Без колготок и нижнего белья, не знаю, где были мои трусики, не нашла их в номере. На высоких каблуках, в коротком блестящем платье, в плаще, который, как я помню, остался на спинке стула у барной стойки, где я сидела с Вероникой. Но он оказался в номере, как и маленькая сумочка.

С мокрыми после душа, еще не высохшими волосами и заплаканными глазами. Таксист всю дорогу косился на меня, боялся задать вопрос, сколько я беру за ночь, понимая по моему внешнему виду, кого он везет. Проститутку или эскортницу, так они теперь называются.

– Нет, ну, Рязанова, я, ей-богу, от тебя такого не ожидала, – Маргарита Васильевна прижала руки к груди и посмотрела на меня со скорбным видом – она уже похоронила мое благочестивое поведение.

Я сама от себя такого не ожидала. Ну блин, так вышло, но я не ответила, лишь поджала губы и с видом несчастного котика посмотрела на комендантшу.

– Маргарита Васильевна, ну что вы сейчас от меня хотите? Так получилось, я просто задержалась у подруги, а потом срочно пришлось уехать. Я опаздывала на пары.

– Это воскресенье было, Рязанова. Кому втираешь? Я все ваши расписания и занятия знаю наизусть. Подруга? Да там не подруга была, а друг.

– Это очень похвально. Маргарита Васильевна, что вы все знаете, ну сейчас вы что хотите? Я устала, я хочу домой. Я хочу пойти принять душ.

– Просто я хочу высказать свое негодование.

– Я его услышала.

– Это ж от кого-от кого, но от тебя я не ожидала. Ну ладно, Журавлева, у той ветер в голове. Но ты-то умная девочка. Учишься хорошо, училась, наверное, а сейчас запустила, говорят. Я разговаривала с твоим преподавателем.

Вот же черт. Мне не хватало еще этих проблем. Хотела же быстро проскочить, принять душ, отдохнуть, потом на работу бежать надо. Прикусила губу, понимая, что нужно просто выслушать коменданта.

– А чего я тебя остановила-то?

– Чего?

– Работу хочу предложить.

– У меня вроде уже есть.

– Да разве это работа – пробирки мыть в лаборатории? Тут в спортивный комплекс – новый открыли у нас рядом – требуется медсестра. Ну, там, взвешивать ребятишек, смотреть, вдруг кто что сломал, скорую вызвать когда надо. Тебе, конечно, никто ничего серьезного не доверит. Но зеленкой ранку ты помазать можешь. А они там парни буйные, занимаются каждый день, синяки себя зарабатывают.

Да, я слышала, красивый спортивный центр открыли, около него я с Сашей познакомилась, там боксеры тренируются. Кстати о Саше, я так и не ответила на его звонки и сообщения. Только туда из других городов даже приезжают спортивные резервы, соревнования проходят. Но там я еще не была, не видела, только слышала.

Я насторожилась, работа медсестры, которая включает в себя свободный график, по которому я могу посещать занятия, очень о многом говорит. Это и опыт, и стаж, и я думаю, что могу справиться.

– Я замолвила за тебя словечко. Ты же девчонка умная. Была. Три недели назад.

Я обиженно поджала губы и отвернулась. Что мне теперь – сквозь землю провалиться? Я сама себя за это ненавижу и корю, но жизнь продолжается. И надо идти дальше и братьев не расстраивать. Тем более я их жду, а они за меня переживают. Обрадуются, если я скажу, что нашла хорошую работу.

– Так, корочки у тебя есть, курсы ты закончила, сама говорила. Ну так вот, вечером сбегаешь туда, скажешь на вахте, что ты от меня. Спросишь Валентина Ивановича. Валентина Ивановича, запомни. Валентина Ивановича, тебя к нему проводят. Он с тобой поговорит, если понравишься, возьмет.

– Спасибо, Маргариточка Васильевна. Какая же вы хорошая, замечательная. Я так рада! Спасибо вам огромное!

Хоть что-то произошло за это время хорошее, я кинулась обнимать женщину, та тоже обняла меня в ответ и расцвела в улыбке.

– Ну, тогда я побегу?

– Ага, беги. Валентин Иванович, не забудь, голова непутевая.

Все переживания минувших трех недель как рукой сняло. Как же все-таки влияют на человека хорошие новости. Устроюсь туда медсестрой, может быть, это будет какой-то скользящий график. Либо по вечерам? Было бы лучше, если по вечерам. Тогда я смогу совмещать учебу и работу.

Буду делать то, что мне нравится, то, что я всегда хотела, помогать людям. Я поцеловала смачно коменданта в щеку и кинулась по коридору.

– Эй, стой, Рязанова. Я что еще хотела сказать… Рязанова!

Но я уже ее не слышала, летела вперед, навстречу своему будущему. Но вот надо было мне ее дослушать.

Глава 6

Едва зашла в комнату, как настроение сразу испортилось. Я чуть не споткнулась о две огромные спортивные черные сумки.

– Да блин!

Включила свет, огляделась по сторонам, все было на своих местах, но вот только два этих черных огромных баула горами возвышались посреди комнаты.

– Блин! – простонала и опустила сумку на стул.

Неужели Маргариточка Васильевна подселила мне подружек? И теперь мне придется с кем-то общаться, налаживать контакт, быть дружелюбной, улыбаться, делать вид, что все хорошо и прекрасно.

Еще непонятно, что это за девочки будут, откуда они. Учебный год начался месяц назад. Странно, все очень странно. Сняла куртку, разулась, бросила кофту на кровать, постоянно оглядываясь на эти две сумки.

Да и на багаж девочек это не было похоже, хотя я не могу судить, кто в чем возит вещи, но если бы это были девушки, наверняка я сейчас смотрела бы на яркие большие чемоданы, а не вот эти вот спортивные баулы.

– Да черт!

Сжала кулаки и выдохнула сквозь зубы, но о том, кого мне подсунула комендант, можно было узнать потом. В конце концов, кто-нибудь придет, или я по пути в спортивный центр встречу и все выведаю у Маргариты Васильевны.

Ушла в ванную, на ходу скидывая джинсы, путаясь в штанинах, чуть не падая, сняла носки, нижнее белье, включила воду. Нужно было срочно смыть с себя запах от посещения гинекологии и этот липкий гель, который все еще остался внутри меня.

Как ни странно, мое настроение не стало лучше. Не знаю почему, был некий внутренний мандраж. Но как бы я ни пыталась успокоиться, выровнять дыхание, мысленно считая про себя, отгоняя мысли, ничего не получалось.

Внутри все равно зарождался ком, который становился все больше и больше. Мне казалось, что еще немного – и меня прорвет. Я не знаю даже, как это будет выглядеть: паническая атака, слезы, крик либо истерический смех. Не знаю, не могу предугадать реакцию своего организма.

Стоя под теплыми струями воды, начала немного расслабляться. Вымыла голову, втирая в тело ароматный гель, – мне так нравился запах мяты. Вероника все время пахла ягодами, сладкими, приторными. От них кружилась голова, и меня даже немного тошнило.

Ну, сейчас Вероника съехала, теперь она кружит голову кому-то из двух парней, надо расспросить ее, кому конкретно. А у меня остался мой любимый гель для душа с ароматом мяты, он освежал, стало немного легче.

Вышла из душевой, вытерла ладонью запотевшее зеркало, посмотрела на свое отражение. Вид, конечно, мог быть и лучше. За три недели я даже похудела, или мне так кажется. Лицо стало уже, под глазами залегли темные круги, мокрые рыжие волосы казались черными, липли к плечам, ключицы заострились.

Начала вытираться полотенцем, стараясь больше не смотреть в зеркало. Надо быстро высушить волосы, надеть что-нибудь приличное, лучше всего спортивное. Может быть, даже нанести легкий макияж и побежать в спортивный комплекс – искать того самого Валентина Ивановича.

Маргарита Васильевна говорила, что лучше пойти вечером. До вечера еще было несколько часов, а мне не терпелось. Ладно, хорошо, торопиться сильно не буду. Пока соберусь, пока сбегаю в столовую за углом. Надо что-то перекусить, с самого утра ничего не ела, желудок уже начинает сводить. Соберусь с мыслями, напишу Веронике, спрошу, как у нее дела.

Да, надо еще зайти к Журавлевой и взять конспекты. Вот заодно и почитаю в ожидании нужного часа. Придумала себе план, начала собираться, волосы не досушила, решила собрать их в высокий пучок. Но вот с легким макияжем пришлось повозиться, тщательно замазывая круги под глазами. Я заодно накрасила ресницы, нанесла румяна, даже губы мазнула блеском. Вышло вполне сносно.

Надела свой любимый спортивный костюм, светлый, с широкими штанами. Перекинула сумочку через голову, проверила телефон, пропуск, банковскую карту. Набросила на плечи куртку, а на голову капюшон, вышла из комнаты, закрыв на два оборота замок.

Я не знаю, где мои будущие соседки, но ждать я их точно не намерена. Если они будут трогать мои вещи, то получат обе. Я думаю, что их две, сумок именно такое количество. Не для одного же человека такие огромные баулы.

Пойдя по коридору дальше, постучала в 517-ю комнату, но дверь открыли не сразу. Сначала оттуда послышалась возня, потом хихиканье, потом что-то упало, а дальше через маленькую приоткрытую щель я увидела карие глаза Журавлевой.

Девушка сдула волосы со лба и испуганно посмотрела на меня.

– Рязанова, ты?

– Нет, Дед Мороз, Журавлева, ты там чем занимаешься?

– А ты чего хотела?

Дверь наконец-то открылась шире, и Лида, кутаясь в коротенький леопардовый халатик, огляделась по сторонам. Я заглянула в комнату через ее плечо, там был полумрак, но возня продолжалась.

Значит, Журавлева Лида была не одна. Да, Маргарита Васильевна про нее говорила, что как раз у этой Журавлевой ветер в голове и гуляет. Но у нее ветер не только в голове, а даже ниже пояса. И как она умудряется водить мужиков мимо коменданта и охранника? Нельзя ведь.

– Я за конспектами пришла, ты мне обещала.

– Ой, Юля, давай не сейчас, я очень занята.

– Это дело трех секунд, Лида. Просто отойди в сторону стола, возьми свои тетрадки и дай мне. Что в этом трудного?

– Я не могу, я не одна.

– Ты ходить разучилась? Или, может, мне позвать твоего парня, чтобы он пронес тебя на руках?

– Тише ты! Чего кричишь? Совсем ненормальная?

– Или, может, Маргариту Васильевну позвать? Что-то как-то у тебя тут пахнет газом. Ты что, газовую горелку притащила? Яичницу жаришь?

– Больная совсем, что ли, Рязанова?

– Тогда давай конспекты, ты мне обещала.

– Ладно, ладно, сейчас.

Лида захлопнула дверь перед моим носом, а я, облокотившись о стену, начала её ждать. Да, Лидка у нас звезда еще та, как говорит мой старший брат, «пробы ставить негде».

Но Лидка бы Артуру понравилась, он любит таких разбитных, веселых девчонок, которые ни в чем ему не отказывают. Да и вообще Артуру с Тимуром никто никогда ни в чем не отказывал, их нельзя было не любить.

Но когда теперь это будет, даже не знаю. Накатила тоска, даже слезы навернулись на глазах, но я их сдержала, только губу прикусила до боли. Я должна быть сильной ради них, и скоро все будет хорошо. Они мой якорь в этой жизни. А я их.

– На, держи, – Лида высунула из комнаты руку с тремя тетрадями. – И чтобы завтра вернула.

– Завтра не обещаю. Я так много не смогу выучить сразу.

– Сфотографируй, ну не мне тебя учить. Все, давай, Рязанова, пока. И никому ни слова.

– Ладно, отдыхай. Спасибо.

Махнула рукой и пошла в сторону выхода, на ходу листая тетрадки, понимая, что я слишком много пропустила, и тут без ксерокса не обойдется. Прошла через вахту, в конце коридора маячила Маргарита Васильевна. Женщина махнула мне рукой, но я сделала вид, что не замечаю ее, и быстро пошла на выход.

Уже стемнело, продолжал моросить мелкий дождик. В лужах отражались фонари, пешеходы спешили по своим делам. Я продолжала идти, вглядываясь в текст, читая конспект Журавлевой. Хорошо, что почерк у нее был разборчивый.

Не заметила, как загорелся красный свет для пешеходов, а я уже ступила на проезжую часть. Мимо меня с ревом пронесся спортивный автомобиль, окатив штаны водой из лужи.

– Вот же гад! Черт!