– Сначала исповедь, девка! Ты забыла, что ты в обители Божьей, а не на рынке, чтобы торговаться! Здесь приказы настоятеля не обсуждаются. Или он вмиг выгонит тебя и твоё бесовское отродье из аббатства!

Я так опешила от злых слов монахини, что на миг замолчала.

Она что, офигела: называть малышку «бесовским отродьем»? Да, Элиза не была мне дочерью, ведь я просто заняла тело её матери. Но все равно мне хотелось защитить и оберечь ее. И девочка явно не заслуживала такой ненависти, с которой на нее сейчас смотрела эта «невеста Христа». Разве малышка виновата, что её мать блудница, как я? Нет.

Я уже хотела возмутиться. Но поняла, что это бесполезно. Похоже, эта фанатичная и уверенная в своей святости карга точно не поймёт. Примитивное выражение и злоба были отчётливо написаны на ее сухом лице.

Потому я обратилась к девочке:

– Элиза, детка, подожди меня здесь. Я схожу к аббату и вернусь.

Дочка быстро кивнула и отошла от меня. Какой послушный, тихий ребенок. Прямо загляденье.

– Для тебя он святой отец, нищенка! Или его святейшество господин аббат! Именно так к нему следует обращаться, и никак иначе! Ты уразумела, падшая?

– Уразумела, – хмыкнула я. Весь этот средневековый цирк, в который я попала, стал меня уже забавлять, а не раздражать. Я приблизилась к монахине и предупредила: – И не надо обзывать меня. Я и без тебя знаю о своих грехах!

Мне в нос ударил невозможный запах монашки. От нее воняло тухлой капустой и мочой. Ох! Точно они здесь не мылились! Или только она?

– Что ты знаешь, грешница?! – воскликнула пафосно мерзкая тётка, подняв руку с пальцем к потолку. – Такие, как ты, думают только причинным местом! Моя б воля… я бы тебя на порог нашей святой обители не пустила. Это просто аббат Фалло очень добр к таким блудницам, как ты. Постоянно исповедует их в своей келье часами и наставляет на истинный путь.

Слова монахини показались мне странными. Неужели настоятель аббатства был иным, чем эта тощая злая мегера? И правда был жалостливым? Может, тогда мне удастся убедить его не выгонять нас с Элизой на улицу? И мы с девочкой поживем еще здесь, пока я не освоюсь в этом мире.

– Куда идти? – коротко спросила я, понимая, что не хочу говорить с монашкой дальше.

Она только и могла изрыгать оскорбления в наш с Элизой адрес.

– Следуй за мной, девка.

Мы шли по коридору аббатства, и навстречу нам попались монахини в таких же черных рясах и апостольниках на головах. Они не смотрели на нас, а спешили по своим делам.

Я сразу же отметила одну странность: все до единой были стройными и худыми. Даже чересчур. Может, это было очень бедное аббатство, и сестры здесь не доедали?

Когда мы вошли в просторную келью, в ней было двое мужчин. Один, лысый, в чёрной рясе, сидел за столом. Второй монах в коричневой грязной рясе, с толстым брюхом стоял у дверей в угодливой позе.

– Так что мне передать нашему настоятелю, аббат Фалло? – спросил в этот момент монах. – Когда сёстры из вашей обители пожалуют к нам в аббатство на общую мессу?

Заметив нас в дверях, аббат повернул голову и махнул рукой, чтобы мы вошли. Мы с сестрой последовали приглашению.

– Послезавтра мы придём с дюжиной сестёр на вечернюю мессу, – ответил пузатому аббат, вставая из-за дубового стола.

– Я передам нашему настоятелю. Мы с братьями будем очень ждать встречи, – кивнул довольно монах и посмотрел на нас.

Он как-то долго оглядывал меня с головы до ног. Его взгляд показался мне не просто плотоядным, а до того похотливым, что я напряглась.

– Брат Жиро, оставь нас уже! И ты, сестра Женева, – грубо приказал аббат.

Монах и монахиня торопливо вышли, плотно прикрыв дверь.

Аббат Фалло медленно приблизился ко мне.

Он был высоким, худым и лысым. Лет сорока пяти, с небольшим пузиком, и маленькими бегающими глазами. Его тощее угловатое лицо было обезображено какими-то язвочками. Я подумала, что это прыщи. А может, оспа? Я не представляла себе, как она выглядит, эта оспа. Но знала, что в те времена многие болели оспой. Эта болезнь встречалась в средневековой Европе так же часто, как и у нас ОРЗ или тот же грипп.

Аббат Фалло подошел ко мне совсем близко, и я в который раз ощутила отменную вонь. От него несло какой-то гнилью, едким запахом пота и опять же мочой. Нет, я этого не вынесу! Неужели они все так воняли? Хотя, если они никогда не мылись, то это было вовсе не удивительно.

– Как ты устроилась в своей келье, куколка? – важно спросил он.

Слово «куколка» произвело на меня ошеломляющее впечатление. Я даже зависла. Аббат говорил мне «куколка»? Что это значило?

Глава 4

– Хорошо устроилась, – промямлила я, вдруг ощутив, как рука аббата погладила мое пухлое запястье, и он приблизился ко мне вплотную.

Воняло от него хуже, чем от немытого коня. Я даже перестала дышать, думая, что сейчас лишусь чувств от этого смрада. Невольно попятилась от аббата, чтобы хоть немного вдохнуть свежего воздуха.

Он, видимо, истолковал мое движение по-своему, тут же подошел к столу и взял какой-то свёрток.

– У меня есть для тебя подарок, Мари. Посмотри, какое лакомство! Герцог Шуазель пожаловал мне целый сундук его! За то, что я дал ему индульгенцию на ближайшие пять лет.

– Спасибо, – ответила я, подходя к столу и решив посмотреть, что там такое.

– Если ты будешь послушной, куколка, я буду баловать тебя сластями. И трапезная всегда будет открыта для тебя и твоей дочери, – сказала он призывно. – Будешь есть со мной за одним столом. Самые лучшие и благородные сыры и вина подают только мне.

– И что я должна сделать? Послушной – это как?

Аббат Фалло развернул сверток, и мне в нос ударил терпкий аромат, знакомый с детства.

Шоколад!

Запах шоколада вызывал у меня почти чувственный экстаз.

Вы любите шоколад так, как люблю его я?

Горький, молочный, белый, темный – любой. Едва запах шоколада окутывал меня, я теряла способность соображать разумно. Я как будто впадала в какую-то нирвану. Сладкую, мечтательную. Каждый кусочек, который попадал в рот, я смаковала, получая огромное удовольствие.

Я обожала шоколад с детства и как одержимая разбиралась во всех его видах и сортах. Даже по запаху и вкусу могла определить, из какого сорта какао-бобов сделан тот или иной шоколад. Из какой страны привезены семена.

Потому сейчас, ощутив нежное горьковатое благоухание своего любимого лакомства, я невольно потянулась к нему и осторожно взяла небольшой кусочек. Благо шоколад уже был разделен на части. Засунула черный ломтик в рот, прижала его языком к нёбу, наслаждаясь этим чудесным вкусом. От удовольствия даже прикрыла глаза.

В следующий миг я как будто перенеслась мыслями и сознанием в другое место. Из всего этого убожества, которое окружало меня, в страну грёз. В возвышенное райское место вместо всей этой нищеты и вони. Мне казалось, что более вкусных, чем эти темные пахучие дольки, я никогда не ела.

На миг я даже забылась, потерялась. Опомнилась только тогда, когда аббат дерзко прижал меня бедрами к столешнице.

– Пухлая тыковка, – раздался голос аббата у меня над ухом. И я спустилась с небес на эту грешную землю. – Ты согласна приходить ко мне каждый день?

– Эээ, – я замялась, думая, что все же неправильно его понимаю.

Но в следующий миг костлявая рука аббата легла мне на бедро, и он попытался задрать мою юбку.

Я до последнего не верила в свое жуткое предположение, что настоятель жаждал моего тела. Все же католические аббаты давали обет безбрачия и воздержания от плотских утех. Так называемый целибат.

Слова злой мегеры-монашки: «исповедует их в своей келье часами» отчего-то зазвучали для меня теперь по-другому. Неужели развратник-аббат блудил с прихожанками прямо здесь?! Нет, это просто немыслимо! И не может быть правдой!

– Мой душистый круглый сырок, ты так аппетитна, – продолжал мне лить на уши этот неприятный тип. – Не то, что все эти монахини. Одни мослы да кости…

Ужас! Значит, он запал на мое пухлое тело?! Вот это откровение!

И я прекрасно поняла, что мне все это не мерещится. Реально этот служитель культа пристаёт с непристойными предложениями!

– Это же грех, аббат! – вскричала я первое, что пришло мне в голову. Я тут же оттолкнула мужчину от себя и отошла от него подальше. – Разве вы не клялись хранить целибат?

– Ты это чего? – недоуменно спросил он.

– Думаю, вы не должны так дерзко прикасаться ко мне. Я честная девушка, а вы аббат все-таки. Вот и храните верность и чистоту своей церкви!

Я видела, что он натурально опешил. Что? Не ожидал моего отказа?

Только спустя минуту настоятель глухо процедил:

– Значит, ты, грешница, решила идти против меня?

– Это не так.

– Я дал тебе шанс исправиться! За твои милости я бы мог даровать тебе индульгенцию и прощение всех грехов!

– Но для это я должна…

– Отдаться мне! И немедленно! – тут же выдал мерзкую по смыслу фразу аббат. – Только после этого я отпущу все твои грехи, падшая девка!

Ах, вот значит как?! Я, значит, падшая девка, а он, видимо, ангел во плоти! Офигеть просто.

Они что тут все: не в себе, эти служители культа? Он ведь сейчас в наглую пользовался моим плачевным положением, тем, что мы с дочкой попали в тяжёлое положение. И принуждал к блуду!

От возмущения меня даже затрясло. В такой противной ситуации я еще ни разу не была.

– Никогда! – категорично заявила я. – То, что вы мне предлагаете, гнусно.

Глава 5

– Ты, падшая девка, еще рассуждаешь о морали? Думаешь, я не знаю, что ты родила без мужа и у тебя был любовник? Всё это написано в Книге Судеб!

Это ещё что такое: Книга Судеб?

– Это не ваше дело, – буркнула я.

Я пыталась сдержаться и не наговорить этому лысому более жёстких слов. Все-таки от него зависело наше с Элизой пребывание здесь, в аббатстве. И этот гад бессовестно пользовался этим. – Спасибо за шоколад, но я, пожалуй, пойду.

Решив, что наш разговор уже перешёл в какую-то дурную перепалку, я направилась к двери. Находиться с этим распутником в одной комнате было не просто противно, а опасно.

Ещё чего доброго, применит ко мне силу. А я не знала ещё всех нравов этого мира.

– Я даю тебе два дня, Мари! – заявил мне в спину аббат. – Если не одумаешься, девка, то я объявлю тебя ведьмой! И предам анафеме!

– Мне это безразлично, – пожала я плечами, прекрасно помня, что ведьмой в средневековье можно было стать просто за красивое лицо или за то, что соседка невзлюбила тебя.

Безумные века, невежественные люди. Ну и аббаты с монахинями такие же.

Уже распахнув тяжелую дверь, я на миг обернулась к нему и твердо заявила:

– Я не продаюсь за шоколад! Я честная девушка.

Фраза мне показалась очень глупой, но вполне подходила для понимания такому напыщенному болвану, как этот аббат.

Я гордо вышла, хлопнув дверью. Пока шла по пустынному коридору, возмущённо думала о том, что произошло. Но не жалела о своем поступке. Однако ситуация заставила задуматься, что теперь нас точно выгонят из аббатства или могут устроить ещё что похуже.

Я вспомнила о своей новой дочке, малышке Элизе, и решила немедленно уйти из этого вертепа сама. Пока этот бессовестный похотливый аббат со своими «сестрицами» не устроил чего-нибудь гадкого мне в ответку. Я прекрасно запомнила, с какой ненавистью и злобой он посмотрел на меня напоследок. Явно замышлял отомстить.

Потому я решила как можно скорее забрать Элизу и уйти отсюда.

Однако я не стоило забывать, что малышка Элиза осталась голодная. Потому, спросив у проходящей мимо монашки, где трапезная, я быстро направилась туда. Сестры уже убирали всё со столов. Чувствуя, что они могут оказаться тоже злыми и не дать еды, я дождалась, пока они все уйдут из большой трапезной.