Однако за все годы изысканий в пустыне доказательств агрессивных намерений Сталина они сумели отыскать весьма немного улик сомнительного качества, типа протокола допроса плененного немцами Якова Джугашвили (старшего сына Сталина), где ему якобы предъявляют найденное у него в кармане письмо некоего друга, описывающего свои намерения скоро побывать в Берлине.

Радостно потрясают несколькими листами бумаги, где рукой Василевского набросан вариант упреждающего удара РККА по немцам, скромно умалчивая при этом, что датирована сия бумага 15 мая 1941 года и никем не подписана (т. е. просто черновик по принципу – а что могло бы получиться, если бы мы нанесли удар первыми).

Или ссылаются на речь Сталина на торжественном приеме в Кремле в честь выпускников военных академий 5 мая 1941 года, где якобы он настроил офицеров на агрессивную войну против Европы и раскрыл свои истинные планы».

Упомянутую речь И. В. Сталина и его реплику во время приема можно без проблем прочитать, и каждый сам может сделать свои выводы. Заметим лишь, что Гитлер о своих намерениях в отношении Советского Союза начал говорить еще весной 1940 года – и весьма определенно. А в подписанной 18 декабря 1940 года директиве № 21 (план «Барбаросса») ни слова не говорится об опасности нападения СССР на Германию и необходимости противостоять советской агрессии.

С другой стороны, советское руководство, конечно же, понимало, что «фитиль военного пожара к европейской пороховой бочке» уже поднесен. И еще в 1939 году И. В. Сталин говорил, что если СССР примет предложение Германии о заключении пакта о ненападении, то следует исходить из того, что «они, естественно, нападут на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным». Вызванные этим «серьезные волнения и беспорядки» приведут к дестабилизации Западной Европы, но без того, чтобы Советский Союз был бы сразу же втянут в этот конфликт.

По свидетельству маршала А. М. Василевского, уже в апреле 1940 года в Генеральном штабе был в основных чертах готов план стратегического развертывания войны против Германии, коррективы в который пришлось вносить под влиянием результатов боевых действий Германии на Западе.

ВАСИЛЕВСКИЙ АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ (1895–1977)

Маршал Советского Союза (1943). Дважды Герой Советского Союза, кавалер двух орденов «Победа». В годы войны в должности начальника Генерального штаба принимал деятельное участие в разработке и осуществлении практически всех крупных операций на советско-германском фронте. С февраля 1945 года командовал 3-м Белорусским фронтом, руководил штурмом Кёнигсберга. Во второй половине 1945 года – главнокомандующий советскими войсками в войне с Японией.

Со своей стороны, Гитлер уже в июле 1940 года начал перебрасывать на Восток дивизии с Запада. Разрабатывались и планы войны против СССР. При этом, как отмечает историк Б. В. Соколов, «авторы первых и последующих разработок не только не опасались активных наступательных действий Красной Армии, но даже считали их благоприятным фактором для успеха германского вторжения в Россию».

Например, 5 августа 1940 года генерал Эрих Маркс, разрабатывавший по распоряжению начальника генерального штаба сухопутных сил генерала Гальдера первый вариант плана военной кампании Германии против СССР, отмечал: «Нам было бы выгодно, чтобы русские вели наступательные действия, но они нам такой услуги не окажут». При этом генерал Маркс отмечал опасность советского вторжения в Румынию и налетов советской авиации на румынский нефтяной регион.

Понятно, что Германия маскировала сосредоточение своих войск на Востоке. Со своей стороны, советская военная разведка сознательно завышала силы Германии, чтобы оправдать наращивание собственных войск на Западе.

Одни историки уверены, что в 1941 году советское руководство не ожидало германского нападения и к обороне не готовилось. Другие, напротив, убеждены, что «в оперативно-стратегических играх января 1941 года нападение Германии и бои по его отражению излагались лишь во вводных данных, отрабатывались же только наступательные операции советских войск».

Якобы никто не планировал оборонительные операции на случай, если Германия ударит первой. И Германия якобы рассматривала войну против СССР как действия, направленные на предотвращение возможных будущих наступательных действий потенциального противника. Во всяком случае, генерал Альфред Йодль ^[3] на допросе 17 июня 1945 года показал следующее: «Существовало политическое мнение, что положение усложнится в том случае, если Россия первой нападет на нас. А поскольку раньше или позже, но война с нею была неизбежна, нам лучше было самим выбрать время для нападения».

Историк Б. В. Соколов пишет:

«Никаких оборонительных мероприятий на границах Красная армия не проводила и даже не имела планов их проведения. Вермахт же вплоть до 22 июня не рассчитывал на широкомасштабный превентивный удар со стороны русских. Правда, в июне от одного из агентов в Москве поступило донесение, что план такого удара обсуждался в Кремле и был отклонен. Трудно сказать, была ли это сознательная советская дезинформация или агент просто передал какие-то дошедшие до него слухи, не вполне соответствовавшие истине. Не исключено также, что планы стратегического развертывания против Германии и нанесения ей упреждающего удара так и не были подписаны руководителями советских вооруженных сил именно по соображениям секретности. Ведь даже если подобный неподписанный документ попадет в руки вражескому агенту, тот не сможет с уверенностью заключить, действительно ли это план, имеющий директивную силу, или только один из ряда возможных, предварительно рассматриваемых вариантов».

В своих воспоминаниях тогдашний нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов отмечает:

«Деловые связи с Наркоматом обороны в бытность Ворошилова (и с ним) у меня были прежде всего по линии оперативных планов войск. Когда в Европе вспыхнула мировая война, Главный морской штаб и я более активно пытались выяснить, каковы наши задачи на случай войны. Сейчас я с ответственностью могу утверждать, что серьезно проработанных планов тогда не было. Были планы развертывания войск, засекреченные до такой степени, что реально в жизнь не вводились. <…> Конкретные директивы Наркомата обороны вышли в феврале 1941 года. Но уже в это время наша политика связывала по рукам и ногам нашу стратегию, и боязнь показать Гитлеру, что мы готовимся против него, не позволила по-настоящему готовиться к войне. Все усилия и огромные средства, затраченные на подготовку армии и флота, пошли прахом, поскольку оперативно стратегические вопросы не получили нужного разрешения со стороны высшего политического и военного руководства».

Соображения секретности в СССР превалировали над практическими интересами военного планирования и подготовки войск. В результате немцы так и не узнали о планах советского нападения на Германию, но зато Красная армия оказалась плохо подготовленной не только к столкновению с вермахтом, но и к куда менее крупным конфликтам в Польше и Финляндии.

Благодаря форсированной индустриализации в ходе довоенных пятилеток, по абсолютным показателям промышленного производства СССР занял 2-е место в мире после США. При этом доля оборонных расходов достигла примерно трети государственного бюджета.

Проблема заключалась в том, что на востоке огромной по территории страны производилось лишь 20 % промышленной продукции, и перевести экономику на военные рельсы в СССР удалось только в 1942 году – после пуска примерно 2600 эвакуированных с западных территорий предприятий.

Приходится констатировать, что перед войной в Советском Союзе все было покрыто непроницаемой тайной, и определить хотя бы приблизительно военную мощь страны было почти невозможно.

Ряд историков говорит, что «никаких оборонительных мероприятий на границах Красная армия не проводила». Но при этом в 1927–1937 годах на старой западной государственной границе страны было построено 13 укрепленных районов, а в 1938–1939 годах дополнительно началось возведение еще 8 укрепрайонов. В 1940–1941 годах началось строительство еще 20 укрепрайонов на новой государственной границе. Другое дело, что к моменту нападения Германии практически все они оказались, по сути, не готовыми к бою.

18 сентября 1940 года советскому руководству был представлен доклад «Об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на западе и востоке на 1940–1941 гг.». Этот документ был разработан народным комиссаром обороны С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба К. А. Мерецковым. В документе подчеркивалось, что наиболее вероятным противником на западе является гитлеровская Германия, а на востоке – империалистическая Япония.

ТИМОШЕНКО СЕМЕН КОНСТАНТИНОВИЧ (1895–1970)

Маршал Советского Союза (1940), дважды Герой Советского Союза. Кавалер ордена «Победа». Во время советско-финской войны командовал Северо-Западным фронтом. Народный комиссар обороны СССР с мая 1940 года по июль 1941 года. Во время Великой Отечественной войны был председателем Ставки Главного командования, заместителем наркома обороны. Член Президиума Верховного Совета СССР. Член ЦК ВКП(б).

МЕРЕЦКОВ КИРИЛЛ АФАНАСЬЕВИЧ (1897–1968)

Маршал Советского Союза (1944). Герой Советского Союза. Кавалер ордена «Победа». Участник войны в Испании и советско-финской войны. С августа 1940 года был начальником Генштаба, с января 1941 года – заместителем наркома обороны СССР. В июне 1941 года был арестован как участник военного заговора «врагов народа». В сентябре 1941 года был освобожден. Командовал армией, а потом – Волховским фронтом. В 1943 году осуществил прорыв блокады Ленинграда. Затем командовал Карельским фронтом, освобождал Карелию и Заполярье.

Полмесяца спустя этот документ рассматривался товарищем Сталиным, был по его указанию переработан и вновь рассмотрен 14 октября того же года. В дальнейшем этот план корректировался и уточнялся уже под руководством нового начальника Генерального штаба Г. К. Жукова.

В результате планы перерабатывались не менее пяти раз, а 15 мая 1941 года руководство Генерального штаба отметило, что главный противник (Германия) содержит свою армию полностью отмобилизованной, имея развернутые тылы. И был сделан вывод, что «в этих условиях она имеет возможность упредить советские войска в развертывании и нанесении внезапного удара».

Удивительно, но в то же самое время в СССР были запрещены («во избежание провокаций») все формы авиаразведки территории потенциального противника, и из-за этого не были своевременно выявлены точное местоположение аэродромов, скопление масс войск и т. д. Со своей же стороны, немецкая разведка методично работала, отслеживая передвижения советских войск практически в режиме реального времени. Плюс имела место неверная оценка высшим руководством СССР агентурных сообщений советской разведки.

ЭТО ИНТЕРЕСНО

В 1941 году Рихард Зорге, резидент советской разведки в Японии, работавший под псевдонимом Рамзай, получал информацию о скором нападении Германии на СССР от германского посла Ойгена Отта, а также от морских и военных атташе. При этом информация, полученная Зорге, постоянно менялась. Соответственно, в мае он докладывал в Центр о нападении в конце месяца. В конце мая, после того, как предыдущая информация не подтвердилась, Зорге сообщил, что нападение произойдет в первой половине июня. Потом он уточнил дату – 15 июня. После того как этот срок прошел, Зорге сообщил, что война задерживается до конца июня. В 60-е годы была опубликована телеграмма Рамзая с предупреждением: война начнется 22 июня… К сожалению, это была фальшивка, появившаяся в хрущевские времена. Советская разведка не знала точной даты, и никто не говорил однозначно, что война начнется 22 июня 1941 года.