минуту…

Сэм удивленно распахнула глаза. Соседки переглянулись и прыснули от смеха, заставив мое нутро стыдливо сжаться.

– Я шучу, Астрид! Не беспокойся. – Сэм стрельнула взглядом в Монику, которая аккуратно мазала масло на тост. – А также не позволяй некоторым сучкам на тебе ездить!

Я промолчала и поставила тарелку на стол, села напротив Моники и сделала глоток кофе. Такой же кофе я пила дома: горький, с осадком. До того момента, пока Пат не открыла для меня мир сиропов, заказав их в нашу глушь на «Ибэй». Благодаря интернету и с подачи Пат у меня появились беспроводные наушники, телефон и красивое нижнее белье. Эти предметы в Луксоне не то что считались роскошью, а были просто-напросто ненужными побрякушками. В социальных сетях сидела только молодежь, и то пока не видели старшие. Я содрогнулась от воспоминаний.

Соседки не спеша ели завтрак и не сводили с меня глаз, словно ждали, что я расскажу что-то интересное.

На ум пришел идиотский вопрос:

– Как спалось?

– Прекрасно, – ответила Моника, подавив зевок. – Только выползли. Тейлор давно убежала. Ранняя пташка. – Сэм сосредоточенно мазала тост джемом, поэтому Моника продолжила: – А ты как спала на новом месте? Выглядишь смущенной… интересный сон?

Я подавилась кофе и начала кашлять. До сих пор напрягало, что соседки поймали меня на интересе к Дереку Ричардсону и, кажется, сделали это еще раз. Монике пора на шоу «Битва экстрасенсов Америки»!^[3] Мысли читать она определенно умела. Или отлично провоцировать. Сэм хихикнула, смущая меня сильнее.

– Это все Ричардсон, да? – не унималась Моника.

– Отстань от нее! – Сэм стукнула однокурсницу по плечу и обратилась ко мне: – Не обращай внимания. Моника влюблена в профессора Ричардсона с первого курса.

– Я нашла того, кто меня поймет! – гордо заключила Моника, откинув от лица светлые пряди. Я восхищалась ее непосредственностью и вновь вспомнила смелую Пат. Позвоню подруге сегодня после лекций, а то вчера перед сном хватило сил только написать короткое СМС. Моника вывела меня из раздумий, положив ладонь мне на запястье: – Астрид, я не в его вкусе, а вот у тебя есть все шансы…

Издевается? Опять провоцирует?

– Нет-нет. – Я отодвинула чашку и быстро покончила с яичницей. Не хотелось бы вновь подавиться. – Дело в том, что я никогда раньше не видела красивых и воспитанных мужчин, – честно призналась я. – Он словно телезвезда! В Луксоне мужчины либо пьяные, либо по локоть в машинном масле. Выглядят соответствующе.

– Богатый парень из Нью-Йорка, могло ли быть иначе? – фыркнула Сэм. – Может, мы поговорим о чем-нибудь другом?

Но Моника пропустила замечание мимо ушей, продолжая восхищаться Дереком Ричардсоном. Я мягко улыбнулась. Нет, она не права. Она не нашла человека, который ее поймет. Она нашла ту, кто ее выслушает. Видимо, я единственная, кто еще не в курсе самых горячих сплетен.

– Поговаривают, Ричардсон властный не только на занятиях. Ну, ты понимаешь. – Моника поиграла тонкими бровями. – Любит доминировать.

– Заткнись! – Сэм пихнула ее в бок. – Оставь девочку в покое!

– Когда мужчина говорит, что он Доминант в постели, чаще всего он имеет в виду, что будет игнорировать твои желания и утолять свои как похотливое животное, – философски подметила спустившаяся Джуди.

Она размяла плечи и подошла к столу. Как и я, полностью одета и готова к учебному дню. Джуди занялась завтраком: достала хлопья и залила их молоком. Пока она не видела, Моника многозначительно посмотрела на меня и прошептала пухлыми губами: «Начинается». Мне захотелось возразить, что иногда контроль, особенно над собой, – это неплохо. Но я побоялась, что свободолюбивые девушки не так меня поймут.

Джуди села за стол и добавила:

– У Ричардсона наверняка проблемы с самооценкой, а может, и с потенцией. Он пытается самоутвердиться за счет других. Не удивлюсь, если в постели он поступает так же. Держись от него подальше, Астрид.

– Мне кажется, – кинулась на защиту Моника, – у него все в порядке. Он служил в армии, отсюда командирский тон и прочие замашки.

О черт, зачем я представила Дерека Ричардсона в солдатской форме…

– Но мы не в армии! – возмутилась Сэм. – Ему стоит быть мягче. – Она обернулась ко мне, будто в поисках поддержки: – Недавно Ричардсон довел второкурсницу до слез. Отказался принимать у нее зачет, потому что девчонка опоздала на пять минут! Да, Моника пускает слюни на профессора очень давно…

– Эй! – возмутилась та.

– …но даже она понимает, что переступать грань не следует. Вот совет, который мы даем каждой новенькой пташке: не связывайся с Дереком Ричардсоном, не смотри в его сторону без острой необходимости и не принимай близко к сердцу его замечания. Хочешь парня? Мы познакомим тебя с ребятами из клуба журналистики. Кстати, нам нужен фотограф. Видела твои полароидные карточки в комнате. Классно снимаешь!

– Спасибо, – получилось шепотом. Стыдно признаться, что фотографии сделала не я. Но соседки сменили тему, и мне однозначно стало легче. Я поспешила поддержать Сэм: – А что случилось с прошлым фотографом?

– У нас два года нет постоянного фотографа, все хотят снимать на телефон, а это неправильно! – Сэм ударила ладонью по столу. Ее глаза загорелись так же, как горели глаза Моники, когда та говорила о профессоре Ричардсоне. – Мы газета, понимаешь? – возмущалась Сэм. – Пресса! Но мало кто хочет носиться с зеркалкой наперевес или с полароидом в сумке. У всех есть телефо-о-оны.

– Да, только Лорел была согласна. Жаль, когда я поступила, она больше не снимала для газеты. Иногда я пересматриваю старые выпуски ради ее снимков. Они наполнены жизнью.

Слова Джуди вызвали необычную реакцию: Моника и Сэм замолкли и уткнулись в тарелки. Грузом на плечах я почувствовала тяжесть тишины. Пару секунд помедлив, я все же решилась спросить:

– А где сейчас Лорел? Она выпустилась?

Соседки переглянулись.

– Вроде того, – быстро ответила Сэм.

Джуди вжала голову в плечи, явно пожалев о своей болтливости.

Они втроем синхронно встали и столпились у посудомоечной машины.

Как журналисту, мне хотелось разобраться в причине их загадочного молчания. Что случилось с Лорел? Газеты не писали о несчастных случаях в кампусе. Она бросила учебу? Но почему соседки скрывали факты? Я вздрогнула от догадки: Лорел встречалась с Дереком Ричардсоном? Любопытство защекотало горло, а на уровне солнечного сплетения зародилось ощущение, что я собираюсь полезть туда, куда лезть не стоит. Но когда это останавливало истинного журналиста?

Я вышла из коттеджа на залитую солнцем улицу. Ранняя осень все-таки сжалилась, и сегодня было не так холодно, как накануне. Студенты лениво гуляли по ухоженным улочкам кампуса, словно совсем не спешили на учебу. Грустно, что Тейлор рано ушла: я бы хотела в первый день находиться рядом с кем-то таким же зеленым и растерянным. Или она быстро влилась в университетские будни? С ее очаровательной внешностью и бойким характером наверняка так и было. Мне ни в коем случае не хотелось навязываться. Я пойму, если Тейлор найдет другой круг общения.

Сегодня мне достаточно купить латте и вовремя прийти на все лекции.

Звякнул колокольчик, но когда я переступила порог кофейни, тут же захотела сбежать. Здесь собралась толпа. Вероятно, сегодня без латте, иначе опоздаю. Я направилась к двери, но меня окликнул мужской голос:

– Астрид?

Повернувшись, я увидела Лиама. Он широко улыбался и махал мне из начала очереди. Лиам был чертовски красивым в кашемировом свитере, из которого выглядывала белая рубашка. Светлые волосы уложены набок, голубые глаза искрились. Он правда рад меня видеть?

– Привет, – я помахала.

Лиам подозвал меня жестом:

– Иди сюда! Что тебе заказать?

На нас обрушится гнев всей очереди! Я подошла, внутри съежившись, но никто и не фыркнул. Что за волшебное обаяние у этого футболиста?!

– Ты помнишь, что в первый учебный день занятия начинаются позже?

– Правда? Нет, я не знала…

– Ага, преподавателям тоже хочется подольше поспать. – Лиам заразительно рассмеялся. Я подхватила, прикрыв рот ладонью. – Как тебе кампус, Астрид? Освоилась? Мне коробку пончиков, милая, – переключился Лиам на бариста, одарив ее улыбкой.

Низенькая шатенка зарделась и кивнула.

– А тебе что?

– Я… – Я растерялась, когда он посмотрел на меня, но не испытала и доли того, что ощутила вчера в присутствии профессора Ричардсона. Меня напрягало и тяготило внимание Лиама. Я не могла ответить взаимностью на флирт? Боялась его обидеть? Парни никогда не бывают дружелюбны просто так. – Да, сейчас… – Я протиснулась к кассе. – Если можно, то латте.

– Мейбл – моя подруга, – отмахнулся Лиам, – иди на улицу, я возьму тебе кофе. С каким сиропом?

Боже, он знаком со всем кампусом?!

– Миндальным.

– Принято!

Я сунула Лиаму пару купюр. Он – золотой во всех смыслах мальчик, от блестящих как полуденное солнце волос до кошелька из дорогой кожи, – настойчиво мне их вернул.

Зачем симпатичный спортсмен обратил на меня внимание? Почему хотел провести со мной время? С одной стороны, вдруг он добрый и воспитанный? Пытается наработать хорошую карму перед Страшным судом? Или мне сочувствует: «Год назад я был таким же». Но если он на что-то рассчитывает… Придется его обломать. И, что самое грустное, потерять.