Вова жил рядом с нами, на одной лестничной площадке. Его мама дружила с моей, ну и как полагается, таскала в гости своего сына, или же меня водили к ним. Мы всегда были вместе: один садик, школа, общие друзья. Вовка не просто парень, он близкий человек. Я как сейчас помню, Хромин в девятом классе пригласил меня на медляк. Он тогда перебрал с пацанами, тайком пиво выпил, и полез целоваться. А я… мне хотелось стать взрослой. Так у нас завязались отношения.

– Ксюш, – мама поднимается со стула, подходит ко мне и говорит. – Ну сколько можно сидеть дома-то?

– Папа все равно не разрешит, – нахожу вполне весомый аргумент, идти-то не хочется. Я сегодня отказала Таньке, а тут дискотека в универе, где людей будет еще больше.

– Я с ним поговорю, – она подмигивает мне и скрывается в коридоре.

***

В пятницу мама меня огорошивает новостью, что договорилась с отцом, и я могу идти на вечер посвящения. Как у нее это получилось, одному богу известно. Ведь папа даже со скрипом отпускал меня на выпускной, хотя там и учителя, и все ребята, с которыми я дружила с первого класса. Да и Вовка, хотя Хромина он не долюбливал никогда. То он тюфяк, то слюнтяй, то распутник, то дуралей. Как только отец его не обзывал, одним словом – не нравится мой выбор.

Так что для меня в целом стало сенсацией, что папа вдруг расщедрился и отпустил на вечеринку в универе. Видимо где-то упал метеорит. Поэтому вечером, мне пришлось приодеться, если джинсы и толстовка ниже бедер, считаются фактом “приодеться”, и пойти на эту долгожданную в понимании моих одногруппников тусовку. Иначе мама бы не слезла.

– Это что за вид? – Танька поджидала меня в главном холле, и мягко говоря офигела, что мы с ней в разных нарядах. Она-то сама в платье с блестками, на каблуках и макияж яркий, сразу в глаза бросается.

– Вроде неплохо, – заявляю чуть менее уверенно.

– Это отстойно. Что за худи? Ты пришла на вечеринку или выносить мусор?

– Пойдем, – толкаю ее в бок. – Я буду играть роль твоей стремной подружки на фоне, которой принято казаться звездой.

– Дурочка, – Танька дает мне щелбан, но не сопротивляется, и мы вместе поднимаемся на второй этаж в актовый зал.

По пути болтаем, подруга рассказывает о вечеринке, которую я пропустила и сокрушается, что в следующий раз мы должны пойти вместе.

Когда входим в актовый зал, я едва слышно ахаю от атмосферы вокруг – в нашей школе такого никогда не было, словно попал в ночной клуб, а не на студенческое мероприятие. На стенах развешаны мерцающие разноцветные гирлянды, у входа висит плакат с надписью “первый раз на первый курс”. В углу зала стоит DJ с наушниками, который единственным движением плеча задает ритм музыке, раздающейся из мощных колонок.

– Круто! – пищит от восторга Танька.

– Ага, – соглашаюсь с ней. В отличие от торжественной части, здесь народ явно в приподнятом настроении. Вон и парочки уже по углам зажимаются, другие собрались в свои группы, и танцуют друг напротив друга, подсвечивая телефонами.

– Пошли! – Танька хватает меня за руку и тащит в сторону нашей “сто первой” группы. Она бойко здоровается со всеми, кому-то из парней даже пожимает по-мужски руку, пока я тихонько стою рядом и улыбаюсь.

– А у меня тут что есть, – заговорческим голосом заявляет Андрей Сотник, вытаскивая из рюкзака литровую бутылку газировки. Он оглядывается, затем протягивает девчонкам, и быстро организуют разливку, как оказывается далеко не детского напитка.

Таня выпивает залпом сразу полстаканчика, я же пить не планирую вообще, мне такое не нравится. Горько. Невкусно. Плюс голова болеть будет. Но для приличия делаю вид, что приглушаю глоток, а еще, чтобы Танька не бурчала. Ей все хочется втянуть меня в атмосферу безудержного веселья.

– Го танцевать! – пытается перекричать музыку Андрей. Ребята, не все, конечно, половина, радостно идут за ним на танцпол. Моя Таня тоже идет и меня активно тянет.

– Пошли, чего ты? – искренне удивляется она.

– Я… на следующий трек, – жмусь и сопротивляюсь. На самом деле, танцевать я люблю, но сегодня и настроение не то, и музыка какая-то непривлекательная. Поэтому отхожу в уголок, молча наблюдая за остальными. В какой-то момент так накатывает тоска по дому, друзьям, школьным вечеринкам, вспоминаю, как мы вот также прыгали, подпевали, а потом с Вовкой медляк танцевали. И так грустно становится, невыносимо просто.

Вытаскиваю телефон и решаю позвонить Хромину, может, услышу его голос и отпустит. Тихонько пробираюсь сквозь танцующих, и иду по коридору, в поисках спокойного местечка. Прохожу несколько поворотов, замечаю открытую дверь в какую-то аудиторию, и ныряю внутрь.

Правда, сразу же останавливаюсь, темно, даже руки вытянутой не видно. А я ненавижу темноту, с детства как-то перепугалась и теперь жутко некомфортно без света

– Какие люди, – мужской голос рассекает тишину пустого кабинета. Приглядываюсь и точно, это Стрельцов – собственной персоной. Двигается прямо навстречу мне вальяжной походкой, хотя толком не могу разглядеть ни его лица, ни одежды, темно ведь. Стоит наглецу только остановиться напротив меня, как за спиной с шумом захлопывается входная дверь.

От страха темноты, я вскрикиваю, правда, испугаться не успеваю – утыкаюсь носом в мужскую грудь. И господи боже, хватаюсь за майку Дана, как за спасательный круг. Клянусь, это реакция на “автопилоте”, когда тебя скинули за борт в море, и чтобы не утонуть, начинаешь барахтаться.

– Ого, – присвистывает он. – Пошлить решила?

Хочу ему уже сказать пару-тройку фраз, как он внезапно подхватывает меня под бедра, усаживая на парту, а сам пристраивается посредине. И, кажется, планирует… да ну быть не может? Неужели то самое?!

Глава 06 – Дан

Студенческие вечеринки мне никогда не нравились, но наши девчонки вечно просят прийти, так сказать посветить фейсом, чтобы и другие захотели заглянуть на огонек. И так как я в целом душа компании группы, стараюсь соблюдать статус – прихожу. Потусуюсь с нашими минут десять или пятнадцать, затем сваливаю и чаще всего не один.

Сегодня тоже почти получилось, правда, не со студенткой, а с милашкой секретаршей. Ее попросили присмотреть за народом, хотя кто бы присмотрел за ней. Она же выпустилась с магистры пару месяцев назад. Длинные волосы, тонкая шпилька, грудь не меньше третьего размера, а задница! Ого! Короче все как я люблю. Затащил ее в уголок, прижал, хотел уже целовать начать, но неожиданно ей позвонили, и она убежала, оставив меня одного в темной пустой аудитории.

Собственно, вечер мог бы вновь стать скучным и тоскливым, однако на горизонте нарисовалась та самая Самойлова. Вошла в кабинет, оглянулась, а уж как меня увидела, заволновалась. Тут еще и дверь кто-то закрыл или сквозняком захлопнуло, и моя ненаглядная жертва схватилась за меня, как за спасательный круг.

Я не стал терять возможность, подхватил ее под берда, усадил на стол, а сам пристроился поудобнее. Наклонился, и вдруг поймал себя на мысли, что мне нравится ее аромат: легкий, с нотками свежести и чего-то слегка цитрусового. Он обволакивал меня, как мягкий плед, и не спешил отпускать.

На мгновение мы оба замерли, обменялись взглядами, в которых проскользнула искорка напряжения. Я поддался вперед, уже представляя, что подарю ей лучший поцелуй в ее жизни, а затем буду с наслаждением наблюдать, как перекосит лицо ее отца, когда он прознает про нас.

– Ты совсем уже? – неожиданно вспыхнула Ксюша, резко оттолкнув меня. Включила фонарик на телефоне и как-то уж больно суматошно начала искать выключатель.

– Я? А разве не ты только что обнимала меня? – ухмыльнулся я. Цену себе, что ли набивает?

Тем временем Самойлова наконец-то включила свет, выгнав из аудитории дух не то, что романтики, скорее намеков на восемнадцать плюс. Я оглядел ее, в очередной раз, отметив, какой у нее странный стиль в одежде.

– Слушай, если нацепить на тебя черное платье, ты будешь вылитая Уэнсдей, только в очках, – не удержался я. Длинные темные тонкие косы уж больно напомнили эту героиню.

Самойлова оглянулась, скрестив руки на груди и хмыкнув, ответила.

– Романы в стиле Питера Пэна восемнадцать плюс, Уэнсдей Аддамс, ты я смотрю поклонник мейнстрима?

– Да ладно тебе, – я подошел к ней и улыбнулся так, как обычно делал с девушками, которых планировал затащить в койку: максимально мило и дружелюбно. – Это просто был комплимент, ведь у Уэнсдей дофига поклонников.

– Видимо ты один из них, даже не знаю, посочувствовать тебе или поздравить, – она снова это делает – язвит. Твою мать! Откуда в этой старомодине столько яда?

– А может я в твой личный фанклуб записался, – на этой фразе, как и полагается, касаюсь ее руки, проводя медленно пальцем вдоль линии запястья. Безотказная шутка. Поправочка – была. Ксюша вырывает руку, и вид у нее становится еще более грозным.

– Стрельцов, – говорит она таким строгим голосом, словно училка.

– Ого, ты уже знаешь мою фамилию.

– У меня, что на лице написано: полапай меня? – и губки так главное поджимает, стреляя грозным взглядом. – И вообще, оставь меня в покое. Ты мне не интересен.

Вот это заявочки! Прямо скажем, удар под дых. Не помню, когда последний раз слышал подобное в свой адрес. Хотя я все еще убежден, что она просто ломается, строит из себя недотрогу.

Самойлова подходит к дверям, дергает ручку, но та в ответ не отзывается.

– Что за… ерунда? – шепчет себе под нос она. – Это твои проделки? – кидает на меня грозный взгляд через плечо. Откровенно говоря, уже начинает задевать такое поведение. Да кем себя возомнила эта девчонка?

– Ну да, – сажусь на парту, болтая ногами. – Ты ведь по-другому не хочешь познакомиться поближе.

– Стрельцов! – повышает она голос. – Немедленно открой дверь.

– Нет, – забавляюсь с ее реакции. Хотя идея не моя, тут реально проблемы с замком. Но Ксюше знать об этом не обязательно.

– Прикалываешься?

– Нет, – с усмешкой отвечаю. Она подходит ко мне, протягивает руку и выжидающе смотрит.

– Ключ.

– Окей, а что мне за это будет?

– Ты как ребенок, – Ксюша едва слышно цокает. Проводит пальцем по экрану телефона, ищет видимо чей-то контакт. – Папе позвоню, – сообщает она.

– Ну да, ты же у нас папина дочка, как не позвонить.

– Можешь думать, что хочешь. Я хочу домой, и либо ты даешь ключ, либо я попрошу папу меня вызволить.

Отец ее, ясное дело, мне здесь совсем не нужен. Во-первых, потом он закидает меня вопросами: почему вы оказались вместе, зачем ты ее запер. Ксюша ведь реально может наплести ему глупости. Во-вторых, потом опять решит отыграться и задать под пятьсот челноков и отжимания. Я, конечно, люблю спорт, но не настолько.

– Не надо никому звонить, – поднимаю руки, в виде примирительного жеста. – Попрошу Олега вызволить нас.

– Отлично, – она убирает телефон в карман и отворачивается.

Звоню Рудкову, и пока он там ищет ключ, решаю сделать еще одну попытку к сближению. Самойлова как раз ходит мимо полок с книгами, вон и на носочки привстала, достать какую-то хочет, но рост не позволяет. Подхожу к ней, пристраиваюсь за спиной, еще раз вдохнув чумовой аромат с нотками цитруса, и вытаскиваю Шопенгаэура.

Ксюша резво поворачивается, у нее даже очки съезжают. Вижу во взгляде растерянность и дыхание учащенное. А как она губу закусила – вот это да. Поддаюсь вперед, специально задев губами мочку уху, и шепчу томным голосом:

– Спорим, тебе понравится?

Ответить она не успевает, дверь распахивается и на пороге вырастает Олег.

Блин, ну вовремя, ничего не скажи.

Самойлова выскальзывает из моих недообъятий и мчит к выходу. Правда, перед самой дверью спотыкается, едва не упав, но Олежа мило ловит ее и как настоящий джентльмен начинает заискивать.

– Ты в порядке?

Девчонка морщится.

– Да, – тихо говорит, а сама прихрамывает.

– Давай в медпункт сходим? – я тут как тут, протягиваю руку. Надо же показать, какой я хороший мальчик.