Прохожу мимо парковки, слышу жалобное мяуканье, оглядываюсь. Котенок. Весь грязный и с загноенными глазками. Стоит, одну лапку поджимает под себя – холодно малышу.

Сажусь на корточки перед ним.

– Где твоя мама, маленький? – руки тянутся к слипшейся шерстке.

Наверное, там, под слоем грязи, она оранжевая и полосатая.

Малыш отвечает мне очередным жалобным мяуканьем.

Прикусываю губу, нервно размышляя.

В общагу брать его мне категорически не разрешит вахтерша. У нас с этим строго.

Но он же замерзнет на улице! Куда пристроить малыша?

Снова слышу мяуканье – уже более решительное, даже паническое.

– Малы-ыш-ш-ш… Ну как мне тебе помочь?

Сердце разрывается.

Не могу видеть страдающих животных.

Они ведь не могут ответить и дать сдачи, как хотя бы я сегодня сделала с тем зажравшимся придурком. Молча сносят всю боль, которую причиняем им мы, бессердечные люди…

Блин, короче, спрячу его в куртке, пронесу мимо вахтерши, отпою молоком и отогрею в комнате, а потом что-нибудь придумаем… Может, пристрою к кому с курса, кто в городе живет.

Громко-паническое мяуканье продолжается. Глажу малыша.

– Назовем тебя Рыжик. Неоригинально, зато понятно…

Наверное, за этими разглагольствованиями с котом на корточках я и не приметила в его мяуканьях настойчивое предупреждение о том, что позади происходит что-то нехорошее…

Резко оборачиваюсь, когда совсем рядом хлопает дверь машины. Только и успеваю вскрикнуть, как меня хватают за шкирку и резко разворачивают. Брыкаюсь, как насекомое, не касающееся пола. Хватаю ртом воздух, как рыба… Меня кто-то держит сзади, а перед собой я вижу…

Передо мной стоит тот самый облитый кофе самец, правда, уже переодевшийся. Стоит и просто смотрит на мою беспомощность, положив руки в карман, со смесью иронии и равнодушия, но я понимала, что это он дирижирует этим беспределом. Это его «урок мне». «За дерзость». Я услышала в спину, как он сказал, что «накажет»…

Пытаюсь вывернуться из захвата, но тщетно.

– Кидай ее сюда, – небрежно кивает головой.

Чувствую себя мухой на паутине, которая зачем-то машет крыльями, хотя уже точно понимает, что ее сожрут. Куда меня? В лесополосу? По кругу пустят?

Молча открывает багажник. Еще раз пробегается по мне этим своим непонятным взглядом, а потом цепкие руки, сильно сжимающие меня обручем захвата, закидывают меня туда внутрь, словно бы я мешок картошки, а не человек…

Глава 6

И вот… Я оказалась на втором этаже гаража-мастерской… В ожидании своего похитителя… Через какое-то время он вальяжно поднимется наверх, будет меня унижать, после чего отымеет…

И самое ужасное, что я даже не знаю, что дальше.

К ужасу понимаю, что сумка с телефоном осталась в машине. Они предусмотрительно забрали ее у меня, когда закидывали в багажник.

От беспомощности закусываю губу и морщусь. Оглядываюсь по сторонам.

Хотя бы нож найти. Буду угрожать ему, как придет. Или пырну себя.

Хоть не так будет стыдно…

Пусть трахает труп…

Может, все-таки испугается? Читала, что такие вещи отрезвляют зарвавшихся мажоров…

Как назло, не нахожу в комнате ничегошеньки, что можно было бы использовать в качестве самообороны.

Даже под кровать залезаю. Открываю шкаф. Там идеально проглаженные вещи, пахнущие химчисткой. Даже заглядываюсь – чистый люкс.

Пара деловых костюмов, кипенно-белые рубашки и футболки с джинсами. Все явно очень дорогое, но без кричащих брендовых логотипов.

Вижу маленький холодильник под письменным столом, как в отелях. Там бутылки воды. Вытаскиваю одну и залпом выпиваю. Мозг спазмирует от обезвоживания. А мне нужно думать… Думать, как себя спасти…

Пока пью, цепляю глазами учебник по международной экономике с эмблемой нашего института. Интересно, он тут для красоты? То, что абрек тоже студент ИМО, я теперь не сомневаюсь, но вот что он что-то за годы учебы выучил – не верю. Впрочем, какое мне дело… Надо сейчас другим озаботиться…

Глаза утыкаются в окно. Тихо подкрадываюсь к нему, потому что смотрит оно не на улицу, а на двор той самой автомастерской, зато с внутренним ликованием замечаю, что на нем нет никаких замков… Всего-то и нужно, что повернуть ручку…

Только… Только я на втором этаже…

Нервно сглатываю, отхожу от него подальше, чтобы ненароком кто-то снизу не увидел, что я тут стою и рассматриваю их…

Когда изучать уже нечего, потерянно сажусь на край кровати.

Время тянется, как резина.

По внутренним ощущениям проходит не менее часов трех.

Здесь невозможно понять, какой сейчас час и вообще стемнело ли уже, но по логике уже глубокая ночь…

Сон накрывает меня болезненными и рваными вспышками. Я то проваливаюсь, то снова выныриваю, нервно оглядываясь по сторонам.

Потом мне снится какой-то странный сад, где очень красивые цветы, но у них огромные острые шипы, и они то и дело касаются моей ноги. Я все жду боли, но вместо нее нежные поглаживания.

Выныриваю из забытья и резко подскакиваю, потому что рядом со мной в темноте сидит внушительная фигура Анзора.

– Выспалась, киска? – спрашивает он хрипло.

Группируюсь и вжимаюсь в изголовье кровати.

Даже в темноте его глаза светятся алчной похотью и вседозволенностью.

Внизу стало тихо. Не слышно даже голосов мужиков и работающих телевизоров с монотонными записями гонок.

По телу бегут мурашки. Опять дико страшно…

– Отпусти меня, – молю, чувствуя, как голос предательски вибрирует.

– Мы это уже проходили… Иди сюда… Я же сказал, что тебе нужно сделать, когда я приду. Не беси меня, киска… Ты заслужила наказание. Я не отпущу тебя… Потому может быть по-нормальному, а может, жестко… Выбирать тебе… Слушаешься или обостряешь. И потом несешь ответственность за последствия…

Резко подскакиваю с кровати.

Он тоже, вальяжно отходит к тому самому проклятому креслу, к которому я должна приползти на коленях, раздевшись.

Садится так, словно бы он хозяин мира. Широко расставив ноги и откинув спину.

Пячусь назад.

Подвоха он не видит.

Думает, что я сейчас выполню все, что он говорит.

И правда, какой у меня выбор?

Какая дура будет сопротивляться, когда и так все понятно?

Сейчас бы кстати пришлась отвратительная фраза «расслабься и получай удовольствие»…

А дальше…

Дальше я действую так быстро, как только могу…

Резко распахиваю окно, быстро взбираюсь на подоконник и, зафиксировав взором его ошарашенное выражение лица, сигаю вниз…

Последнее, что я слышу от шока, это его «идиотка-а-а» вдогонку, но уже поздно…

Глава 7

Я умерла. Нет, точно! Я умерла!

И горю в аду!

Сразу! Во всех кругах ада.

Потому что сейчас все тело горит, особенно нога и ребра. Это даже не просто боль – это агония…

Жалобно скулю. На другие звуки попросту сил не хватает.

Может быть, Бог меня услышит и пожалеет. Заберет отсюда куда-нибудь повыше… Ну, я ведь не совершала никаких смертных грехов… В сущности, даже еще не успела. Меня пока хватало только на прилежную учебу. Дальше книжек я ничего не видела…

Я всего лишь Радмила Тарханова. Простая студентка из Иваново. Мне восемнадцать лет, и я ничего плохого в этой жизни не сделала…

Ну, разве только что оставила свою любимую маму тосковать в родном городе, уехав в большую враждебную Москву с наглыми мажорами. А еще не спасла маленького котенка у общежития, который точно замерзнет сегодня ночью…

Скулю, как волк.

Боюсь открыть глаза. Боюсь пошевелиться.

Все страшно.

– Жива? – слышу хриплый грубый голос рядом, вырывающий меня из болезненной прострации. Понимаю, что вряд ли так может звучать ангел…

Да, точно в аду.

Это демон…

Тогда почему голос спрашивает, жива ли я?

Конечно же, мертва, если я в преисподней…

Может, за тупость тоже посылают в ад и это один из моих соседей «по нарам»?

– Рада! – слышу навязчивый бас, настойчиво взывающий ко мне. Меня касаются чьи-то цепкие пальцы и прощупывают.

Я разлепляю-таки глаза.

А вот лапать меня не надо даже в аду… Я не позволяла!

Ужасаюсь. Отшатываюсь, но тут же дергаюсь от боли.

Нет, все-таки не умерла…

Недоуменно и аккуратно поднимаю голову, которая, слава богу, вроде как цела, и смотрю наверх. Я внутри салона его внедорожника. И надо мной открытый люк и то самое пресловутое окно на уровне второго этажа…

Это что, я влетела в этот самый открытый люк?

Да уж, просто по-ювелирному точно.

Пытаюсь пошевелить корпусом, но тут же чувствую острую пронзающую боль в ноге. И ребро справа болит. Аж дышать больно.

– Больно… – говорю и слышу словно бы со стороны в собственном голосе дрожащие нотки.

Передо мной гад Анзор. Челюсть сжата, дышит глубоко. Внимательно осматривает, продолжая прощупывать руками.

– Где больно? – голос серьезный и сосредоточенный.

– Везде больно! – кричу в ответ и срываюсь-таки на плач. Это не только потому, что реально не могу пошевелить ногой ниже коленки и дух спирает. Еще и мое общее состояние дало о себе знать. Как бы из окна просто так по своей прихоти не сигают… Я была доведена им до отчаяния…

Трогает, продолжает осматривать. Задирает водолазку на талии почти до бюстгальтера. Снова вскрикиваю, когда большие пальцы касаются ребер.

– Так, травма ребер справа и ноги. Надо проверить, есть ли трещина, но перелома вроде нет.

– А ты что, врач? – огрызаюсь я и отворачиваю от него голову настолько, насколько могу в своем скованном положении. Менять позицию тела физически не в состоянии.

– Я гонщик и часто в разное попадал. Да и друзья. Не всегда с травмами можно к врачу после наших кипишей… А вообще везучая ты, Рада. Точно кошка… – усмехается, – это ж надо так умудриться залететь именно в открытый люк. Упала бы на асфальт – крышка тебе… И с чего я решил его открытым оставить… Как чувствовал… Чуйка моя… Капец ты отшибленная! Из окна сигануть!

– Это ты отшибленный! Неужели и правда решил, что я просто разрешу себя поиметь на забаву?! Лучше подохнуть!

Он хмыкает. Чувствую на себе его взгляд. Плевать, что в нем. Мне бы как-то выжить…

Отходит, куда-то звонит. Тут же возвращается ко мне.

– Сейчас приедет скорая. Посмотрим, что ты себе заработала…

А я опять попыталась проявить самостоятельность. Опять стало дико больно, и потому пораженчески брызнули из глаз слезы. Уткнулась головой в кожаную обивку сидения. Стараюсь не давить на ногу. Не получается. Вес тела смещен на эту часть.

Анзор встает коленками на сидение и немного двигает меня, осторожно, видя мои мучения.

– Так легче?

– Легче… – тихо бубню под нос, всхлипывая.

Повисает молчание. Он все еще склонившийся надо мной. Смотрит.

– У тебя, скорее всего, только вывих. Я разбираюсь в травмах. Все нормально будет… – снова повторяет этот свой бред.

– Нормально? – поднимаю на него яростный взгляд сквозь пелену от застилающих слез. Задыхаюсь от возмущения. – Это ты называешь нормальным? А полицию ты вызвать не желаешь, Анзор? Напомнить тебе, при каких обстоятельствах я сиганула со второго этажа?

Наши взгляды снова пересекаются.

Понимаю, что вообще не в том сейчас положении, чтобы качать права и обострять. Мне бы Богу помолиться, чтобы он меня в покое живой оставил, а там уж соберу себя в прямом смысле по косточкам… Если смогу… Считай, еще легко отделалась от такого урода. Но просто эта его утешающая манера…

– Я не собирался тебя насиловать, Рада, – говорит он сухо и сипло, – я баб не насилую. Так, решил просто припугнуть и проучить, чтоб больше не выпендривалась. Я ж не знал, что ты такая…

– Какая?

Молчит. Смотрит.

Анзор садится снаружи машины на корточки, чтобы мне было не больно поднимать голову. Дверь в авто открыта, я все еще внутри. Травмированного человека лучше не трогать до приезда специальной бригады, чтобы не навредить. Это даже я знаю. Король уличных гонок, не сомневаюсь, тем более.