– Хоккей – это хобби, – усмехнулся Андрей. – Вообще, я по профессии – хирург. Сейчас у меня фармацевтический бизнес в Ванкувере. И, с недавних пор, появились определенные интересы в России. Я, собственно говоря, поэтому и здесь.

– По работе, значит. Девчонки мои тоже работать приехали.

– Твои? Обе?

– Да бог с тобой. Мне одной рыжей за глаза хватает. Подружки они – не разлей вода. Саню сюда генеральный привёз, как личного ассистента и переводчика в одном лице. А Юля увязалась за ними. Говорит, он домогается её, негодяй. Пришлось собираться быстренько, и сюда.

Андрей запер несчастный ободранный седан, и они направились к выходу с парковки.

– А ты сам чем занимаешься?

– У меня охранное агентство. И их компания среди моих заказчиков. Так и познакомились с будущей женой год назад.

– Занятно.

– А ты тут с семьёй?

Андрей покачал головой.

– Я не женат. Детей тоже нет.

– Слушай, не хочешь завтра с утра пораньше побегать? Часов в шесть, девчонки еще спать будут.

Давненько Миллер вот так вот запросто не общался с едва знакомым человеком. За несколько минут он проникся к Роману искренней симпатией. И даже его рыжая жена не виделась ему такой уж противной.

Завести приятельские отношения и скоротать ближайшие пару недель с этой молодой семейной парой? Почему бы и нет.

– Отлично, – обрадовался роман, получив согласие. – Встретимся у озера, покажу тебе обалденный маршрут вдоль реки.

Глава 3

Александра

Первое после приезда карельское утро началось ночью. С Юлькиного крика. И с приступа тошноты.

– Подъёёём! – гаркнула она, вваливаясь в спальню.

Я с трудом оторвала голову от подушки и села. Время. Сколько времени?

Подруга сдвинула штору и я ахнула.

– Юль, ты с ума сошла? Ещё даже не рассвело!

– Я с девчонками из соседнего коттеджа вчера познакомилась. Договорились к реке сходить. Там обрыв очень красивый и водопад.

– Иди, а я посплю. Белов меня вчера доконал. А ведь это еще официальные мероприятия не начались.

Я спустила голые ступни на ледяной пол и медленно встала. Перед глазами поплыло. Очень осторожно дойдя до ванной комнаты, я продолжила жаловаться уже оттуда:

– До полуночи не мог угомониться. Давай сходим к этим, давай встретимся с теми… Спрашивается, не мог сам английский за сорок лет выучить, если он тебе так нужен?!

Надо же, как сильно тошнит… Что я вчера такого съела?

– Чуть за тридцать ему, Саш.

– Да плевать. Я с ним такой темп не выдержу. Чтобы обеспечивать все его хотелки, при нём тут должен быть целый штат, а не одна я. Странно, как это он еще тебя не припахал?

– Меня сложно заставить работать, ты же знаешь. Но и уволить он меня никак не может – Ромочка обидится, и ищи потом надёжное охранное агентство.

– Юль, я отравилась, кажется, чем-то. Так плохо.

Подружка появилась на пороге ванной и встревоженно посмотрела на меня через большое прямоугольное зеркало.

– Раньше такое было?

– В последнее время частенько. С тех пор, как Белов начал заваливать меня работой, я ем, бывает, один раз в сутки. И нередко – по ночам. С утра потом желудок возмущается.

– Ты не беременна, случаем?

– Маловероятно. Нельзя так забеременеть.

– Как, Саш? – снисходительно, как на дурочку, уставилась она.

– Это случилось всего один раз. Он – взрослый, здравомыслящий мужчина. Вряд ли он мог допустить…

– А ты не помнишь – мог или нет?

– Та ночь вообще была, как в тумане. Из-за анестезии и еще каких-то лекарств.

– Хорош, спаситель! – воскликнула она. – Заниматься сексом с полуживой пациенткой.

– Всё не так однозначно, как тебе это видится.

– Вот и расскажи мне всё, чтобы я не переживала. Давай, приходи в себя, и одевайся.

– Ладно. Я душ быстренько приму. И пойдём на твою реку.

Оставшись, наконец, в одиночестве, я закрылась в душевой кабине и включила тёплый дождь. Крупные капли побежали по телу, пробуждая его ото сна. А в голове вертелось одно единственное имя. Андрей.

Я больше ничего не знаю об этом человеке, кроме имени. И не узнаю уже, скорее всего.

Отчётливо помню его сильные руки и красивые длинные пальцы, в которых поблескивал скальпель. Его успокаивающий голос, нашептывающий ласковые слова. Умопомрачительные карие глаза и обаятельную улыбку.

Никита, мой гематолог, на все мои вопросы потом отвечал сухо и достаточно сурово. "Если не желаешь ему зла – не ищи его. Он нарушил все мыслимые и немыслимые правила. Чуть не подвёл под монастырь несколько человек из персонала Гемцентра, включая меня. Не говоря уже о том, что сам бы надолго мог сесть, если бы оказался не прав и ты бы не выжила. Забудь его, Аля, и никогда не ищи".

– Роман ещё спит?

Я вышла вслед за Юлей на улицу и тут же поёжилась. Холодный влажный воздух мигом проник под одежду и начал пробирать до костей.

– Он раньше меня убежал. Познакомился вчера с канадским хоккеистом и позвал его на пробежку.

Мы бодрым шагом направились в сторону леса .

– У вас же годовщина свадьбы завтра, – вспомнила я. – Ты на Сейшелы хотела…

– Думаешь, я смогла бы уехать и оставить тебя тут одну, на растерзание Белову? Ла Диг от меня никуда не денется. И Ромке здесь хорошо. Он хоть и ворчит, что пришлось резко подрываться и ехать – на самом деле, очень доволен. Особенно теперь.

– Из-за канадца?

– Угу. Теперь у него есть компаньон для пробежек и рыбалки.

К реке вышли минут через двадцать.

У небольшого деревянного мостика, перекинутого на другой берег через бурный поток уже собралась небольшая группа людей в дождевиках и с фотоаппаратами.

– Видишь – народ подготовился, – стуча зубами от холода, выдавила я.

– Китайские туристы. Куда ж без них? – ответила Юлька, ища глазами своих соседок. – Проспали, похоже.

Мы подождали еще несколько минут, и двинули по тропинке вдоль реки.

– Ну ничего. Одни прогуляемся. Может, как раз расскажешь мне про своего доктора?

– Что рассказывать, Юль? Ты и так всё знаешь…

– Я знаю, что ты не стала бы спать с первым встречным, вот что. И этот твой гематолог, Никита Николаевич, вообще не производит впечатление…

– Я не его имела в виду! Меня не он спас.

– А кто ж тогда? Ты представь себе – нам говорят, что у тебя агрессивная форма болезни, последняя стадия. Лечение будет опасное и маловероятно, что поможет. Тебя переводят в интенсивную терапию и неделю о тебе ни слуху, ни духу.

– Я ту неделю вообще плохо помню…

– Рома ставит на уши весь мед персонал и выясняется, что ты вовсе не в реанимации, а в частном крыле. А Никита Николаевич говорит, что ты вдруг подписала отказ от химиотерапии. Представляешь, в каком мы были шоке? Решили уже, что ты сдалась и мать послушала – она ж к небе каждый день новых шаманов, колдунов всяких водила…

– Всё было наоборот, Юль. Андрей уговорил меня попробовать экспериментальный препарат, не сертифицированный у нас. Хотя показаний к его применению не было никаких. И провёл диагностическую операцию, которую не имел права проводить, – я откинула с шеи волосы и указала на небольшой продолговатый шрам.

– Ох и ничего себе… Что ж ты молчала? Мы с Ромой поддержали бы тебя, на что бы ты тогда не решилась!

– Да я не в состоянии была рационально мыслить. И верила всему, что он мне говорил. То есть, фактически – за меня решения принимал едва знакомый человек. И если всё это вскроется… головы полетят. Никиты Николаевича, прежде всего, под носом у которого это всё происходило.

– Откуда он вообще взялся, этот Андрей? Вы ведь не общаетесь теперь, как я понимаю?

– Не общаемся. Я ничего вообще о нём не знаю. Через несколько дней после начала терапии стало ясно, что его диагноз был верным, препарат помогает и новый прогноз для меня – полное выздоровление. И он исчез, не попрощавшись.

– Расскажи лучше, как у вас до постели дошло. Это было не сразу после операции?

– Нет, конечно. За день до выписки.

– Дальше, – поторопила Юлька.

– Что, прям в подробностях?

– Конечно!

– Ладно. В тот день анализы хорошие пришли, впервые. До этого были не очень – оставалась опасность, что почки не справятся. В общем, это означало, что мы не только победили болезнь, но и вышли из этой войны без существенных потерь. И он впервые пришёл ко мне без медицинской маски. Нет, я конечно раньше видела его лицо, несколько раз…

Медсестра, которая была ко мне приставлена, не вышла в ту ночь. То ли заболела, то ли… не важно теперь. Андрей сам делал перевязку, менял катетер на руке, следил за показаниями приборов. В общем, делал всё то же самое, что и раньше. Но раньше он, если и оставался на ночь в клинике, то не в моей палате, хоть это и просторный люкс. А тем вечером не ушёл…

Глава 4

Два месяца назад.

Московский Гематологический Центр

Я просыпаюсь в уже знакомой палате, больше похожей на люксовый номер дорогого отеля.

За окном темно, уже вечер или даже ночь. В комнате – полумрак, едва рассеиваемый тусклым светом лампы в углу.

Кажется, я впервые за последний месяц проспала несколько часов крепко, без удушья и кошмаров.

Рука тянется к шее и давит на длинную повязку. Неужели, всё позади? Можно снова строить планы, не бояться мечтать?

На мягком диване чуть поодаль, в по-домашнему расслабленной позе сидит молодой мужчина. На подлокотнике – белоснежный халат и фонендоскоп. На его коленях – ноутбук, пальцы негромко стучат по клавиатуре.

До встречи с ним думала, что такие хирурги бывают лишь в медицинских сериалах. Высоченный красавец брюнет. Он будто сошёл с глянцевых страниц мужского журнала. Ему бы баснословно дорогие часы рекламировать, вроде тех, что поблёскивают сейчас на его запястье.

Боги, о чём я только думаю…

– Андрей Матвеевич… – зову я, зевая.

Он отвлекается от экрана и внимательно смотрит на меня. Откладывает ноут и встаёт.

– Проснулась? – улыбается и начинает закатывать рукава своей сине-серой рубашки. Как же ему идёт этот цвет!

Садится на стул возле кровати. И я, снова зевнув, улыбаюсь тоже.

Невольно любуюсь сильными мужскими руками, перевожу взгляд выше, на широкую грудь. На шею и невероятно красивое лицо, ставшее уже родным.

Мой любимый доктор. Больше двух недель он неустанно борется за меня, поддерживает и оберегает.

Я видела его без маски всего несколько раз, и теперь мне сложно отвести взгляд. Жаль, у меня нет с собой линз. Хочется запомнить его лицо до мельчайших деталей.

– Как дышится?

Глубокий вдох даётся легко. Воздух беспрепятственно проникает внутрь и наполняет лёгкие. Как же чудесно – дышать полной грудью!

Он пристально наблюдает за мной и удовлетворенно кивает. Затем склоняется и начинает осторожно прощупывать шею.

– Узлы немного увеличены, – констатирует он. – Но очень скоро придут в норму. И голос прежний вернётся.

Его ладони касаются ключиц, распахивают халат. Я чувствую мягкое нажатие и делаю еще один глубокий вдох.

– И здесь порядок.

Андрей спокойно опускает простыню, сдвигая её к моим ногам. Ведёт пальцами по бедру, поднимая халат и рубашку.

Ой нет, не нужно этого делать сейчас. Мне бы в душ.

– И там всё в порядке наверное, тоже? – я возвращаю простыню на прежнее место.

– Не хочешь – не буду, – успокаивает он и отклоняется назад. – Позже сделаем ПЭТ и будем знать точно.

Как ни пытаюсь сейчас, а не могу видеть в этом мужчине просто врача. Раньше он касался меня везде, несколько раз прощупывал лимфоузлы, паховые в том числе. И мне в голову не приходило запретить ему какие-либо манипуляции.

А что теперь? Я почувствовала себя гораздо лучше, и ко мне вернулась способность нормально реагировать. Нервничаю в присутствии своего врача просто потому, что лохматая и заспанная. Очень глупо, Аля.

Нужно привести себя в порядок. И я решаюсь, наконец, спросить:

– Медсестра скоро придёт?