– Я так разозлилась на тебя оттого, что живу напротив опочивальни твоей жены – застань она нас здесь вдвоем, поднимется нешуточный скандал! О, я была готова тебя убить! Но это в прошлом. Я простила тебя. С чего нам ее бояться?

– Действительно, – хрипло ответил Фэнтон.

Руки у него тряслись, сердце исступленно билось, словно рыба, попавшаяся на крючок. Он поднялся с кресла, Мэг распахнула объятия… Но дотронуться до нее Фэнтону было не суждено. Глаза Мэг все еще были подернуты поволокой, но взгляд вдруг метнулся к двери.

– Щеколда! – прошептала искусительница. – Глупец, ты забыл опустить щеколду! Тихо! Ты это слышал?

– Что еще на тебя нашло? Я…

– Ты не слышал, как кто-то ударил кремнем о кресало? – Мэг разгневанно топнула. – Мой дорогой кузен, твоя супруга будет здесь скорее, чем ты успеешь пересчитать пальцы на обеих руках. В кресло, живо!

Фэнтон пробормотал что-то невнятное. Кажется, слова какой-то политической клятвы последних лет Реставрации. Вероятно, на мгновение им завладел сэр Ник – сознание профессора помутилось.

Но стоило ему сесть в кресло, как сэр Ник исчез.

Фэнтон попытался сосредоточиться на деталях. Когда Мэг улыбнулась, он заметил, что у нее ровные белые зубы. С чего бы? В этот век уход за зубами не в чести: их чистят лишь самые дотошные, с помощью мыльной палочки, да и то изредка. А еще кожа у Мэг слишком белая и чистая, что странно, учитывая… Фэнтон тут же одернул себя, но было слишком поздно: мысли снова приняли опасный поворот.

В спальне напротив глухо стукнула дверная задвижка. Мягкое сияние свечи озарило коридор, и мгновение спустя, под тихий шорох ткани, кто-то вплыл в комнату.

– Милая Лидия! – сладко пропела Мэг, плотно завернувшись в халат и невинно хлопая ресницами.

«Так, значит, вот она, – подумал Фэнтон, не осмеливаясь взглянуть на вошедшую через плечо, – женщина, образ которой я лелеял в своем сердце последние девять лет».

Наконец он собрался с духом и все-таки обернулся.

Лидия, она же леди Фэнтон, выглядела так, словно с минуты на минуту была готова отправиться на королевский бал. На ней было платье без рукавов сине-розового цвета. Лиф в форме сердца был украшен каймой из венецианского игольного кружева; чуть расклешенная юбка полностью закрывала лодыжки. Пышная прическа напоминала шапочку: светло-каштановые кудри были туго уложены по краям головы, при этом несколько прядей спускались до плеч – согласно новой моде, которую ввела фаворитка короля Луиза де Керуаль.

Стройная и изящная, Лидия была ниже Мэг, хотя и надела туфли на каблуках. Ее можно было бы назвать совершенно очаровательной, если бы не одна деталь. Руки, плечи и грудь покрывал толстый слой белой пудры, а лицо напоминало жуткую маску: круглые пятна румян на мертвенно-бледных щеках, ярко-алый рот, одна мушка в виде сердечка наклеена у левого глаза, вторая – в уголке рта.

Леди Фэнтон производила почти ужасающее впечатление. Подобный макияж был бы к лицу семидесятилетней куртизанке, но никак не девушке, которой исполнился всего двадцать один год. Она походила скорее на восковую куклу, нежели на живого человека.

– Дражайшая кузина! – промурлыкала Мэг.

Лидия, покачиваясь, словно каждый шаг давался ей с трудом, направилась к камину, находившемуся слева от нее. Поправив свечу, она поставила ее на каминную полку. Фэнтон не видел лица своей супруги, но точно знал, что у нее прекрасные голубые глаза, которые блестят от невыплаканных слез.

И тут Фэнтон выкинул странный фокус. Схватившись одной рукой за спинку тяжелого кресла, он высоко поднял его и с грохотом опустил на пол.

– Наш милостивый государь Карл Второй, – проговорил он звучно и нараспев, – милостью Господней король Англии, Шотландии и Ирландии, защитник веры… – Затем добавил, еще более восторженно: – Мирно почивает сейчас во дворце Уайтхолл.

– Или где-нибудь еще, – хихикнула Мэг и дернула плечом. – Дальше-то что?

Лидия, казалось, не замечала ее присутствия.

– Сударь, – обратилась она к Фэнтону. Голос у нее был глубокий и приятный. – Вам известно, сколько всего пришлось мне претерпеть. Но вы, наедине с этой женщиной, в трех ярдах от моей опочивальни…

Мэг, ретировавшаяся к прикроватному столику, изумленно раскрыла рот. Весь ее облик кричал о том, что эту невинную девушку только что опорочили.

– О, какая гнусность! Какая мерзость! – Она задрожала всем телом. – Моя прекрасная кузина! Не думаешь же ты, что мы с Ником…

Лидия не удостоила ее даже взглядом. Возможно, именно поэтому Мэг и замерла на полуслове. А возможно, ее лишил дара речи поступок профессора Фэнтона. Низко склонившись перед Лидией на колено, Фэнтон взял ее ладонь в свою руку и поцеловал.

– Госпожа моя, – с нежностью произнес он. – Мне ли не знать, сколько боли причинил я вам? Могу я уповать на то, что вы даруете мне прощение? – Он поднялся и продолжил: – Я отнюдь не жестокий мужлан, коим вы можете меня счесть. И если позволите, я докажу вам это не словом, а делом.

Во взгляде Лидии появилось странное болезненное выражение, от которого у Фэнтона защемило сердце.

– Вы просите прощения? У меня? – прошептала Лидия. – Тогда я тоже умоляю вас простить меня. – Вдруг ее голубые глаза расширились от страха. – Вы клянетесь? – спросила она с мольбой в голосе. – Ваши слова – не злая шутка?

– Клянусь остатками своей рыцарской чести.

– Тогда прогоните эту женщину. – Лидия сжала его руку в своих ладонях. – Не дайте ей остаться здесь еще на день, даже на час! Любимый мой, умоляю! Она ваша погибель, – я знаю это. Она вас…

Лидия не договорила. Мэг схватила со столика зеркальце и швырнула его в нее. Бросок оказался неточным, и зеркальце, пролетев между Лидией и Фэнтоном, окончило свой путь в коридоре, о чем известил звон разбитого стекла.

«Да уж, – подумал профессор Фэнтон. – В нынешнем веке сдержанность явно не почитают за добродетель».

Вдруг он почувствовал, как к голове прилила кровь. Вены на шее вздулись, возвещая о вспышке ярости, – и Фэнтон был бессилен ее остановить.

– Стерва! – взвизгнула Мэг.

– Распутница! – резко ответила Лидия (сказать «продажная девка» ей не позволило воспитание).

– Белорожая!

– Французская зараза!

– Французская зараза? – ледяным голосом переспросила Мэг.

Более страшного оскорбления нельзя было вообразить.

Забыв о халате, целомудренно запахнутом на груди, Мэг резким жестом указала на столик. Тот был завален салфетками, баночками и бутыльками со всевозможными мазями – арсеналом, который она пустила в ход, чтобы стереть с себя косметику.

– Это я-то французская зараза? – усмехнулась Мэг. – Так, значит, это я прячу лицо под слоем пудры? И несу погибель мужскому полу? А может, это наша благообразная женушка, дочь чокнутого индепендента, внучка цареубийцы, проклятого висельника…

Внезапно Мэг умолкла.

Ярость обрушилась на Фэнтона, как цунами, ослепив и оглушив не только тело, но и душу. Он схватил обеими руками кресло и с такой легкостью, словно оно было сделано не из дуба, а из фанеры, поднял его над головой, целясь в Мэг.

На сей раз та испугалась по-настоящему: с криком отшатнулась и бросилась на пол. Волосы разметались по лицу, пальцы, больше похожие на хищные когти, вцепились в пыльный ковер.

Ей повезло: сэр Ник слишком вожделел ее, чтобы убить на месте. Но в ее спасении была и заслуга самого Фэнтона. Несколько мгновений, пока слепая ярость застилала ему разум, он отчаянно боролся. Ему самому это казалось сражением с крышкой старого дряхлого гроба, которая приподнялась, угрожая выпустить немыслимую разрушительную силу. По счастью, он одержал победу, и крышка вновь захлопнулась.

Трясясь всем телом, Фэнтон поставил кресло на место. К горлу подкатила тошнота. Бросив взгляд в зеркало, он увидел бледное, без кровинки, лицо с нахмуренными черными бровями, с тонкой полоской усов над верхней губой – и не узнал себя. Он резко обернулся – откуда взялся этот незнакомец? – но тут же спохватился и овладел собой.

– Надеюсь, я не испугал вас, мадам? – спросил он, обращаясь к Лидии, не к Мэг.

– Разве что самую малость, – ответила та. – Не беспокойтесь обо мне.

Она устремила на него полный надежды взгляд:

– Вы и вправду отошлете ее прочь?

Фэнтон услышал издевательское хихиканье у себя за спиной и обернулся.

Мэг по-прежнему стояла на коленях между столиком и кроватью, с руками, упертыми в пол. Прищурившись, она смотрела на Фэнтона сквозь черные волосы, упавшие на лицо, и смеялась, не разжимая рта. Фэнтон знал: эта царственная шлюха в восторге от устроенного им зрелища.

И тут Фэнтон решил – вполне разумно, – что на сегодня с него хватит.

– Если таково ваше желание, – сказал он Лидии и некрепко сжал ее обнаженное плечо. – Но… не сейчас. Эту ночь, любезная жена, я проведу один. Я должен все обдумать.

Он направился к двери. На пороге он обернулся и рявкнул:

– А вам, дамы, я желаю преспокойной ночи!

По своему обыкновению, он сильно стукнул дверью, позабыв, что та не оснащена современным замком и не захлопнется. Дверь снова приоткрылась, и сквозь дюймовую щель в коридор, до того совершенно темный, полился слабый свет. Фэнтон заковылял к своей спальне, потом остановился и уткнулся головой в стену, чтобы отдышаться и привести мысли в порядок.

Ну и в переплет он попал – врагу не пожелаешь.

Дважды за ночь сэр Ник почти полностью завладел его разумом. И дело не только в гневе, о котором упомянул дьявол, как бы невзначай. Царь преисподней (в будущем не стоит недооценивать его коварство) ничего не сказал о физической страсти. Казалось бы, она никак не связана с гневом, однако имеет над человеком не меньшую власть. К тому же страсть – явление естественное и возникает сама собой, когда тебе двадцать шесть и ты здоров как бык.

За эту ночь Фэнтон начал чуть лучше понимать характер сэра Ника. Сэр Ник пылает неистовой страстью к Мэг Йорк, он никогда не избавится от нее и не причинит ей вреда. Одновременно сэр Ник любит свою жену и не позволит, чтобы с ее прелестной головки упал хоть один волос. По силам ли пятидесятишестилетнему мужчине – читай: мужчине зрелому и опытному – контролировать свои порывы? Безусловно. Вот только… хочет ли он этого? Смутно – и не без ужаса – Фэнтон вдруг осознал, что в глубине души разделяет чувства сэра Ника.

Но он уже пообещал выгнать Мэг Йорк.

Однако не это было сейчас его головной болью. Джайлс Коллинз записал в своем отчете: «Если бы не сэр Ник, Лидия скончалась бы от отравления ровно через месяц». И судя по некоторым подробностям, указанным в манускрипте, убийцей была Мэг Йорк.

Вот с чем он должен был разобраться в первую очередь.

Шаркая скрипучими кожаными туфлями, Фэнтон побрел в свою спальню.

Глава третья
Лидия в коричневом. И яд

Проснувшись, Фэнтон осознавал все совершенно ясно. Теперь он был твердо уверен, что происходящее – не сон, а самая что ни на есть реальность.

Сквозь полог из небеленого льна пробивался тусклый свет утренней зари. Шторы вновь оказались плотно задернуты, было душно, и от этого смрадный запах, царивший в спальне, ощущался еще сильнее. Но даже эта неприятность не портила ему настроение. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя утром таким счастливым и отдохнувшим. Фэнтон с наслаждением напряг мускулы, обтянутые тонким шелком халата, и вдохнул полной грудью.

Поразительно, каким молодым можно ощущать себя в пятьдесят… Стоп! Ему же всего двадцать шесть! Вчерашние неразрешимые проблемы, тяжким грузом лежавшие на сердце, теперь казались легче перышка. Вышвырнуть Мэг и спасти Лидию – просто, как дважды два!

И даже если Мэг невиновна – пусть убирается, невелика потеря.