– Не важно, – ответила я, подойдя к двери. Дернув ручку, зачем-то оглянулась на прощание.

В его глазах, напоминающих осеннее грозовое небо, не было бури, но и просвета души я там тоже не увидела. Таинственный, мрачный, немного пугающий и, при этом, словно имеющий власть над бренным миром.

– Вот как? – без каких-либо эмоций произнес парень.

– Прощай. Если увидишь меня, сделай вид, что… В общем, ты и сам знаешь.

Не дожидаясь ответа, я вышла в коридор, оставляя свое первое и, кажется, самое яркое событие в жизни в комнате общежития.

В комнате человека, который сумел одним взглядом сломать мои баррикады.

***

Домой поехала на такси, было уже достаточно поздно, чтобы пытаться воспользоваться общественным транспортом. А пока ехала, объявился Иванов: удивительное дело, почему-то я понадобилась ему именно сейчас. Видимо, нагулялся, отдохнул хорошенько, теперь можно и к дурочке Уле вернуться. Только больше не будет никакой дурочки. Пусть катится. Я так и написала ему в смс:

«Удачных выходных со Светкой».

Женька ответил сразу:

«В смысле?»

«О чем ты?»

«Где ты, Ульяна?»

«Какого черта? Возьми трубку!»

Я долго думала – сказать ему, что все знаю или не надо? А еще думала, почему не плачу? Но мысли все время возвращались к тому парню, его поцелуям, крышесносному запаху, голосу и глазам, глубоким и таким загадочным. О таких парнях пишут в глупых женских романах, такие похищают сердца, а затем разбивают их на тысячу осколков. Дома я все-таки написала Иванову, что видела его со Светкой. Смысла скрывать правду уже не было, я не хотела быть с ним и дальше в отношениях. Простить измену – наступить себе на гордость, а я не готова к таким поворотам. Пусть Женька знает и больше ни на шаг не приближается ко мне. Ждать ответа от горе-парня не стала, отключила телефон и плюхнулась на кровать, правда уснуть блаженным сном не получилось. Нет, я не страдала от печали по неудавшейся любви, что, кстати, странно. Не лила слезы в подушку, прокручивая события прошлого. Наоборот, я снова и снова возвращалась к тем поцелуям, прикосновениям, голосу моего незнакомца. Интересно, как все–таки его зовут, чем увлекается, какие книги читает и читает ли вообще? О чем мечтает, где любит гулять, на кого учится? Интересно, какой он человек…

«Завязывай, Ульяна», – приказала себе я. Думать о том, кого никогда больше не увидишь, не лучшая затея. Однако в моем приключении были и плюсы: этой ночью я так и не заплакала. Кажется, брюнет неосознанно спас мою душу, а вместе с ней и сердце. Только наследил там, оставив свой отпечаток.

Утром я проснулась без настроения. Мать так громко заливалась соловьем в сторону Ваньки, что я тоже заинтересовалась. Сунула нос в его комнату, посильнее кутаясь в махровый халат – отопления почти не было, а стеклопакет явно пропускает холодный воздух. Наша квартира давно нуждалась в ремонте.

– Какой ты у меня, – хлопала в ладоши мама, расхаживая, вокруг сына с воодушевленным видом.

Волосы у нее были закручены в дульку, на ногах высокие шерстяные носки, а поверх – новое платье. Явно на свидание собиралась, но не собралась до конца. Суббота, как говорится, чем не повод. Тем более с ухажерами у нее никогда не было проблем, зато они были у нас. Мы с Ванькой, моим младшим братом, маминых приятелей, откровенно говоря, не особо любили, хотя, пожалуй, это мягко сказано.

Мама работала учительницей в школе, собственно, поэтому я тоже поступила в педагогический. Видимо, любовь к преподаванию сформировалась на уровне генетики. Но как психолог или воспитатель родительница была в пролете – она, кажется, никогда не понимала, что ее поведение отражается на собственных детях, а еще никогда не умела выбирать мужчин.

– Ма, отдай, – буркнул Ванька, поднимаясь со стула.

Брат был высоким, выше меня на две головы, худощавый. Но с мозгами порядок: читал много, проблем не создавал, с плохими мальчишками не водился. Хотя в последнее время домой стал приходить поздно, а где бывал, не говорил. Возраст, полагаю. Семнадцать – самый пик гормональных перепадов.

– А зачем тебе так много, Ванюш? – хлопала глазами мать, разглядывая белый конвертик.

– Это мои деньги. Тебе хахали и так неплохо дают, – очередная колкость, которая иногда срывалась с губ брата. За языком в отношении матери он редко следил. А ведь раньше было наоборот: мамуля, сестрица, сейчас чаще огрызается.

– Как тебе не стыдно! – обиделась мама и, кинув конверт с деньгами к ногам Ваньки, направилась к себе, громко хлопнув дверью.

– Язык у тебя без костей, – буркнула я, усаживаясь на кровать.

– А что она лезет? Меня, может, тоже от ее мужиков воротит. Тот старый хрыч на тебя так поглядывает, явно не на мать поглазеть ходит к нам, – Ваня поднял драгоценный конверт и убрал в ящик. Сам же уселся за компьютерный стол, разглядывая что-то на экране ноутбука. Единственного, между прочим, заработанного на мои кровные.

Чтобы помочь семейству, я еще со школы подрабатывала репетитором – пара учеников по литературе и русскому приносили дополнительный доход. Но во время сессии количество уроков приходится сокращать или на время отменять вообще.

– Ты о ком? И где деньги взял?

– О Валере или как его там, – хмыкнул Ванька, пропуская второй вопрос мимо.

Мама встречалась с дядей Валерой уже месяц. Мужчина он странный, да и внешне не очень приятный. Ростом чуть ниже брата, широкоплечий, нос картошкой, усы на пол-лица, как у гусара, пухлые губы. От него вечно несло дешевым парфюмом, от которого мы с братом воротили нос, а мама, наоборот, нахваливала.

– Вань, откуда деньги взял? – повторила я, напирая.

– А тебе все надо знать!

– Конечно, а ты как думал. Сколько там, что мама так разошлась?

– Фигня, – повел он носом. – Двадцатка.

– Сколько? – если бы я не сидела, точно бы упала. – Откуда такие деньги?! Эй! Ты где их взял, Вань?

– Не украл, не боись, – хвастливо ответил этот дуралей.

– Ваня…

– Тотализатор. Все честно.

– Какой тотализатор, Вань? – я поднялась с кровати, подошла к брату и резко дернула его за плечо.

– Обычный, Уль. Ставишь косарь, получаешь три. Смотря какая ставка.

– А где ты взял деньги на ставку?

– Ну…

– Ваня! – крикнула я, сжимая его плечо.

Я постоянно задавалась вопросом, почему наша мама перестала заниматься воспитанием своих детей? Почему ей на нас наплевать?! Сколько себя помню, она всегда так себя вела, будто меня и брата не существует в ее жизни, будто мы – ошибка ее прекрасной молодости. Однажды, в восьмом классе, девчонки подловили меня в туалете, приперли к стенке и отрезали сантиметров десять волос, потому что я заступилась за одноклассницу. Вернулась домой я уже с короткой стрижкой и разбитой губой, потому что попыталась дать отпор. Мама тогда на кухне ела курицу гриль с очередным ухажером, они громко смеялись, проводили хорошо время, запивая все это коньяком.

Другая мама побежала бы в школу, устроила бы скандал, выясняя, почему ее ребенка обидели, а моя только утром спросила с улыбкой: «О, ты подстриглась? Ну, пойдет». И все на этом. Я едва сдержала слезы и крики обиды, которые рвались из груди. Порой мне казалось, что, не будь нас в жизни этой женщины, ей было бы проще.

– Занял, – ответил сквозь зубы брат, вырывая меня из пучины неприятных детских воспоминаний, и недовольно скинул мою руку.

– А как отдавать собираешься? Зачем тебе вообще столько денег?

– Я уже отдал. Выиграл и отдал. Теперь будет более крупная ставка, буду участвовать.

– Вань! – опять прикрикнула я, не сводя с него строгого взгляда.

– Через полгода Кристинка выпустится, а у нее днюха скоро. Я хочу подарить ей подарок, – выдал он.

О Кристине я уже слышала. Она училась в одиннадцатом классе, брат был влюблен в нее уже два года. Вот только девочка эта была из обеспеченной семьи: в школу привозил личный водитель, на отдых она летала на Филиппины, а не в Анапу, одевалась в дорогие бренды, и поступать собиралась в лучший вуз страны.

Ванька чудом с ней познакомился на школьной дискотеке: набрался смелости, пригласил, а Кристинка не отказала. И Ваня мой, дурак, уши развесил, решил, что все – теперь пути ему открыты Однако Кристина мыслила иначе: она как не замечала его, так и не замечает.

– Какой ты подарок собрался ей дарить? Букет цветов…

– Яблоко! Последней версии. Но он стоит, сама знаешь, сколько. Другое не прокатит.

– Вань, ты в своем уме? – спросила я, ошарашенно вглядываясь в лицо брата. Обычно он не страдал подобным, прекрасно понимая, что не одними деньгами можно расположить к себе людей.

– Да там верняк. Я займу еще небольшую сумму и сделаю крупную ставку. А потом…

– Вань, людей нельзя купить. Сердце человека не стоит ни одного телефона или клада. Тебя либо любят за то, какой ты есть, либо не любят.

– Подарок – это билет на поезд! – буркнул брат, переводя взгляд на фотку Кристины, которая стояла в рамке на столе, словно алтарь, на который он молился ночами.

Брат безумно любил эту девушку, был готов ради нее на многое, и на подобную глупость в том числе. В какой-то степени я ей даже немного завидовала, ведь такую чистую и преданную любовь еще поискать надо.

– Ты забываешь, когда поезд останавливается, билет обычно выбрасывают. И она тебя выбросит, с телефоном или без.

Ваня вдруг подскочил со стула, схватил меня за руку и толкнул в сторону двери.

– Проваливай, надоели твои нотации.

Глава 4 – Ульяна

Я не стала спорить с Ванькой, решив отложить разговор на потом. Голова и так гудела, и настроение было такое, что хоть на стенку лезь. Погода за окном тоже не радовала – небо хмурое, словно вот-вот снег выпадет, ветер раскачивал кроны деревьев, заставляя оставшуюся листву шелестеть. В общем, ноябрь давал о себе знать.

В обед я включила телефон, так как сегодня должна была прийти ученица на допы. И стоило только загореться экрану, как посыпались оповещения о пропущенных звонках от Иванова. Что странно, сообщений от него не было, только звонки. Я вздохнула, а затем просто заблокировала Женю. Хватит с меня вранья и недоотношений.

Было, конечно, грустно и обидно, да и гордость задета. Не каждый день тебя меняют на другую, банально из-за секса. Но ничего не изменишь. Жизнь на этом не заканчивается. Тем более в мыслях у меня не было Иванова, зато там прочно обосновались голос и улыбка незнакомца. Вот что точно не пойдет на пользу, однако, несмотря ни на что, о своем поступке до сих пор не пожалела.

Почему? А.: целовался брюнет классно. Б.: и не только целовался. Хотя, конечно, в первый раз, полагаю, невозможно получить тонну удовольствия. Но от этой связи однозначно осталось приятное послевкусие.

Ближе к двум пришла ученица. Мы с ней отзанимались полноценных полтора часа, и обе немного устали, поэтому ушли на кухню пить чай со сладкими булочками, которые я успела прикупить в магазине перед ее приходом.

Что касается мамы, за весь день она и носа не показала из комнаты. Только под вечер вышла в полной боевой готовности: макияж, обтягивающее темно-бордовое платье до колен и черные колготки, поверх которых надеты чулки-сетка.

– Ты выглядишь ужасно, – честно сказала я, разглядывая ее наряд.

Мама стояла возле зеркала в коридоре и густо красила губы в алый цвет.

– О, отпад, мам, – выдал Ванька. Тоже, видимо, куда-то собрался. На меня не взглянул и даже показушно отвернулся. Вот же мелкий засранец!

– Красотка, скажи, – улыбнулась мать. Я закатила глаза и ушла на кухню.

– Твоя дочь явно не в тебя. Занудная, – донеслось в спину.

– Радуйся, – скривилась я, мысленно кидая камень в сторону братца. – Иначе ты бы уже жил в подъезде.

– Не ругайтесь, – мурлыкнула мать. – Я убежала. Буду поздно.