Мать медленно осела на пуфик, обхватила руками голову и жалобно застонала:

– Господи… она уже не притворяется…

Валя, ничуть не смущаясь, плюхнулась рядом и заговорщицки зашептала:

– Они собираются чипировать всех мужчин. Начнут с директоров отделов. Уже занесли в списки…

Мать ахнула и, не дожидаясь развития сюжета, вылетела из квартиры, оставив за собой запах паники, духов и полузакрытую дверь. Валя, весело фыркнув, вернулась на диван и, сладко вытянувшись, включила мультики. Жизнь налаживалась.

Минут через тридцать снова раздался звонок. На этот раз под дверью стояли двое: участковый психиатр в аккуратном плаще цвета осеннего асфальта и медсестра с лицом человека, который за карьеру повидал всё – от буйных поэтов до молчаливых слесарей в фазе экзистенциального кризиса.

– Валентина Викторовна? – ласково поинтересовался врач, поглядывая на неё так, словно держал в уме план эвакуации на случай внезапного полёта на потолок.

– Зависит от того, кто спрашивает, – лукаво улыбнулась Валя.

Медсестра пожала плечами так, как это делают люди, решившие плыть по течению до ближайшего обрыва.

Психиатр кашлянул в кулачок:

– Мы тут… э—э—э… по просьбе вашей мамы… Хотели бы предложить вам… пройти небольшое обследование. Так сказать, убедиться, что вы чувствуете себя комфортно… в рамках общепринятого восприятия реальности.

Валя вежливо кивнула, сложила руки на груди и, самым серьёзным голосом объявила:

– Благодарю за заботу. Но я вынуждена отказаться. Инопланетный флот ещё не прибыл. Мне нельзя покидать Землю. Я на боевом дежурстве.

Психиатр и медсестра обменялись озадаченными взглядами, словно участники плохо отрепетированного синхронного плавания на грани нервного срыва.

Мужчина извлёк из кармана блокнот, что—то чиркнул туда короткими нервными движениями, переглянулся с медсестрой и тихо, почти шёпотом, сказал:

– Похоже, не критично. Пока.

Медсестра согласно кивнула. Оба они, пятясь, как дрессированные раки, покинули квартиру, прикрыв за собой дверь с вежливостью людей, решивших в следующий раз прийти с подарками и сразу с наручниками.

Валя осталась одна.

Комната словно наполнилась лёгким шёпотом победы. Стены перестали давить, потолок больше не угрожал обвалом, даже кактус на подоконнике выглядел менее судорожным.

Валя вдохнула полной грудью. Воздух был тёплый, тяжёлый, насыщенный запахами вечера и грядущей свободы. Ей было всё равно, что о ней подумают соседи, врачи, мать, коллеги. Она наконец—то принадлежала себе. Своим мыслям, своим глупостям, своим звёздам.

В голове Кляпа недовольно бурчала что—то о регламентах, но Валя только улыбнулась и отвернулась к окну, где застывал густой, бархатный вечер.

Все чужие ожидания перестали иметь значение, растаяв в её сознании, словно ненужный шум за окном. Мнения инопланетян, землян и всех промежуточных форм жизни были теперь одинаково далеки и смешны. И впервые за долгое время Валя почувствовала: она жива по—настоящему.

Ночь незаметно подкралась к квартире, села на подоконник, свесила ноги вниз и принялась рассыпать по небу звёзды, как надоевшие конфетти после затянувшегося праздника. В спальне Валя лежала в кровати, натянув плед до подбородка и уставившись в потолок, будто пыталась сосчитать там старые пятна от чайного пакетика, прилепленные однажды в момент глубоких размышлений.

Внутри у неё клубились мысли – странные, непослушные, как котята, впервые увидевшие лазерную указку. Валя пыталась заснуть, но сон, как обычно, играл с ней в прятки, а Кляпа, засевшая где—то в глубинах её сознания, ворочалась и вздыхала с такой силой, что казалось, ещё немного – и голова лопнет, как старый футбольный мяч.

Наконец, устав слушать эти душевные страдания, Валя, недовольно заёрзав, вслух бросила в темноту комнаты:

– Хватит уже ворочаться. Спать мешаешь.

– Я мешаю? – с негодованием пропыхтела Кляпа. – Это ты мешаешь. Ты сломала все мои планы, разбила в пух и прах самую перспективную миссию в истории галактики, а теперь тебе спокойно спится?!

Валя театрально вздохнула, поправляя плед с важностью примадонны второго состава провинциального театра:

– Ну извини, дорогая, если я нечаянно разрушила твои космические амбиции. Но, видишь ли, я вдруг обнаружила, что моя собственная жизнь мне гораздо дороже твоих инопланетных экспериментов.

В комнате повисла тяжёлая, почти физически ощутимая пауза, которую Кляпа использовала, чтобы набрать воздух для очередной тирады.

– Валентина! – наконец выпалила она голосом строгой учительницы, заставшей ученика на уроке физики за плетением бисером. – Послушай меня внимательно. Мы обе погибнем, если ты сейчас не прекратишь эти глупости и не возьмёшься за ум!

– Погибнем? – задумчиво переспросила Валя, закатив глаза к потолку так, будто увидела там заблудившегося таракана—астронавта. – Ну, знаешь, уж лучше погибнуть с достоинством, чем всю жизнь быть твоей ручной мышкой в лабиринте чужих хотелок.

Кляпа нервно фыркнула, явно не ожидая столь категоричного ответа:

– Достоинство! С каких пор оно тебе понадобилось, моя дорогая? Ты ведь прекрасно жила и без него!

– Жила, – с глубоким философским выражением согласилась Валя, – до тех пор, пока одна настырная инопланетная дама не решила, что моё тело – это такой уютный космический корабль, куда можно залезть и рулить в своё удовольствие. Но теперь, извини, дорогуша, придётся искать компромиссы. Либо играем по—человечески, либо вообще не играем.

Кляпа замолчала. Пауза затягивалась настолько, что Валя даже слегка забеспокоилась, не вырубила ли инопланетную квартирантку случайным образом коротким замыканием своей логики.

Наконец голос Кляпы прозвучал снова, на этот раз совершенно другим тоном – тихо, чуть устало, с примесью чего—то похожего на отчаяние:

– Валентина, я совершенно серьёзно. У меня нет запасного варианта. Это была моя последняя попытка, последний шанс. Если мы провалим миссию, Жука меня буквально пустит на молекулы. А тебя, между прочим, тоже. Она очень не любит провалы, особенно такие эпичные, как наш сегодняшний.

Валя слушала её внимательно, с тем особым интересом, с которым люди обычно слушают продавцов в магазине, предлагающих невероятную скидку на товары, которые никому и даром не нужны.

– Знаешь, Кляпа, – наконец протянула она, стараясь звучать максимально убедительно и величественно, – если бы ты с самого начала со мной советовалась, а не использовала меня, как маленький инопланетный самокат, мы бы давно нашли общий язык. Теперь же условия ставлю я. Если хочешь, чтобы мы обе вышли из этой истории без потерь и с минимальным количеством скандалов, придётся научиться договариваться. По—человечески.

Инопланетянка снова замолчала, видимо, обдумывая не только слова, но и перспективы всей своей дальнейшей космической карьеры. Валя представила, как где—то внутри её головы Кляпа мечется от одного края мозга к другому, яростно жестикулируя всеми щупальцами и пытаясь принять судьбоносное решение.

И в этот момент Валя вдруг почувствовала странное удовлетворение. Впервые за долгое время она сама решала, что делать, сама ставила условия и не боялась последствий. Инопланетянка, привыкшая рулить ей, как игрушечным роботом, впервые растерялась. Валя ощутила вкус этой маленькой победы, наслаждаясь каждым мгновением.

– Ты это серьёзно? – наконец осторожно спросила Кляпа таким голосом, будто впервые в жизни ей пришлось просить в долг у земной соседки соли.

– Абсолютно, – кивнула Валя, закрывая глаза и сладко зевая. – Либо компромисс, либо твоя космическая миссия закончится самой грандиозной неудачей в истории всех галактик, которые тебе известны.

Кляпа снова замолчала. Но в этой тишине уже не было прежней нервозности и раздражения. Теперь там звучали совсем другие ноты – задумчивость и осторожность существа, впервые задумавшегося о том, что землянка Валя оказалась не таким уж простым биологическим материалом, как ей казалось поначалу.

И Валя, ощущая это внутреннее смятение своей космической квартирантки, впервые за долгое время искренне улыбнулась в темноту. Она поняла, что впервые по—настоящему контролирует ситуацию. Инопланетянка, которая думала, что умеет управлять людьми, сама оказалась в плену человеческой логики и непредсказуемости.

Это было почти комично. Почти поэтично. Но главное – это было невероятно приятно.

Ночь мягко наползла на город, разливаясь по углам квартиры густыми тенями, и Валя наконец провалилась в сон. Но вместо привычных невнятных картинок мозг выдал ей такую премьеру, что даже театры Бродвея со своими мюзиклами нервно затянули бы шторы.

Всё началось с того, что звонок в дверь прозвучал не как обычно, а с эпическим эхо и легким жужжанием, словно по квартирам ходил не курьер с пиццей, а сама судьба на магнитной подушке.

Валя встала, пошаркала к двери босыми ногами, открыла – и обнаружила на пороге трёх гигантских осьминогов. У каждого – строгий серый пиджак на восьми щупальцах, значки на лацканах «Межпланетная служба защиты детей» и серьёзные лица, напоминающие одновременно заботливых бабушек и прокуроров.

– Валентина Земная? – спросил самый толстенький осьминог, щупальцем перелистывая какие—то документы. – Мы прибыли с планеты Кляпула. В связи с многочисленными жалобами на условия содержания нашей малышки Кляпы!

Валя, которой хотелось просто спать, уставилась на них и моргнула. А затем, сделав серьёзное лицо, пригласила их внутрь, решив выяснить, насколько далеко может зайти ночная шиза.

Осьминоги чинно проползли в квартиру, оставляя за собой мокрые следы на ковре, и тут же начали свою ревизию. Один щупальцем поднимал подушки на диване, другой ощупывал кактус, третий заглядывал в холодильник с выражением эксперта в области гастрономической безопасности.

– Где игровая зона для развития мелкой моторики? – строго поинтересовался осьминог с толстой папкой.

– Где комплект развивающих игрушек? – вторил ему второй, заполняя чек—лист с маниакальной педантичностью.

– А где, простите, персональный психолог? – трагически воскликнул третий, хватаясь всеми щупальцами за голову.

Валя, не веря своим глазам, прижала ладони к лицу, а потом всплеснула руками:

– Кляпа взрослее всех вас вместе взятых! У неё уже голос грубеет, понимаете? И усики почти пробились!

Но осьминоги не слушали. Они начали шмыгать носами (точнее, их осьминожьими аналогами) и, переглядываясь мокрыми глазами, устраивать маленький спектакль отчаяния прямо на ковре.

– Она так долго была одна! – всхлипывал один, заливая слезами Валин плед.

– Без поддержки! Без душевного тепла! – рыдал второй, размазывая по полу следы тревоги.

– И вы ещё смеете утверждать, что она готова к самостоятельной жизни?! – восклицал третий, размахивая щупальцем, как дирижёр, которому порвали партитуру.

Валя, наблюдая за этой истеричной сценой, сначала попыталась воззвать к логике, потом к здравому смыслу, потом к невидимому Богу, но осьминоги рыдали с таким упоением, что можно было бы смело открывать филиал драматического театра прямо в её гостиной.

Тогда Валя приняла единственно верное решение: включила в себе земного психолога.

– Так, – строго сказала она, хлопнув в ладоши, от чего осьминоги вздрогнули и притихли. – Садимся в кружок.

Расположив пришельцев на полу, Валя сама устроилась напротив, скрестив ноги, как в лучших тренингах личностного роста.

– Теперь каждый из вас по очереди рассказывает, почему он на самом деле не может отпустить Кляпу и пытается удержать её на цепи. Давайте! Открываем чакры! Дышим ровно!

Осьминоги, шмыгая носами, начали с неуверенных исповедей:

– Она была нашей единственной радостью на планете… Мы так боялись потерять её…

– Мы не верили, что она справится без нас…

– Мы просто хотели быть рядом… хоть чуточку…