– Да какой к черту диван! – не выдержав, взорвалась уже я. – Вы меня из клиники утащили, дверь выломали. А у меня там мало того, что животные после операций в боксах без присмотра, так ещё и куча ценных инструментов и оборудования, за которые мне кредиты банку ещё три года выплачивать. И препаратов дорогих уйма. Немедленно везите меня обратно!

– Закончила выступление? – издевательски спросил дылда. – Ну а теперь давай, шуруй ножками.

– Никуда я не пойду! Мне нужно домой.

– Да отвезу. Но позже. Как увижу, что все норм с нашими, так и отвезу.

– Не подходит. Немедленно. А если что – привозите в клинику. Так и быть, я помогу, чем смогу, если что.

Громила заржал, зло и презрительно.

– А-а-ага, мы же тут все лохи вчерашние. Чтобы ты нас сразу ментам и сдала?

– Нафига мне это делать, идиот! Я из-за тебя и так уже под статью залетела. Сдавать вас и самой прицепом идти?

– Лихо! – окликнул голос блондинки откуда-то издалека. – Сюда иди.

Дылда зыркнул на меня зло напоследок и стремительно вышел из комнаты, не забыв шарахнуть дверью. Я же стала стягивать перчатки и вдруг заметила, что левая повреждена в районе основания большого пальца. Под перчаткой обнаружилась ранка, даже прокол. Маленький, но глубокий по ощущениям. Очевидно, я умудрилась сама напороться на клык пса в момент падения. Надеюсь, он у них хоть от бешенства привит. Быстро вымыла руки и обработала ранку, которая сразу перестала кровить.

Дылда вернулся минут через десять, в течении которых из-за двери до меня доносились приглушённые голоса, обладатели которой явно жарко спорили.

– Повернулась! – рявкнул громила, который выглядел изрядно взбешенным. Интересно, это его базовое состояние?

Глаза он мне снова завязал чем-то, похоже, тем самым трикотажным.

– Попробуешь снять – руки тоже свяжу. Поняла? – рыкнул он.

– Поняла.

– Шагай, значит, раз поняла, – последовал новый приказ, а его пальцы опять прихватили меня за локоть. На этот раз чуть мягче, ровно настолько, чтобы не вырваться, но боли не причиняя.

Мы проделали обратный путь, и меня опять ещё сильнее пробрало уличной прохладой.

– Я сам ее отвезу! – сказал Лихо кому-то мне невидимому, и ему что-то проворчали в ответ.

Скрипнула дверца, широкая ладонь легла мне на макушку, вынуждая согнуться, чтобы не удариться головой, и я очутилась на сидении, на этот раз кожаном, по ощущениям.

Хлопнула вторая дверь, рядом заскрипела кожа, завелся движок, очень мощный, если судить по глубокому раскатистому звуку, и меня резко вжало в спинку, как только тронулись. И почти сразу сиденье подо мной начало нагреваться, а в лицо подуло теплым воздухом.

Поездка закончилась быстрее, чем в прошлый раз, или просто сидеть было комфортнее. Дылда ни о чем со мной не говорил до самой остановки, только сопел. Однако мне то и дело чудилось, что чувствую его тяжёлый взгляд на своем лице.

– Короче так, – проворчал он, уже вытащив меня из салона, – к ментам не суйся. А то ведь я и вернуться могу запросто, если что.

Неожиданно я ощутила его ладонь на своей ягодице, и он резко прижал меня всем телом к себе. Задохнулась от возмущения, попытавшись оттолкнуть, но это было бесполезно.

– Да не рыпайся, – выдохнул мерзавец мне в макушку, и я почувствовала вторую руку у своего другого бока. – Толку-то уже…

Захват исчез так быстро, что я и крикнуть ничего не успела. Хлопнула дверца, взревел двигатель, и вот уже я стою одна, а левый карман халата что-то заметно оттягивает.

Резко сдернула ткань, оказавшуюся кашемировым шарфом, и огляделась, обнаруживая себя у крыльца своей клиники.

Задние габариты тачки хама похитителя моргнули в конце квартала и скрылись за поворотом. Я ещё секунд тридцать стояла, осознавая, что же такое со мной случилось, и это понимание прямо-таки размазало меня усталостью по асфальту. Шаркая ногами, как старушенция, поднялась на крыльцо и вошла в предбанник. Стекло на двери треснуло, цепочка вырвана, но сама дверь устояла и замки оказались целы. Заперлась, прошла на кухню и только тогда сунула руку в карман, вытаскивая пачку купюр, перетянутых жёлтой резинкой.

– Ого, – сказала и даже присвистнула. – Надо же, как хорошо за всякий криминал платят. Но лучше ну его нафиг. Дверь чинить, синяки завтра набегут под глаза, и нос опухнет. Не-а, не стоит оно того, София, не стоит.

Глава 5

Спала я как убитая, никакой тебе тревожной бессонницы, кошмаров или прочих последствий после случившегося, однозначно чрезвычайного для меня, происшествия. Разбудил звук сообщения, пришедшего на телефон. Разлепив один глаз, я сощурилась на экран, читая. Отмена плановой кастрации сиба ину, что была назначена на девять утра.

«Я очень извиняюсь, София, но муж категорически против. Грозит разводом» писала владелица рыжего домашнего террориста.

– Оспадя-я-я, вечно мужики истерят, будто это их бесценные тестикулы должны отчикать, – знаю о чем говорю, ситуация ведь повторяющаяся с незавидной регулярностью. – Хорошо, что хоть предупредили, а не пропали молча. Но плохо, что сделали это за полчаса до будильника. Всю ночь они что ли не спали, решая резать или нет?

Висело и ещё одно непрочитанное сообщение, и я скривилась, тыкнув в значок, прекрасно зная, что там будет. Угадала, к сожалению.

Абонент Мамуля: «Так тяжело осознавать в мои года, что родная любимая дочь с такой лёгкостью отказалась от меня. Понимаю, что все мы нужны только тогда, когда молоды, здоровы и приносим пользу. А стоит постареть и стать немощной, и ты никому становишься не нужна. Мне так горько, но не кончать же жизнь самоубийством, буду как-то жить дальше со своей болью…»

И так далее в том же духе. Длиннющая простынь душераздирающего содержания, если не знать, что мама моя ещё молодым фору в сто очков даст по здоровью, а при личной встрече никогда не дослушивала даже первую мою фразу в ответ на свое равнодушно-дежурное «ну, и как твои дела?». Перебивала на полуслове, заводя рассказ о себе любимой с неизбежным переходом к тому, что вот у Натальи Сергеевны-Людмилы Георгевны-Лидии Степановны дети – настоящее золото, по три раза в год мать отправляют по месяцу в санаториях отдыхать и целебные процедуры получать. Мне чего-то сразу кощунственно думалось, что все эти упоминаемые всуе дамы так достали родных, что в санатории их отправляли, чтобы пожить спокойно. Спасибо, хоть о внуках родительница песню не заводила, потому как, она «и так свою жизнь и здоровье на нас со Светкой положила». А мы же, два недоразумения и неудачницы безрукие, если и родим, то всенепременно детей на нее взвалим. Признаюсь, что во времена бунтарского пубертата я как-то заявила маме, что лучше с внебрачным ребенком жить пойду под мост на выезде из города с бомжами и цыганами, но ей точно своего «ублюдка» не принесу. С годами стало стыдно, но чисто за несдержанность, а не за сам общий смысл, потому что мое мнение в данном вопросе не поменялось. Если уж у меня и будет ребенок (к чему до сих пор вот вообще не готова), то это будет исключительно моя забота, без вариантов. Да Бог с ним пока!

Дочитывать до конца сообщение я не стала, отвечать тоже. Зашла в онлайн-банк, перевела денежку, впервые в жизни забив на извинения. Достало, блин, все что-то, и башка трещит.

Будильник и оповещения на телефоне заранее отключила, глаза закрыла, решив, что, в конце концов, вообще-то пострадала, утро субботы, которая у нормальных людей выходной, и имею право поспать чуть дольше обычного, тем более, что отмена. Но куда там, мочевой, сволочь такая, стал настойчиво требовать посещения санузла. Вот мало мне внешних раздражителей, так ещё с собственным организмом ни грамма консенсуса.

Горестно вздохнув, я отбросила одеяло, собираясь встать и тут же охнула. А спиной то я вчера не слабо приложилась об пол, да ещё два раза подряд. Кряхтя и охая, встала и поплелась в туалет, щупая где болит на ходу, а потом и в ванну.

– Да-а-а ужжж… – прокомментировала собственное отражение в зеркале, крутясь и пытаясь получше рассмотреть спину. – Загляденье просто.

Обе лопатки – сплошной синяк. На переносице ссадина маленькая, но сама она распухла очень заметно, прямо втрое, губа нижняя почему-то треснула, хотя не помню в какой момент она могла пострадать, под обоими глазами синяки. И никакого тебе варианта за темными очками спрятаться. Не буду же я в них прием вести или вовсе оперировать. А с другой стороны, не пофиг ли, что обо мне подумают незнакомые люди.

Приняв душ и одевшись, я все же постаралась свести репутационный ущерб к минимуму. Порывшись в косметичке, с досадой обнаружила, что мой качественный консилер, что все нормально бы перекрыл, кончился. Очень вовремя. Набежавшие под оба глаза фингалы и переносицу тщательно замазала тональником, но вот с тем, что сам нос распух сделать ничего невозможно. Да и синяки полностью скрыть не удалось, просвечивали немного сквозь слой косметики, а мазать гуще – ещё течь начнет.

Выглянула на улицу, отпирая дверь и поежилась. Резко похолодало, небо затянуло сплошной свинцовой пеленой и сыпал мелкий, но противный дождь, который явно зарядил на весь день. Вот тебе и весна.

Первым принесли сегодня очень толстого рыжего котяру на плановый осмотр. Его хозяйка – Клара Федоровна, сухонькая бабулька очень интеллигентного облика, похоже, никогда не покидавшая квартиру без одной из своих причудливых шляпок. Я каждый раз удивлялась, как она умудряется дотащить это жирное туловище, с ряхой шире ее лица, в сумке-переноске на прием. У самой же ручки, как палочки, а веса в котожиробасе – девять кило с копейками, как показало очередное взвешивание.

По завершению осмотра традиционно уже выдала рекомендацию ограничить рацион рыжего нахала и выслушала причитания, что сделать это нет никаких человеческих сил, ведь он так смотрит, так смотрит, кусок самой в рот не лезет. Ага, в это верю, зато коту вон все лезет, что хозяйке не пошло.

Уже в дверях, когда провожала своих первых посетителей, Клара Федоровна очень аккуратно тронула меня за рукав халата.

– София, деточка, я знаю, что давать советы, о которых тебя не просят, чрезвычайно бестактно, но вы же нам уже не совсем чужая. Позвольте вам сказать, что насилие никогда не имеет свойства сходить на нет, если его прощать. Только усугубляется.

– Что? О, нет, это не то, о чем вы подумали! – помотала я головой, все же смущаясь. – Это чисто производственная травма. Не все мои пациенты такие мирные, как ваш Бумбараш.

– Ох, правда? – пожилая женщина так откровенно смутилась, что мне неловко стало даже. – Тогда прошу меня извинить тысячекратно, София! Берегите себя, деточка, берегите всенепременно! Вы ведь тут остаётесь совсем одна по ночам? Только не подумайте, Бога ради, что я опять сую нос в чужую личную жизнь! Вы такая хорошая девушка, наверняка же у вас есть прекрасный молодой человек, который способен защитить вас.

– Клара Федоровна, я сама достаточно осторожна, не стоит переживать. – Ага, вчера сильно мне помогла осторожность.

– Ай-яй-яй, все же одна живете, – покачала головой старушка. – Будьте осторожны, Софиюшка, у нас в округе что-то неспокойно стало.

– Неужели?

– Да-да-да. У меня подруга-ровесница в семьдесят восьмом доме живет тут неподалеку, но вы ее не знаете, она живность любую смолоду не любит. Вот вроде и человек хороший, добрый, отзывчивый, а как в гости зайдет, так все ей Бумбарашик то воняет, то шерсть с него летит, то голос у него… О чем это я? А! Так вот, у Валентины, подруги этой, внук – местный участковый.

– Сергей Кравцов, – кивнула я. – Он несколько раз приходил ко мне.

Внук, в отличии от своей бабули, животных любил. Они с его милой стеснительной девушкой Катей взяли травмированного пса из приюта и подобрали на улице котенка, так что, тоже регулярно посещали мою клинику.