В этой ситуации Хайраддин Барбаросса решил обратиться за помощью к Османской империи. Вскоре после разгрома Уго де Монкады он созвал в Дженине наиболее видных представителей мусульманского духовенства и населения, изложил им создавшееся положение, и предложил перейти под сюзеренитет Порты. Совещание согласилось с мнением Хайраддина и одобрило текст письма на имя османского султана Селима I, в котором просило принять Алжир под свое покровительство. Один из соратников Хайраддина, Хаджи Хусейн, отправился с этим письмом в Стамбул. Хайраддин тем временем сложил с себя полномочия султана и приказал читать в пятничной молитве имя Селима I.

Порта благосклонно отнеслась к предложению повстанцев и объявила о своем сюзеренитете над Алжиром. По обычаю, Селим I назначил самого Хайраддина Барбароссу первым бейлербеем Джезаир-и Гарп (Западный Алжир), прислал ему соответствующий фирман и знаки достоинства: саблю, бунчук и барабан. Одновременно было разрешено чеканить монету с именем нового сюзерена Алжира^[12] и упоминать его в пятничной хутбе. Кроме того, Хайраддину были отправлены пушки, мушкеты и другое оружие, а также фирман, разрешающий ему набор добровольцев для службы в Алжире. В качестве особой милости этим добровольцам даровались права и привилегии янычарского очага. Вскоре, возможно еще до смерти Селима I, в Алжир прибыли первые 4 тыс. муджахидов, положившие начало алжирскому очагу янычар»^[13].

Так Алжир вошел в состав Оттоманской империи, хотя и сохранив широкую автономию.

Авторитет Хайраддина Барбароссы в Северной Африке существенно возрос. В 1518 г. он разбил войска испанского вассала Абу Хамму III и заставил его признать власть Османской империи, а также выплачивать дань в 10 тысяч дукатов. Однако вторжение хафсидских войск, восстание феодалов, разгром ими армии Барбароссы, измена Кара Хусейна, правившего в Шершеле, и Ахмеда ибн аль-Кади, султана Куко (Большая Кабилия), перешедшего на сторону Хафсидов, резко усложнили ситуацию. В 1519 г. Хайраддин даже был вынужден бежать из города Алжира, захваченного Ахмедом ибн аль-Кади. Барбаросса укрылся в Жижели, а затем отправился на остров Джербу. Он фактически потерял контроль сначала над восточной частью Алжира, а потом и над западной, где султан Абу Хамму III, воспользовавшись сложившейся ситуация, прекратил выплату дани, а позже и вообще разорвал вассальные отношения с Портой.

Теперь все надо было начинать с нуля, и Хайраддин энергично принялся за дело. Его задачу существенно облегчали два момента: во-первых, внутренние беспорядки в Испании, которые на 5 лет исключили как существенный военно-политический фактор. Восстание комунерос 1520–1522 гг.^[14] и его последствия вплоть до 1526 г. не позволяли Карлу V затевать какие-либо серьезные операции в Северной Африке. Во-вторых, это недовольство крестьян и горожан, которых не устраивала власть старых феодалов. Как уже говорилось, и крестьяне, и горожане ненавидели бедуинов, на которых пыталась опираться старая феодальная знать.

Поэтому, когда в 1521 г. Хайраддин Барбаросса с отрядом корсаров захватил Жижель, к нему стали стекаться тысячи сторонников со всего Алжира.

В течение четырех лет Хайраддин вернул себе контроль над Алжиром. В том же 1521 г. он захватил Колло, в 1522 г. – Аннабу и Константину. Беднота везде восторженно приветствовала Барбароссу. Войска местных правителей часто переходили на его сторону. В 1525 г. Ахмед ибн аль-Кади, оказывавший упорное сопротивление, был убит собственными людьми. Большая Кабилия заявила о лояльности османам. В том же 1525 г. Хайраддин Барбаросса, не встречая сопротивления, вступил в город Алжир, где его приверженцы открыли ему ворота города. Так же легко он занял Тенесом и Шершелем. Изменник гази Кара Хусейн был выдан солдатами и казнен. Абу Хамму III, пытавшийся противостоять Барбароссе, потерпел поражение, признал сюзеренитет Порты и обязался платить дань в размере 20 тысяч дукатов, то есть в два раза больше того, что полагалось по договору 1518 г.

Вновь обосновавшись в Дженине, Хайраддин Барбаросса восстановил Диван, другие правительственные учреждения и очаг янычаров. По особо важным поводам созывались расширенные заседания «большого дивана», на которые приглашались все видные представители мусульманского духовенства, знатные горожане, дервишские шейхи, имама и другие представители духовенства, а также главные командиры янычарского очага.

Страна была разделена на провинции и округа во главе с беями и каидами. Для сбора налогов назначались наиболее честные и добросовестные кадии.

Любое неповиновение сразу же пресекалось. Хайраддин Барбаросса проводил политику жесткого террора, используя его как основное средство подавления оппозиции. По одному только по подозрению или просто при обострении ситуации производились массовые аресты. Всех, кого изобличали как предателей и «лакеев Испании», немедленно бросали в темницу, сажали на кол или отрубали голову. Христианских рабов, обвиненных в диверсии или саботаже, сжигали на костре. У репрессированных отнималось все имущество, жены и дети. Карались целые местности и округа. Так, в 1526–1527 гг. суровым репрессиям подверглись Кабилия и Ходна. Восстание 1527 г. в Константине было подавлено с такой жестокостью, что на следующий год «сады, окружавшие город, превратились в лес, населенный бандитами и дикими зверями».

В такой ситуации даже самые отдаленные районы Алжира спешили выразить свою покорность. В 1527 г. правители Туггурта и Уарглы (Северная Сахара) признали власть Порты и обязались регулярно платить дань.

Ближайшими сподвижниками Хайраддина были испанские мусульмане и европейские ренегаты, в основном испанского происхождения. Многие йолдаши, в том числе турки по происхождению, даже с острова Лесбос (Митилены), нередко жаловались на то, что все важнейшие должности и посты, особенно в ближайшем окружении бейлербея, были заняты иностранцами. Кахьей Хайраддина, которому он в свое отсутствие поручал управление страной, был его раб Хасан-ага, уроженец острова Сардиния.

В начале 1529 г. вся территория Алжира, за исключением испанских президиос, оказалась под властью Барбароссы. Оставалось освободить ее от этих последних кусочков испанского владычества. Особое недовольство Барбароссы вызывала островная крепость города Алжира Пеньон д’Архель, находившаяся всего лишь в 200 метрах от жилых кварталов столицы. К тому же она блокировала город со стороны моря, преграждая судам доступ в городскую гавань.

Несколько лет Хайраддин Барбаросса собирал тяжелые пушки для осады крепости. 6 мая 1529 г. арабы начали бомбардировку. Пеньон д’Архель отвечал градом тяжелых ядер, сносивших минареты алжирских мечетей. В городе начались пожары. Целые кварталы превратились в развалины. Но Барбароссе удалось довольно быстро подавить большинство испанских батарей. Арабские пушки разбили парапеты крепости, ее стены обрушились в нескольких местах. 27 мая алжирцы пошли на приступ. Сам Барбаросса во главе 1300 йолдашей под ожесточенным огнем испанцев на небольших судах форсировал пролив и высадился на скалистых обрывах острова. Были подняты осадные лестницы, и атакующие пошли на штурм. Через несколько часов оплот испанцев был взят, а его гарнизон вырезан.

Барбаросса приказал сравнять с землей укрепления крепости, и на их месте разбили сад. Пролив, отделявший город от бывшей испанской цитадели, рабы-христиане засыпали камнями и обломками укреплений. Они же и восстановили город. А в 1532 г. вместо Пеньон д’Археля Барбаросса приказал построить целый комплекс каменных укреплений для защиты фасада города. Они и превратили аль-Джазаир аль-Гази (Алжир Воин) в неприступную морскую цитадель – символ военного могущества на западной окраине Оттоманской империи.

Раздел II
Египет

Глава 1
Египет становится турецким

В начале XIII века Египтом владела мусульманская династия Айюбидов. Последние Айюбиды создали сильные и многочисленные отряды личной гвардии – мамлюков. Пополнение их происходило за счет мальчиков-рабов, купленных султаном. При этом большая часть мальчиков поступала с Кавказа, хотя среди них были и славяне, и итальянцы, и т. д.

В 1250 г. мамлюкский генерал Айбек возглавил переворот, лишивший власти Айюбидов, и сам стал султаном. После его смерти султаном Египта стал мамлюк Али, затем – мамлюк Кутуз. Египет и Сирия стали управляться мамлюкскими династиями.

Мамлюкские султаны считали себя не только святыми правителями Египта и Сирии, но и духовными владыками всех мусульман (суннитов).

До падения Константинополя в 1453 г. османские правители признавали религиозно-политический приоритет мамлюкских султанов как вселенских руководителей ислама. Мамлюки же рассматривали политику османского правительства как часть общемусульманского дела. Взятие Константинополя отмечалось в Каире как победа всего мусульманства.

Принятие султанской титулатуры Мехмедом II символизировало переход Османов к великодержавной политике и должно было подчеркнуть новую мировую роль османского государства.

Первым открытым османо-мамлюкским конфликтом был дипломатический скандал в 1463 г. – османский посол отказался пасть ниц перед правителем Египта. А в 1464 г. случился первый крупный политический конфликт, вызванный борьбой претендентов в княжестве Конье и вопросом о караманском наследстве. В 1468 г. турки взяли Конье и присоединили Караман к своей империи, что явилось началом широкой конфронтации между османами и мамлюками.

Верховный совет мамлюков долго колебался в вопросе о войне с турками, что стало следствием тяжелого морального и политического положения Египта. В апреле 1515 г. султан Кансух аль-Гури начал готовиться к войне, 3 октября он объявил мобилизацию. Мамлюки, как и их противники османы, старались придать войне религиозный характер. Они обвиняли «царя Рума» в том, что он отступает от веры и старины – бреет бороду и носит кафтан и большую чалму вместо традиционной мусульманской одежды. Но, учитывая размах османофильства, подобные обвинения не могли вызвать у народа религиозного фанатизма. Народ и армия не видели оснований для конфликта и не желали воевать, а крестьяне даже отлынивали от мобилизации и всячески помогали османам.

В Сирии сложилась еще худшая ситуация. Там крестьяне не только саботировали мобилизацию, но и прямо выступали против мамлюков. Целые районы страны не повиновались властям. Вскоре после событий в Альбистане, 7 августа 1515 г., эмиры доложили султану Кансух аль-Гури, что в Сирии началось крестьянское восстание: «Владыка наш, победоносный султан, Халебская земля выскользнула из наши рук и перешла в руки сына Османа. Его имя читается там в хутбе; монета там чеканится с его именем». Из-за насилий и деспотизма наибов Халеба и другие районы встали на стороны османов.

5 августа 1516 г. османская армия перешла границу. Кансух аль-Гури с 60-тысячной армией (в том числе 12–15 тыс. мамлюков) занял позицию к северу от Халеба (Алеппо) в одном дневном переходе от города. 24 августа на Дабикском поле (Меердж-Дабик) началось решающее сражение.

У мамлюков была сильная тяжелая кавалерия – лучшая на Ближнем Востоке. Однако ручного огнестрельного оружия и пушек у египтян было мало. Это и учитывал Селим. Пехоту и артиллерию он разместил так, чтобы они могли быстро укрыться за рядами связанных телег и древесными завалами, и оттуда обстреливать противника.

Мамлюки были вдребезги разбиты, а Кансух аль-Гури покончил с собой.

Весть о победе османов послужила сигналом к восстанию в Халебе. Горожане перебили мамлюкский гарнизон и заперли городские ворота. Так же поступили и жители Айнтаба и других северных городов. Несколько эмиров, высших сановников, халиф Мутеваккиль и три египетских шейх уль-ислама, находившиеся при армии, сдались османам. Ханифитский же шейх уль-ислам бежал, но по дороге был ограблен бедуинами.