К следующей встрече с Адольфом Гитлером генерал-лейтенант Хойзингер подготовился весьма основательно, даже взял с собой объемный фотоальбом, куда были вклеены снимки блиндажа для гостей, который послужит временным прибежищем фюрера, пока не будет достроен его личный блиндаж. После того как рейхсканцлер пролистал весь альбом, внимательно всматриваясь в фотографии, где гостевой блиндаж предстал как настоящая египетская пирамида, в виде лабиринта из множества коридоров, переходов, жилых и служебных помещений, достаточно укрепленных как сверху, так и по сторонам, он дал свое согласие на переезд в Восточную Пруссию.

Ева Браун, узнав о намерении Гитлера покинуть Западную резиденцию, впала в глубокое уныние и даже попыталась уговорить его остаться. Гитлер, прекрасно осознавая, как ей тяжело дается расставание с ним (даже самое кратковременное), попытался утешить:

– Малютка, ты не должна терзать себя, наша разлука не продлится долго. Я скоро вновь буду здесь. Рядом с тобой.

Существовала еще одна причина, по которой Ева Браун не желала покидать Оберзальцберг, – она буквально сроднилась с Западной резиденцией, в которой вот уже почти десять лет проживали ее многочисленные подруги и родственники. В окружении близких людей Ева чувствовала себя в Оберхофе настоящей хозяйкой и прекрасно осознавала, что в «Вольфшанце» все будет совсем иначе.

– Мой фюрер, я буду ждать тебя с нетерпением.

Гитлер выглядел слегка взволнованным (он всегда был таким перед предстоящей дорогой), и, глядя на фюрера, Еве Браун думалось, что он действительно верит в то, что говорит.

Еще через два дня рейхсканцлер, а с ним и вся ставка отправились на военный аэродром под Зальцбергом, откуда вылетели в Восточную Пруссию.

Глава 3
9 июля 1944 года. Совещание в ставке

Климат Восточной Пруссии, с ее небывалой мучительной жарой, действовал на фюрера угнетающе. Едва самолет приземлился на аэродроме подле небольшой деревушки Виламово, как Адольф Гитлер пожаловался, что он сильно устает в такую душную погоду и вообще дождливый климат ему не подходит.

До ставки «Вольфшанце» фюрер в сопровождении ближнего круга добирался по железной дороге через Мазурские озера^[22] и мимо болот, в самую сердцевину дремучего леса Герлиц.

За пять месяцев его отсутствия в этих местах резиденция «Вольфшанце» значительно преобразилась и разрослась. Ее было просто не узнать! Рядом со старыми блиндажами, перекрытыми многометровым железобетонным забором, выросли новые, успешно соперничавшие по высоте с соседними сопками. Восемьдесят построенных блиндажей раскинулись на площади 250 гектаров, окруженные несколькими кольцами заграждений из колючей проволоки, широкими минными полями, замаскированными наблюдательными вышками, многочисленными пулеметными и зенитными позициями.

Временно расположившись в блиндаже для гостей, фюрер решил взглянуть на своей личный блиндаж, посмотреть, как проходят строительные работы.

Укрепление блиндажа было уже завершено, и рабочие в авральном режиме занимались внутренней отделкой. Личный блиндаж фюрера представлял собой грандиозное сооружение, вмещавшее в себя несколько этажей, длинных коридоров, по обе стороны которых располагались десятки жилых комнат, помещения для личной охраны фюрера и его ординарцев; имелась личная столовая фюрера; зал для совещаний; комнаты отдыха для секретарш, а также спальня для самого фюрера, куда были проведены трубки для бесперебойного снабжения помещения кислородом, подаваемым из специальной землянки, расположенной за пределами блиндажа.

Проведенными работами фюрер остался доволен, однако сделал ряд распоряжений, касающихся его личной безопасности, без которых въезд в блиндаж, по его заверениям, будет невозможным. В первую очередь полагалось защитить вход в блиндаж массивной бетонной стеной, а на случай появления русского десанта установить между блиндажом и стеной пулеметы. На поверхности блиндажа следовало установить замаскированные пулеметные гнезда, чтобы контролировали подступы к блиндажу, а перед гостевым блиндажом, где пока временно расположился фюрер, вырыть рвы, протянуть колючую проволоку и установить крупнокалиберные пулеметы.

Фюрер не стал откладывать запланированное ранее совещание и велел немедленно собраться. В последние полгода он выглядел скверно: из крепкого и уверенного в себе мужчины Гитлер превращался в дряхлеющего старика, чего не могли не отметить прибывшие генералы. Фюрер занял свое привычное место во главе стола. Его левая рука, заметно подрагивавшая, висела плетью, а правой, ссохшейся, заметно потерявшей силы, он водил по карте, разложенной на длинном столе.

Первым докладчиком был представитель генерального штаба Адольф Хойзингер, обрисовавший в удручающих тонах обстановку на центральном участке Восточного фронта. Генерал-лейтенант уверенно сыпал цифрами воинских частей, называл численность подразделений, смело озвучивал количество погибших и выбывших по ранению. Значительный кусок в докладе уделил успехам военной разведки, благодаря которым оперативные карты пополнились новыми данными. Говорил о проблемах боевых дивизий, выведенных на пополнение за линию фронта, о проблемах в запасных частях и об их готовности защищать фюрера и Германию. Рассказывал о замыслах русских военачальников, называя каждого по именам и фамилиям, давал им короткие и хлесткие характеристики, и у каждого из присутствующих невольно возникало ощущение, что всех их он знал лично.

Умный, цепкий, не умевший скрывать правды, Хейзенгер рубил ею наотмашь, не давая фюреру разогнуться. Глядя на него, прямого, бравого, бескомпромиссного, с горделивой осанкой кадрового военного, верилось, что он родился в семье потомственного прусского военачальника, чьи предки сделали себе карьеру в противостоянии с русскими генералами. Уже крепко подзабылось, что должность начальника генштаба сухопутных войск он занял всего месяц назад после болезни генерал-полковника Курта Цейтцлера^[23].

Генерал-лейтенант Хойзингер родился в семье школьного учителя и о карьере военного задумался только в Первую мировую войну, в восемнадцатилетнем возрасте, когда его произвели в фанен-юнкеры и как кандидата в офицеры определили в 96-й пехотный полк.

– Наиболее сложные дела обстоят в местах расположения группы армий «Центр»^[24], – мужественно продолжал Хойзингер, не опасаясь встретиться с фюрером взглядом. – В настоящее время русские продолжают вести наступательную операцию в Белоруссии. Ими уже освобождены города Борисов и Смолевичи, а также районный центр Логойск. Думаю, что на очереди – Минск! Сейчас город обороняют одна танковая и три пехотные дивизии, три полка СС, а еще отдельные части отступающих немецких подразделений, во многом разрозненных. Эти подразделения занимают позиции восточнее Минска. Группа армий «Центр» противостоит передовым частям 3-го Белорусского фронта под командованием генерал-полковника Черняховского^[25] и генерала армии Рокоссовского^[26], наступающим на Минск с юго-востока. Если не дать нашим войскам отойти, возникнет серьезная опасность того, что они могут попасть в котел и будут разгромлены наступающими армиями русских. Сложная ситуация создается на рубеже реки Березины, где нашим дивизиям противостоят войска 2-го Белорусского фронта под командованием генерал-полковника Петрова^[27]. Невзирая на сосредоточение крупных сил на всех этих участках, переброску дивизий с других участков фронта и контратаки наших войск, задержать наступление русских войск в районе группы армий «Центр» нам не удастся – Березина будет форсироваться широким фронтом. Передовые части русских стремительно продвигаются на Вильнюс и Гродно, в более южные направления, – остро заточенный карандаш генерал-лейтенанта легко скользил по оперативной карте, – также направляются на Барановичи и Брест-Литовск.

Приподняв голову, рейхсканцлер посмотрел на генерал-лейтенанта. Теперь левая рука Гитлера тряслась сильнее обычного.

– Вы хотите сказать, что не существует силы, которая могла бы остановить русских? Хойзингер, мне ли объяснять вам, участнику Первой мировой войны, ушедшему на фронт добровольцем, награжденному за смелость и мужество Железными крестами обеих степеней, начальнику отдела генерального штаба сухопутных войск Германии, что такое доблесть немецкого солдата! Мы, немцы, умеем мобилизоваться в самые трудные минуты для нашей страны, а главное – мы всегда бьемся до конца! Через день-другой мы вновь двинемся на восток!

Генерал-лейтенант Хойзингер слегка распрямился и немигающим взором смотрел на фюрера.

– Нам вряд ли удастся задержать русских раньше, чем они достигнут границ Восточной Пруссии.

– Вот как вы рассуждаете… Вот уже тысячу лет враг не переступал границ Германии, не произойдет этого и сейчас! Быть может, в самое трудное для нее время… Немцы всегда воевали на чужих территориях. По всей Германии мы создадим города-крепости, которые не допустят продвижения варварских колонн на запад! Это будет наша новая тактика. Прежде, отступая от городов, мы забирали с собой всех наших солдат. Здесь же гарнизон крепостей будет биться до самого конца, без права на какое-либо отступление. Города-крепости будут оставаться в тылу русских и наносить им удары в спину! Мы должны победить! Или мы все погибнем… Сама тысячелетняя история Германии сделала так, чтобы враг не сумел взять наши города. В них все сделано для того, чтобы отразить нашествия врагов. Каждое каменное строение станет фортом, каждый глубокий подвал будет складом для оружия и боеприпасов, каждая улочка станет для русских непреодолимой преградой. Каждое окно в немецком доме будет противопехотной или противотанковой точкой. Каждый немецкий город станет для русских армий могилой! Каждый город-крепость будет воевать даже в полном окружении и станет оттягивать на себя русские армии. Гарнизоны городов-крепостей должны продержаться как можно дольше. Все крепости расположены на важных магистральных путях продвижения русских войск. Чтобы идти вперед, им потребуются тысячи грузовиков и десятки эшелонов с боеприпасами, топливом, продовольствием. Наши города ослабят этот поток, а то и совсем его перекроют. Проводить доставку боеприпасов по другим дорогам русским станет невозможно или значительно затруднительно. Это приведет к потере времени и ресурсов. На узких дорогах возникнут заторы и неразбериха, и в итоге наступление русских заглохнет. И если бог будет на нашей стороне, мы пойдем в наступление и ударим русским армиям в спину из городов-крепостей. Русским никогда не взять Кюстрин, Броды, Позен, Кенигсберг, Львов… Если защитникам крепостей суждено умереть, значит, так тому и быть… Только таким образом наши герои сумеют выполнить до конца свой воинский долг и сорвут наступательный прорыв русских армий. Враг застрянет в наших городах на долгие месяцы! Я буду лично назначать комендантов в города-крепости, и это будут лучшие офицеры рейха! А за это время, выигранное у врагов, мы сумеем восстановить нашу оборонную промышленность, наладим производство снарядов, артиллерии, танков! Сумеем создать чудо-оружие!

Адольф Гитлер неприязненно смотрел на оперативную карту, на которой толстые красные стрелы во множестве приближались к границам Восточной Пруссии, свидетельствуя о том, что передовые соединения русских наступают широким фронтом. Именно здесь держала оборону группа армий «Центр».