Никто не знает Сашу (страница 55)
сука! – еле успел рукой за забор, мужчина, всё в порядке, участливый женский сзади, чуть не навернулся, мужчина, вы аккуратнее, тут скользко, а когда меня стали называть мужчиной, ещё года три назад всё молодой человек, а теперь – мужчина. А если б навернулся сейчас – шлёпнулся бы прямиком на гитару… Лодыжку потянул, телефон выпал, вам помочь, нет-нет. Влажный ледяной кусок металла и пластика в крупинках собянинской соли, отряхнуть о штанину, в жаркую подмышку. И прихрамывая вперёд. Аккуратнее, Саша, аккуратнее. Ты донеси это тело до клиники. Где-то здесь.
Льдышка под мышкой согрелась, вытянуть и. Ура! Ослепительно белый экран с трещиной, ненавистное яблоко. Какие идиоты, не могли сделать включение более экономным. Загружаться он будет теперь минуты две. Ну пока – вперёд, как помню. А ведь раньше быстрее врубался. И не вис так. Это наверняка они специально так делают, чтобы я купил поновее. Дал свой доллар в день китайским детям, отравил ещё парочку китов. Помню, в тот день рождения пел для всех на пустой кухне, и она смотрела с таким восхищением. Это был наш первый год? Или второй? Всё, пришли. Дальше я не знаю. Меркнет в сумерках двора красный квадрат в косых белых линиях – ЛОШАДКА ПОЖАРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ – шутники опять оторвали П и ложноножку у Щ. В прорезях домов – улица, сияет логотип «Шоколадницы», можно, конечно, там зарядиться. Алина может названивать прямо сейчас, чёрт. Ну что там? Есть. Не вижу теперь ни хрена, какие же идиоты, зачем делать такой яркий экран на загрузку. Жду минуту. Жду. Где-то за теми домами. Лучше не рисковать. Я ещё тот топографический кретин. Заплутаю в два счёта. Лучше сделать вдох и выдох. Отследить как дыханием входит. И как выходит. Зря я смотался с Випассаны. Надо было досидеть до конца, и уж потом решать. Может быть, остался бы в Непале, практиковал бы, жил в монастыре. Постепенно бы начал разлагаться изнутри, кровь на щётке, ознобы по ночам, герпес не проходит, не понимал бы, что такое, пока не кончился бы ночью – нелепо, от лёгкого насморка, летальной пневмонии… Так, что там. 3%. Опасно. Воткнусь в клинике на пять минут. Так, карта… Сука, кто звонит?! Сбросить? А если водитель?
– Алло! – шум голосов и офиса на дальнем плане, холодный звонок?
– Александр Даль?
– Да?
– Это журнал «Гидра», мы хотели бы взять у вас комментарий по поводу недавнего интервью.
– Здравствуйте, мне сейчас неудобно…
– То есть, вы отказываетесь от комментария.
– Нет! Я…
Шум офиса стих.
Повесили? Злая, вдавленная кнопка до трясущихся пальцев – беспомощная вилка, пустая батарея, ам-ам. Сел.
Саша посмотрел через двор. Не найду, заплутаю. Шоколадница. Заряжусь пять минут, кофе, позвоню Алине и дальше – по ситуации. Слева аптека. Взять сразу экспресс? Нет, нет, дай мне выдохнуть, не хочу…
…через пять минут. Отхлебнул пережаренный кофе, попытался открыть карту, звонок:
– Саша! Ну ты где! Водитель будет у тебя через десять минут. Он как раз рядом с тобой проезжает! И всего полторы возьмёт. Ты оделся?
– Блин, я в магаз отошёл.
– Ну Саш…
– Я быстро! Щас вернусь. А других вариантов?..
– Нет, Саша! Там вообще сегодня всё глухо, все уже уехали, либо нескоро, давай сейчас.
– Ладно…
Торопливо рассчитался, звякнул мелочью, гулкнул гитарой, аптека ровно напротив. Заскочить? Только домой идти минут 15. Нет.
4. Путешествие из Москвы в Петербург
– вот куда, мадам?! тёлка за рулём по-любому. я те грю. ща поравняемся, увидишь. ну кто так ездит? вот вчера матиз на аварийке: поперёк выезда – у детского магаза, на стекле наклейка – «осторожно, ребёнок в машине». возвращается – мадам! – ой, я за памперсами вышла. ебать ту Люсю, я ебусь-молюся! ща поравняемся… я же говорил – мадам! так только женщины водят. я б такую прокатил… я считаю так: раз женщины решили водить, пусть сами себе каблук вешают, да? и приравнять как к знаку восклицательному или инвалидному. мол, мадам за рулём, осторожнее. парковки сделать для них отдельные. как инвалидам. мадам по своей природе водить не может, это на генетическом уровне, да? потому что мужчины всю жизнь были добытчиками. а место женщины – сидеть дома, беречь очаг, да? ну не может мадам физически припарковаться с первого раза, как мужик, ну устроена так она. а феминизм-хуеминизм он был придуман, только чтобы продавать больше, понял? ну чтобы мадам курили, выпивали, водили, понял? рынок, это, расширили…
– европе этой? а тачки все старые, дешёвые, рено, пежо. у нас в москве круче по улицам, а там – нищая страна. да что значит, не нужно? кому не нужно хорошую машину? что ты такое говоришь? или вот мы в магазин зашли, они там берут всё по акции. хлеб самый дешёвый берут, чёрствый. ну возьми ты свежий, только испечённый, разница в один евро! в ресторане сидели, так они заказывают самое простое, да? ну это же ресторан, вы зачем сюда пришли? жадные, за копейку удавятся, я тебе грю. а мигранты? вся европа под ними. черножопые, наглые, до всех мадам докапываются, насилуют, где жрут там и срут… обезьяны, потому что, их же…
– …а всё из-за геев! я тебе говорю. они там в своей европе совсем выродились, понимаешь, ну где это – мужик с мужиком, да? нация ослабла, вот её черножопые и захватили. они там не работают, сидят на жопе, всех терроризируют, денег требуют, а те возразить ничего не могут, потому что пидоры. всё из-за пидоров! вот у нас такого никогда не будет, потому что у нас нормальные мужики. это знаешь что? это массонский заговор! протокол мудрецов читал?…
– и главное – обеих Настей зовут. ну жену и ту мадам, понял? не ошибёшься, ха-ха. Настя-Настя подари мне счастье. подарила! и та мне справку, и эта! мол, я не я, жопа не моя. жена говорит, пока не проверишься, я с тобой ни-ни, а я говорю, ишь чего, да? ещё я по врачам не шля…
–…ИЧ там, рак – лучше не знать. в резинке вообще не чувствуешь, да? один раз живём, я как бахался без него, так и буду, а болен-не болен – это всё судьбой предписано, человек полагает, а бог располагает.
– …ИЧа никакого нет, я вот смотрел передачу в интернете, так там подробно всё – как его придумали, как распространяли ложные новости, это заговор фармацевтов, серьёзно, это сколько они денег получают на исследования? там гранты-шманты, это ведь вообще болезнь пидоров и наркоманов, но я ж не пи…
– …канцы никогда не летали! потому что ну ты видел – тень, да? флаг этот трепещет на ветру, ну как он будет на ветру трепетать, там же эта, как это, невесомость, не может он на ветру. это всё надо было, чтобы развалить советский союз, мы в эту гонку втя…
– …такое просто нельзя было сделать в то время! у меня друг на станке работает – там на вазах явно следы этой, фрезировки! и в карьерах древних – следы ковшей и взрывных работ! поэтому никаких прививок и…
–… вот куда он лезет, а? вот ты видел, а? ну по моей полосе ж? да не ссы, маруся, я сам боюся. не пристёгивайся, я его щас аккуратно, тихо ты, блядь, под руку, щас я его, держи, держи…
…гда карусель остановилась, а обочина и дорога перестали меняться местами, Саша выдохнул и первым делом посмотрел на них. Они белели на чёрной пластиковой панели, белели от напряжения, но, боже мой, обе были целыми, Саша не сразу, через силу отпустил панель, перевернул и рассмотрел их. Целые. И левая, и правая. И ноги вроде. А гитара?
– Сука такая, а, гнида, ну ты видел, мы же чуть не убились из-за этого гандона! Я ж его, просто подрезал, так он…
Целая! Гриф целый, голова, деки целые, тесно, неудобно, но наощупь, на первый лихорадочный взгляд всё цело…
– Да что ты в неё вцепился? Скажи спасибо, что сами живы, ты видел, как мимо фуры нас – могло ж вообще на части! ты чего бледный, обосрался да? да не ссы, выжили, ну блядь, он и пидор, кто ж так делает, я ж его легонько подрезал…
То есть, получается, только коленом стукнулся, и то несильно, и слава богу, пристегнуться успел, пока этот мудак решил устроить тут гонки. До концерта у меня ещё несколько часов…
– а ты пристегнулся ещё, ха! Ух, где у меня сигареты тут были. Ты чего молчишь-то? Щас эвакуатор вызывать будем, встряли мы тут часа на три, да? Ну посидим-попиздим, да?
Саша вдохнул. Выдохнул:
– Деньги мне верните.
Маленький и юркий водила с бульдожьей мордой уставился на Сашу. Осклабился:
– Ты чего, братан? У тебя шок што ли ещё. Испугался, малой?
Саша отследил, как воздух входит. И как выходит.
– Деньги мне верните.
Водила выдохнул дым в треснутое лобовое
– Эт с какого хуя, дорогой? Ты за поездку оплатил, обмену и возврату товар не подлежит, ха.
Саша следил как воздух входит в нос. В носу щипало от дыма.
– Вы меня не довезли.
– И что? Форс-мажорные обстоятельства. Мы в аварию попали вообще-то!
Водила распалялся всё больше. Нос щипало.
– Нас блядь, чуть не убило! Какие нахуй деньги? Какие, блядь, деньги, скажи мне, а?
Его лицо покраснело от крика. Водила слышал свой крик и от этого кричал ещё больше. Водила бил дрожащей рукой по панели и подзуживал себя:
– Я его блядь, вёз! Деньги ему! Опоздал, блядь, на десять минут! так ещё деньги?
Водитель верещал как свинья. Это его страх, понял Саша. Страх не перед ним. Это его ужас так выходил. Только любовь, только сострадание, вспомнил Саша слова Учителя в Непале.
– Мы – в аварию! В а-ва-ри-ю!
– По вашей вине. – вдруг гаркнул Саша. Водитель на секунду заткнулся. А Саша закричал снова. Саша выкрикнул – тур, развод, страх, всё:
– Я на концерт опаздываю из-за вас! Верните деньги!
– Ты попутал, малой? – тихо спросил водитель
– Вы меня не довезли, верните половину, значит…
Водила усмехнулся. И заорал громче:
– По моей, блядь?! Да ты мне под руку кричал, ремень свой теребил, это из-за тебя мы чуть не убились! Отвлекал меня! Да ты мне ещё денег отдашь за стекло и эвакуатор, понял?
Водитель на секунду замолк, прикурил вторую, перепутав конец, беспомощно поджигая, фильтр. Саша вдохнул. «Только любовь, только…»
– Ты мне ещё, блядь, заплатишь всё, понял, сука? Гитару свою продашь, понял? Ты ещё мне ноги целовать б…
Саша выдохнул. И вслепую двинул правой, гуд джеб.
5. Питер, клуб, концерт
У него была мечта просто раствориться в музыке, не быть ничем, кроме как гитарной струной, голосом, нотой, аккордом, строчкой, запёкшимися губами, где губы и связки – максимум телесного, чем он хотел быть. Он не хотел старости, уставшего тела, похмелья, он не хотел даже аплодисментов, он хотел полностью отдаться музыке и быть ей, и только ей, чтобы всё его стало общим, и его «я» – сутулого, неловкого, нелепого, смешного – не было.
Клуб был переполнен, жарок, горяч. У барной клокотало, пело, волной летело в него. Марево. Он хотел их всех заплести. Но они – перед сценой, тесной толпой, до бара, за столиками, чёрной тучей, гроздьями, взмокшие лица – были пьяны. Они пели вместе с ним, пели за него. И чтобы заплести таких, надо было быть пьяным. И он был. Был пьян ещё до концерта. Как в старые добрые. Был вхлам, еле нащупывал следующий аккорд в памяти. Непослушной рукой, и без того распухшей. Играть было больно, но был пьян.
Он для того и пел всю жизнь, чтобы его не было. В равной степени не нужна была ни слава Олимпийского, ни концерты на 40 человек. Просто – песней.
Но они подхватили. Были пьяны и подхватили. И следующую. Пели с ним. Пели вместо него. Были пьяны. И он был.
Рука была непослушной, распухшей, и он упрощал аккорды на ходу. Играл по-простому, и они были довольны – пляши легковес по октагону да с разбитой рукой, пляши и пой. Им нравилось. И они поверили в него, идиоты, поверили в его рок-н-ролл, и запел что-то из лиричного, а они размякли, и запели с ним. И они смяли своим пьяным хором всё. И он остановился, попросил воды, боец в передышке выплюнул капу, но воды не дали, а дали пиво, пиво после коньяка, идиоты, да он знал, что никто не даст ему воды, а дадут пиво, потому и попросил.
В антракте организатор с утиным лицом Тарантино протянул ему бонг. Он затянулся.
– Как рука?
– Да нормально. – он затянулся, чтобы унять боль