– Кое-какую не особо ценную мелочёвку унесли, – небрежно махнул рукой Кельмин. – Мы с этим тоже заодно разобрались, раз уж влезли в это дело. Они успели всё барыге скинуть, пришлось этого барыгу посетить.

– Проблем не было?

– Ну, он потребовал вернуть ему деньги, которые он этим за вещи отдал.

– Деньги вернуть? – поразился я. – Он идиот, что ли? Представляю, как бы мы стали у ворья выкупать краденые вещи.

– Вот парни там сразу и поняли, что идиот, – согласился Кельмин. – Они его как следует попинали, а когда водой отлили, оказалось, что он внезапно поумнел.

– Надо же, как замечательно действует порой народная медицина, – заметил я. – Вроде и простое средство, а как помогает, когда к месту употреблено. Ну что же, история достаточно заурядная, да и закончилась хорошо. Впрочем, ещё не совсем закончилась, конечно. Насколько я понял, вам вернули всё украденное, господин Кирсан?

– Совершенно верно, господин Кеннер, всё до последней серебряной ложечки, – подтвердил Колобов. – И должен спросить ещё раз: может ли наша семья как-то вас отблагодарить?

– А ведь знаете, пожалуй, что и может, – мне пришла в голову интересная идея. – Но давайте сначала решим, что делать с нашими героями.

– А что вы хотите с ними сделать? – поинтересовался он.

– В том-то и состоит пикантный момент, что я с ними ничего сделать не могу, – и, глядя на его изумлённую физиономию, пояснил: – Семейство Арди не является пострадавшей стороной. Согласно уложению «О праве и долге дворянском» мы обязаны были предпринять шаги для расследования возможного преступления против граждан княжества, что мы и сделали. Однако, поскольку мы не являемся пострадавшими, никаких карательных мер мы предпринимать не вправе.

Воры, до этого мрачно смотревшие на нас, расслабились, а на лицах даже промелькнули улыбки. А вот Колобов, наоборот, помрачнел.

– Пострадавшим являетесь вы, и именно вы должны решать, что с ними сделать, – продолжал я. – Вы можете распорядиться передать их страже, и подать заявление о краже. В этом случае ими займётся княжеское правосудие. Или же мы можем передать их вам, и делайте с ними, что хотите. Мы не будем спрашивать, что – нам это неинтересно. Так что обязанность решать в данном случае лежит на вас.

– Понимаю, – медленно кивнул Колобов. – К сожалению, я не гербовый дворянин, и у меня нет возможности разобраться с ними самому. Я положусь на княжеское правосудие.

– Господин Кеннер, – вдруг подал голос Денис Бортень, – нельзя ли решить вопрос со мной более мягко? В конце концов, я не обкрадывал квартиру господина Кирсана. Я всего лишь выполнил просьбу брата, моё участие в этом деле минимально.

– Не соглашусь с вашей трактовкой, – возразил я. – Вы шли в хранилище с намерением украсть, и точно зная, что ключ краденый. Вы полноправный соучастник кражи, в этом нет никаких сомнений. Однако, как я сказал, решать должен господин Кирсан, и он уже решил. Замечу кстати, что в этом вам повезло – я бы на его месте первым делом приказал переломать вам пальцы. Впрочем, в любом случае я позабочусь, чтобы общество узнало о ваших шалостях с картами.

Денис спал с лица. Не думаю, что его после этого пустят хоть в какое-то приличное место, да и с музыкальной карьерой, скорее всего, придётся распрощаться – ни один оркестр не захочет испортить себе репутацию, приняв уголовника.

– А что касается благодарности, господин Кирсан, у меня есть небольшая просьба: к вам придёт корреспондент газеты – поговорите с ней, пожалуйста. Нас хвалить не нужно – просто расскажите ей, что знаете. Мы хотели бы, чтобы этот случай стал известен. Чтобы у других преступников не было никаких иллюзий насчёт возможности что-то украсть из нашего хранилища.

Глава 5

Баварию Бернар не любил, и совсем даже не потому, что она не так давно доставила ему столько переживаний и хлопот. До этого ему лишь однажды случилось побывать в Баварии, а точнее, в Мюнхене, и тот ему совсем не приглянулся. Грязные рабочие предместья, общая неухоженность, множество битком забитых пивных и стойкий запах мочи из каждого тупичка. Создавалось впечатление, что целью существования мюнхенцев было высосать как можно больше пива, а затем расстаться с ним в каком-нибудь не предназначенном для этого месте. Примерно этого же Бернар ждал и от Регенсбурга, но действительность оказалась совсем иной, и город ему неожиданно понравился. Небольшие чистенькие домики, очень много зелени, никаких пыльных рабочих окраин и закопчённых промышленных зон. Даже пивные здесь были похожи скорее на семейные ресторанчики, чем на пролетарские забегаловки Мюнхена.

Когда Бернар получил личное приглашение на приём от герцога Баварского, изумлению его не было предела. Хотя формально приём был посвящён годовщине какой-то исторической даты дома Виттельсбах, ни для кого не было секретом, что на самом деле причиной праздника было возвращение в герцогство древней резиденции Виттельсбахов – Ландсгута с прилегающими землями Нижней Баварии. Возвращение Ландсгута в Баварское герцогство вряд ли было приятным для императора, и герцог Оттон просто не хотел раздражать императора празднованием по этому поводу. Однако истинную причину торжественного приёма знали все, и верные сподвижники герцога вполне обоснованно ожидали щедрых награждений. Каким боком к этому относилось семейство Арди, для Бернара было совершеннейшей загадкой. Их скорее можно было бы назвать противниками герцога, и присутствие Бернара на этом приёме выглядело не вполне уместно. Однако пренебречь личным приглашением значило оскорбить герцога, так что в Регенсбург он всё-таки поехал – в полном недоумении и без особой охоты.

– Прошу прощения, господин, – сходу заявил ему портье с глубоким, хоть и не совсем искренним сожалением в голосе, – но свободных мест нет. В городе праздник, все гостиницы переполнены.

– Я бронировал люкс, – ответил ему Бернар с лёгким удивлением. – Я Бернар Арди, бургграф Кохеме.

Портье заколебался.

– Я прибыл на герцогский приём по личному приглашению его высочества, – добавил Бернар, верно поняв причину колебаний.

– Разумеется, ваше сиятельство, – немедленно расцвёл портье. – Ваш люкс ожидает вас.

Очевидно, граф откуда-то из Рейнланда котировался в Баварии не в пример ниже любого гостя герцога. Впрочем, скандалить по этому поводу не имело никакого смысла, и Бернар оставил этот момент без внимания.

– А что у вас за праздник, уважаемый? – спросил он. – мне говорили, что это какая-то важная дата дома Виттельсбахов, но конкретных деталей мне не сообщили.

– Годовщина свадьбы Брунхильды Сварливой, дочери тогдашнего герцога Теодора Виттельсбаха, – охотно поведал ему портье. – Её выдали замуж в Штирийскую марку, и герцог повелел ежегодно праздновать это событие. Вот уже лет пятьсот и празднуем. Сегодня в Штадтамхофе проходит большая ярмарка, а вечером будет народное гулянье. А в конце чучело Брунхильды в лодке пустят вниз по Дунаю. Ну то есть, как бы отправят в Штирию. Красивая церемония, очень рекомендую посмотреть.

– К сожалению, не получится, – покачал головой Бернар. – Вечером я буду на приёме в замке. А в Штирии, кстати, это событие празднуют?

– Вряд ли, – с сомнением ответил портье. – Уверен, что не празднуют.

Что наводило на некоторые мысли о характере этой самой Брунхильды. Если расставание с ней народ празднует вот уже пятьсот лет, а прибытие нет, то, возможно, прозвище ей дали не на пустом месте.

К герцогскому замку Бернар подъехал за час, как и положено по правилам этикета. Дежурный офицер у главного входа взглянул на его пригласительный билет и приветливо кивнул:

– Добро пожаловать, ваше сиятельство. Пожалуйста, не покидайте приём слишком рано – не исключено, что его высочество пожелает дать вам аудиенцию.

Бернар кивнул ему в ответ и проследовал в дверь, слегка сбитый с толку. Впрочем, после небольшого раздумья он решил, что как раз этого и следовало ожидать – очевидно же, что герцог хочет о чём-то с ним побеседовать. Какой-то иной причины для приглашения на чисто баварский праздник совершенно не просматривалось.

– Бернар Арди, бургграф Кохеме! – объявил церемониймейстер.

На Бернаре скрестилось множество любопытных взглядов – похоже, его имя в свете последних событий было достаточно на слуху у приближённых герцога Баварского. Он, в свою очередь, окинул взглядом присутствующих – в основном офицеров в мундирах, – и к своему глубокому сожалению, не заметил ни одного знакомого лица. Быть на приёме, где тебя некому представить присутствующим – это серьёзное, и довольно неприятное испытание, и Бернар про себя вздохнул.

– Граф Бернар! – вдруг услышал он и, повернувшись, увидел идущего к нему офицера в мундире оберфельдхойбтмана, лицо которого показалось ему смутно знакомым.

– Прошу прощения, – извинился Бернар. – Ваше лицо мне определённо кажется знакомым, но я совершенно не припоминаю, где мы встречались.

– Не только встречались, – засмеялся тот, – но и имели случай подраться. Я Пауль Ахамер, граф Ульма.

– Ах, это были вы! – тут же вспомнил Бернар. – Я за тот случай получил такую грандиозную выволочку от отца, что не забыл её до сих пор.

– Аналогично, – с улыбкой кивнул Пауль. – Отец тогда сказал мне, что наследнику графства даже в десять лет не подобает быть дураком. Я теперь говорю это сыну, ему сейчас как раз десять.

– Мой старше, – вернул ему улыбку Бернар, – но в десять лет я ему тоже что-то такое говорил.

– Мне кажется, каждый из нас в этом возрасте выслушивал что-то в этом роде, – усмехнулся Пауль. – Однако возвращаясь в настоящее время, полагаю, что мне стоит представить вас присутствующим. Не думаю, что у вас здесь много знакомых.

– Скорее всего, совсем никого нет, – признался Бернар. – Буду очень признателен вам, граф, если вы возьмёте на себя труд представить меня. Признаюсь, что я вообще чувствую себя здесь немного неловко. Всё-таки мы только что были врагами.

– Какими врагами, о чём вы, граф? – отмахнулся Пауль. – Никаких сражений не было, а чуть-чуть всё-таки не считается. Среди наших офицеров оборона Трира снискала вам истинное уважение, поверьте. Я вместе с офицерами штаба его высочества ездил осматривать ваши оборонительные линии и, скажу вам по секрету, мы все были рады, что до сражений дело не дошло. Мы, наверное, смогли бы взять Трир, просто за счёт численного превосходства, но нам это обошлось бы очень дорого.

– Всё же вы приписываете мне чужие заслуги, граф, – откровенно признался Бернар. – Обороняли Трир войска моего племянника, и скажу честно, они мне даже не подчинялись.

– Да, я слышал, что архиепископ оставил вас с десятком стражников, и вам пришлось просить помощи у родственников. И какое впечатление у вас сложилось об их войсках?

– Дисциплинированы, хорошо мотивированы, с серьёзным боевым опытом. Очень много техники, вплоть до сверхтяжёлых бронеходов, огромное количество разнообразной артиллерии, прекрасно поставленные воздушная разведка и корректировка. В дополнение к этому чуть ли не сотня боевых магусов. Добавьте к этому оборонительные сооружения, которые вы видели сами. Вероятно, у вас действительно получилось бы взять Трир, но это была бы чудовищная мясорубка.

– Вот и у нас сложилось такое же впечатление, – кивнул Пауль.

– Но, разумеется, это только в том случае, если бы мои сёстры не стали вмешиваться, – добавил Бернар. – Я даже близко не могу представить себе, к какому результату могло бы привести их участие.

– А они бы вмешались?

– Ни малейшего представления не имею, – честно ответил Бернар. – У высших магусов какие-то свои соображения, и они редко кого-то в них посвящают.

Пауль задумчиво покивал.

– Но даже так эта история с обороной Трира заставила нас задуматься. Штаб его высочества уделил большое внимание этому вопросу. К сожалению, о силах князя Яромира практически ничего не известно, но судя по уровню войск вашего племянника, силы эти весьма серьёзны. Вряд ли войска князя заметно уступают войскам его дворян.