– Не волшебство, а физическое явление, рефракцией называется, – раздалось с подоконника. – «Котел» снизу нагревает воздух. Воздух, расширяясь, делается менее плотным, следовательно, поднимается вверх. Коэффициент преломления света зависит от плотности среды преломления. На границе холодного и теплого воздуха свет меняет направление, незначительно, но вполне достаточно, чтобы заметить дрожание световых лучей. Физика, восьмой класс.

– Во! Я же говорю! – обрадованно воскликнул Эльдорадо, но, взглянув на все больше мрачнеющего Олега, резко засобирался: – Уходим-уходим. Загостились, пора.

– Да-да, – поддержал Пашу Косорылый, – мне еще Барсика пристроить надо.

Проводив гостей, Гончар прибрал на столе, водрузил кактус на прежнее место и потянулся за мобильником – пора звонить дочери. Однако вместо звонкого Катькиного голоска услышал в трубке «абонент временно недоступен». К домашнему телефону подошла бывшая жена.

– А я тебе звонить собиралась, – после стандартного вопроса «как жизнь?» сухо заявила она. – Катька к тебе на выходные хочет приехать.

– Сейчас не лучшее время…

Договорить он не успел.

– Ну вот что ты за отец! Другой бы радовался, что дочь о нем еще помнит. И своих баб на пару дней можешь…

Объяснять что-либо было бесполезно, но Гончар по привычке буркнул:

– Нет никаких баб, хватит выдумывать. – И другим, уже твердым и серьезным тоном сказал: – Передай Катьке, я завтра ухожу в Зону, вернусь через неделю, может, раньше.

– Зона же закрылась, – с подозрением заметила бывшая жена.

– Для меня откроется, – отрезал Гончар.

Разговор, как и всегда, отложился в душе неприятным осадком.

За окном совсем стемнело, времени, чтобы выспаться перед рейдом, оставалось всего ничего.

Олег снял с антресолей большую коробку, в которой хранил шмот. Быстро уложил рюкзак. ИРП – индивидуальный рацион питания, в народе называемый сухим пайком, – взял в расчете на пять дней. Два туда, два обратно, сутки на то, чтобы образумить Лешку. Проверил и убрал в рюкзак аптечку – особую, разработанную «Периметром».

Следующим номером был выбор оружия. Недолго думая, Гончар выложил на стол ножи – мощный и тяжелый фултанг и легкую изящную финку. Возьму оба, решил он, как и в прошлый раз. Брать или не брать арбалет, вопрос не стоял. Конечно, брать – зверья в Зоне всегда хватало, а по ранней весне еще и голодного. Он внимательно осмотрел тросы и тетиву на предмет износа – нити целые, обмотка прилегает плотно. Как следует прошелся воском по нитям и направляющим. Блоки тоже в порядке, а вот замок нуждался в чистке. Стрелы пришлось заменить на новые – почти все оказались либо деформированы, либо с поврежденными «ноками». Затем, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, достал из сейфа пистолет и пару запасных обойм. Огнестрельное оружие в Зоне бесполезно, к тому же лишний вес, но интуиция говорила, что оно ему понадобится. Да ну, ерунда! Пистолет отправился обратно в сейф.

Осталось переложить из кармана гражданской куртки «корочки» «Восточного Периметра». Вот тут Олег и наткнулся на свернутые листки бумаги – досье Лешки, которое он так и не удосужился прочесть. Вряд ли эта писанина откроет нечто новое, хотя чем черт не шутит…

Олег заварил чай, соорудил бутерброд из остатков курицы и разложил на столе бумаги.

Опа-на, и сразу сюрприз!

Оказывается, Лешка родился в Булганске в день, когда образовалась Зона. Родился семимесячным. И в этот же день в Булганске погибли его родители. Некто даже удосужился собрать о них информацию.

С фотографии на Олега смотрел очкарик. Тощая шея с выпирающим кадыком, давно не стриженные волосы, умные и в то же время по-детски наивные глаза за очками с сильными диоптриями. О таких говорят «не от мира сего», «весь в науке». Мать – симпатичная и наверняка добрая – застенчиво улыбалась с фотографии. Если бы они остались живы, у Лешки наверняка было бы счастливое детство.

Родители окончили МГУ, но оба не были москвичами. Мать – из Нижнего Новгорода, отец – из Воронежской области. Если вчерашние школьники из провинции сумели поступить и окончить физфак университета, это многое о них говорит. Мать преподавала в гимназии, место работы отца – научно-исследовательское подразделение корпорации «Меркурий». Но что они в таком случае делали в Булганске? Если только…

Следующий абзац подтвердил его догадку: отец Лешки был среди ученых, которых Меркулов-младший вывез в забайкальскую тайгу для исследования Аномалии. Но мужик точно не от мира сего: хватило же ума потащить за собой в Булганск беременную жену!

Отец погиб (считается, что погиб, тела никто не видел) во время катаклизма, случившегося в момент образования Зоны. Мать умерла – начались преждевременные роды. Нормального роддома в Булганске никогда не было, все, кто мог, ездили рожать в Читу, а тут еще страшные слухи из тайги и вереница бортов с ранеными, которые оттянули на себя всю медицину города. Женщину не спасли, а вот новорожденный оказался крепким – сумел зацепиться за жизнь. До шести лет Лешка воспитывался у бабки в Нижнем Новгороде, а после ее смерти оказался в детском доме.

Следующая страница содержала выписки из обследований Лешки психологами и характеристики педагогов. Ничего нового о парне Олег не узнал – психологи лишь подтвердили его мнение, разве что слова были иными.

На третьей странице досье были собраны научные работы и темы исследований Лешкиного отца. Тут уж Гончар совсем спасовал, запутавшись в терминах. Да и черт с этой наукой, спать пора.

Олег покидал в рюкзак оставшуюся мелочовку, машинально сунув туда и листки со стола.

Глава 6
Спасай мир, Олежек

На КПП Гончар приехал последним. Оставил внедорожник на стоянке рядом с черной громадой RAM 1500, горой нависшей над машиной Олега: Паша-Эльдорадо всегда был неравнодушен к громадным автомобилям. Кто скажет, что джип – маленькая машина? Но по сравнению с Пашиным мегамонстром джип Олега выглядел пацаном-недомерком рядом со взрослым дядей.

На стоянке было сумрачно и безлюдно. Фонари едва справлялись с предутренней тьмой, зато за воротами сияло как днем. Всю мощь прожекторов КПП направил в сторону Зоны. Яркие лучи упирались в белую стену, прогуливались по прошлогодней траве буферного пространства, зачем-то резко взлетали в небо, чтобы потом, описав круг, вернуться обратно. Иногда лучи, направленные с разных вышек, перекрещивались, и тогда над воротами повисал огромный световой крест – словно запретительный знак над Зоной.

Оставив вещи в машине, Олег направился к зданию КПП. В полутемном холле Толик Косорылый что-то энергично втолковывал Бахаеву. На плечах сталкера болталась любимая зеленая хламида, у стены пристроился видавший виды рюкзак.

– Ты уж его одного никуда не пускай и не корми с кухни, – просящим тоном бубнил Косорылый. – Вот тут у меня паучи с кормом, он жиденькое любит, а здесь, в пакете, игрушки.

Бахаев морщился, но кивал. В руках он держал увесистый полиэтиленовый пакет.

Олег с интересом прислушался к разговору. Пока что он терялся в догадках, о чем идет речь. Загадка разрешилась, лишь когда Толик обернулся на гулко прозвучавшие шаги Олега. На руках Толика спокойно подремывал котенок манула.

– Это тот, из Зоны? – Олег не смог скрыть удивления.

– Ага, – радостно подтвердил Косорылый, поглаживая серую шерстку. – Барсик.

– Ладно, давай сюда кота, – Бахаев протянул руку к котику, – как-нибудь справлюсь.

Косорылый нехотя передал животное. На кривоватом лице сталкера застыло трагическое выражение, словно он навсегда прощался с близким человеком.

– Остальные где? – спросил Олег.

Вместо Толика, который никак не мог справиться с эмоциями, ответил Бахаев, махнув рукой на двери «офиса»:

– Там.

Он же первым и зашагал к «офису», но когда до входа оставалось несколько метров, дверь распахнулась и показалась испуганная физиономия сержанта.

– Товарищ прапорщик, там бы это… Разнять надо, – пробормотала физиономия и втянулась обратно.

Бахаев выругался по-бурятски, сунул кота Толику и в два прыжка одолел оставшееся расстояние.

А разнимать действительно было пора.

Трое набычившихся спецназовцев угрюмо сверлили глазами Пашу-Эльдорадо. Паша в коричневом сталкерском комбинезоне нависал над ними, как громадный разъяренный медведь-шатун, повстречавший на своей территории грибников. Двое зрителей – Дошик и «ведьма» – не вмешивались, со стороны наблюдали за этим странным противостоянием. «Ведьма», заложив ногу на ногу, вальяжно расположилась на офисном диванчике и с интересом прислушивалась к разгорающемуся конфликту. Сегодня она была одета в дорогую куртку и удобные туристические ботинки, рядом стоял новенький рюкзак с логотипом Mountain Equipment – прямо картинка на обложку туристического проспекта. Тугая коса, которую она заплела на макушке, свешивалась на грудь. Дошик нетерпеливо ерзал на подоконнике и всем видом выражал готовность поддержать Пашу.

– В чем дело? – резко спросил Гончар.

Паша сплюнул под ноги.

– Этот урод узурпировал власть и объявил себя главным. Короче, в Зону идет он со своими бойцами, а не рвань, шваль и прочие помехи на пути к очередной звездочке на погонах вроде нас.

Происходило непонятное. Вчера Костюченко дал добро на участие сталкеров, даже подписал приказ.

Олег повернулся к Бахаеву.

– Бумаги из Читы приходили вчера?

Бахаев повел бровью, и сержант метнулся к столу.

– Вот приказ…

Все правильно. Список содержал четыре фамилии: Олега, двух сталкеров (Паша вчера нацарапал на листочке три фамилии, но Гончар оставил две – нечего пацана в Зону тащить) и одну незнакомую – наверное, «ведьмы». Так какого рожна?

Вопрос Олег задал вслух.

– Сегодня утром пришел другой приказ, из Москвы. – Сержант держал в руках другой лист бумаги. При этом лицо его сделалось жалким и удивленным одновременно.

«Шапка» документа указывала на «контору», в которую входил «Восточный Периметр», но только формально. Руководство «Периметром» полностью осуществлялось полковником Костюченко, Москва не вмешивалась. Что касалось финансов или науки – тут столица еще могла сказать свое веское слово, хотя предпочитала отмалчиваться, но в оперативные дела не лезла никогда. Новый список содержал пять человек. Кроме своей Олег углядел фамилию «ведьмы», остальные три были незнакомы.

Несмотря на раннее утро, Гончар набрал Костюченко. Оказалось, полковник был не в курсе.

– Чья там подпись стоит? – сонно пробурчал он, массируя глаза.

Олег ответил.

– Хм… Ему-то что за дело?

Костюченко оставил в покое глаза и взялся за мочку уха. Было слышно, как он тяжело вздыхает и трет затылок. Опять давление, подумал Гончар. Ему вдруг стало стыдно – не за себя, за крючкотворов, из-за которых приходится будить пожилого человека, который в одиночку везет на себе немаленькую контору. Московские паркетные генералы и понятия не имеют, чем занимается «Периметр», для них все одно, что Зона, что учения в Воронеже, что банкет в Кремле.

– Уж прости, Олежек, но связываться с этим козлом в генеральских погонах я не буду, – наконец произнес полковник. – Разбирайся сам, на месте. Можешь спецназ послать… Откуда они прибыли? Из Африки? Вот туда и пошли. Только ты же понимаешь, что в Зону идти по-любому нужно, хоть со сталкерами, хоть с самим чертом. Что, если Зона действительно через три дня рванет так, что Булганска не станет? Сейчас главное – предотвратить катастрофу.

Не такого ответа ждал Гончар. Все, что он сейчас услышал, по сути сводилось к следующему: иди, Олежек, спасай мир, как-нибудь справишься. Так что придется искать компромисс, тут кулаками вопрос не решить.

– Давайте так. – Гончар повернулся к «ведьме». – Вы переправляете в Зону всех, дальше я пойду со сталкерами, а вы – как пожелаете, можете с нами, можете со спецназом.