Мурный лохмач показал мне наполовину выдавленный тюбик с надписью: «Магический клей «Момент». Надо сказать, что в карманах оборотня водилось много интересных магических вещиц. Например, я лично видела у него мозгопудру «Полторы извилины» и концентрированную глазную пыль, которыми Базиль умело пользовался, чтобы охмурять женщин в мире живых. Всё это покупалось или прихватизировалось на Чёрном Рынке Затерянных Душ – одном из самых интересных мест потустороннего мира.

– Но тут появились они, и всё пропало! – добавил оборотень, а потом замолчал и нахмурился.

– Кто «они»?! – удивилась я.

– Если бы я знал! – воскликнул Базиль, эмоционально всплеснув руками, на пальцах которых по-прежнему красовались длинные ухоженные ногти-когти цвета металлик. – Я их не видел! Впервые в жизни я не знал, кто ко мне приближается! Но я чувствовал присутствие чего-то незнакомого, очень быстрого, холодного и жуткого. Веришь?! У меня вся шерсть встала дыбом!

– А как же ты всё-таки оказался на трубе? – спросила я, думая о странных следах, концентрирующихся у моего окна, которые помог обнаружить фонарь.

– Ах, это… – Базиль замялся, не желая признаваться в чём-то. – Пёс, будь он неладен! Терпеть не могу собак! И, кажется, эти неведомые существа – тоже! По крайней мере, они исчезли, как только пёс залаял.

– Клодина де Нозиф приближается к дверям со скоростью средневекового тарана! – бодро отрапортовали черепа, в обязанности которых входило оповещение об опасности.

Ситуация принимала новый оборот. Базиль молниеносно сунул мне в руки тюбик с магическим клеем и с самым невинным видом присел на банкетку в тот момент, когда я произносила:

– Впустить!

Клодина вошла, очень быстро охватив цепким взглядом комнату. Представляю, как всё выглядело со стороны: я с растрёпанными волосами и в полупрозрачном ночном одеянии, застывшая с судорожно сжатым в ладонях тюбиком, и неотразимый взъерошенный Базиль, с отсутствующим видом изучающий узоры на потолке.

– Это не то, что ты подумала, Клоди! – нежно промурлыкал оборотень, на всякий случай отступая под защиту стола.

– То есть, это я зря думаю, что рядом с Эжени ты как в камере хранения? – рассмеялась Клодина.

Чувствовалось, что она настолько хорошо изучила своего суженого, что догадывается обо всём, но не может причинить этому лохматому сокровищу сколько-нибудь ощутимый вред. Наверное, в этом и заключалась любовь.

– Нет! Нет! Всё правильно! – осипшим от волнения голосом поспешил уверить свою супругу Базиль. – Как в камере! Лучше не скажешь!

Решив переключить её внимание на другие вопросы, я рассказала Клодине о воспоминаниях, отнятых у фантома и случившемся ночью, а потом показала фонарь уфолога.

– Отсюда надо уходить! – сделала вывод Клодина, внимательно выслушав меня. – Скорее всего, эти существа как-то связаны с новым некромантом и охотились за тобой. В любом случае, живность, которую не может отследить ни оборотень, ни некромант в свой лорнет очень опасна!

– Я не могу взять и уйти просто так из-за каких-то предположений! – возразила я.– У меня здесь дела: у меня ремонт намечается, и потом, лучше бы понаблюдать, узнать, кто оставил следы, провести расследование, и уж тогда…

– Предпочитаешь героически погибнуть? – насмешливо перебила меня Клодина. – Я, бы не задумываясь, позволила тебе это, будь ты обычным человеком, но ты – наместница Противоположности Жизни, единственный носитель Силы Созидания среди некромантов. В общем, если с тобой что-то случится, и мне, и вот этому вечно дурачащемуся созданию…

Клодина ткнула пальцем в сторону оборотня, разыгрывавшего покорность наивернейшего супруга, и продолжала:

– … путь в потусторонний Париж заказан и здесь житья не дадут! Мы несём ответственность за твою безопасность перед Советом Сторон!

В её словах было рациональное зерно, к тому же постоянно оставаться на стороне живых у меня всё равно бы не получилось: однажды вкусивший что-то в потустороннем мире, обречён на возвращение, а я не яблоки в чужом саду понадкусывала, а выпила созданный Люрорм де Куку эликсир бессмертия, действие которого, кстати, постепенно иссякало. Я чувствовала это как странную усталость, проникавшую в каждую клетку моего тела, жаждавшего новой порции живительного снадобья.

Правда, до срока приёма эликсира было ещё далеко, но этот момент неминуемо приближался. Я сама ускорила его приближение, пытаясь отсрочить смерть моего возлюбленного ценой сокращения своего срока в мире живых, а, значит, надо было как-то налаживать отношения с моим женихом, ведь умирать и даже терять молодость очень не хотелось.

В общем, остаток недели я посвятила подготовке операции, которую дворцовый в целях конспирации красноречиво и лапидарно обозвал: «ЧП». Действительно, её полная аббревиатура состояла из четырёх букв «П», что расшифровывалось как «Прогулка по потустороннему Парижу». Сначала я поручила горничным собрать мои вещи – только самое необходимое. Результаты сборов превзошли все мои ожидания: не ограничившись тремя чемоданами и огромным мешком, очень подходящим для Деда Мороза-гиганта, горничные прикатили ещё садовую тачку, дабы заполнить и её прочими нужными вещами. В общем, невеста я оказалась богатая, накопив солидное приданное к семидесяти двум годам.

Постороннее присутствие «зелёных человечков» особенно ярко ощущалось ночью. Душераздирающие вздохи и шорохи в саду, постукивания в окна и двери, а, особенно, хождения невидимых пришельцев по крыше вполне могли вызвать у любого обычного человека бледный вид и макаронную походку, но никто и не утверждал, что некроманты – обычные люди. Моя походка осталась летящей и грациозной, мне было даже интересно, чем всё закончится, а в груди предательски пело сердце от приближения события, ожидание которого я долгое время, возможно, все эти годы на Стороне Жизни, прятала в глубине души, боясь признаться даже себе. Правда, обнаружить хотя бы одного представителя иной цивилизации мне так и не удалось, так быстро исчезали эти странные сущности, которых моя тыква уже окрестила «зелёными призраками».

Последней каплей стало исчезновение людей. Сначала мы недосчитались уфолога, подарившего мне фонарь, но на этом исчезновения не прекратились. Поисками пропавших параллельно занялись полиция и Диоген. Теперь в саду частенько было светло от мигалок и шумно от разговоров людей в форме, а мне пришлось ещё и давать бесконечные показания. Лютомир рвался завязать контакт с пришельцами, утверждая, что владеет эксклюзивной методикой ведения переговоров, но я строго-настрого запретила ему даже думать об этом, опасаясь, что и он тоже попадёт в списки пропавших.

– Этот дом надо уничтожить перед уходом! – настаивала Клодина, когда в одну из ночей, особенно бурных в плане нашествия «зелёных человечков» и их мгновенного исчезновения при попытке применить фонарь, мы собрались на Совет. – Лучше всего сжечь! Чтобы эти таинственные пришельцы не имели возможности проникнуть в настоящий особняк, а потом и в потусторонний мир, до того как мы будем готовы дать им отпор.

– Да что вы заладили?! Сжечь! Сжечь! – возмутился Лютомир, которого хоть и не приглашали на Совет, но он, как всегда, пробрался без приглашения. – Меня послушайте! У меня же не голова, а Колизей в миниатюре!

– Что умные мысли сражаются с глупыми, как гладиаторы, а ты, как Цезарь, взираешь на это с трона, по-моему, это диагноз? – Базиль разразился смехом, а Клодина раскрыла веер.

– То есть, я хотел сказать: Сорбонна, а не Колизей! – быстро исправился дворцовый.

– Ну, и что там, в Сорбонне? – спросил Ящур, взяв его за плечи, чтобы поднять повыше и разглядеть мысли сквозь треуголку и рыжую шевелюру.

– Я готов пожертвовать собой и отвлекать внимание на себя, пока вы уходите огородами! – вырвавшись из костлявых объятий теропода, заявил Лютомир и смело запрыгнул на стол, словно бравый пират. – Буду следить за домом, и враг не пройдёт! Только нужно, чтобы кто-то заменил Эжени.

Все уставились на него, не понимая, что он имеет в виду.

– Я подумал, будет здорово, если недруги не сразу узнают, что хозяйка ушла. Пусть они думают, что она по-прежнему здесь и ничего не подозревает! – пояснил дворцовый. – Может быть, тогда удастся больше узнать о них. И для этого мне нужна помощница с выдающимся артистическим даром.

– Кто же, как не я, самая яркая из окрестных тыкв? – с вызовом заявила Выква.

– Нет! Нет! Нет! – замахал руками Лютомир. – Ты не годишься!

– Почему это?! Да я уж такая актриса, что и не было таких! – возмутилась тыква.

– Амплуа у тебя не то! – со знанием дела заявил Лютомир. – Я раньше у Мейерхольда в дому служил, поднаторел в театральном деле! Так вот, хозяйка-то у нас чисто «инженю», а ты…

– Ин-тык-ню! – выдал Ящур, внеся свою лепту в словарь театральных терминов и вызвав громкий хохот собравшихся.

– Неграмотные вы! Никакого удовольствия от интеллектуальной беседы! – обиделся Лютомир и демонстративно отвернулся к стене.

– Инженю…Тьфу ты! Эжени не Золушка, в тыквах не нуждается! – заметил Базиль в наступившей тишине. – А сама по себе идея хорошая! У меня есть одна кандидатура! Моя давняя знакомая!

Затем он наклонился к Клодине и ласково промурлыкал ей на ухо:

– Она давно в прошлом, мон амур-р-р-р!

На следующий день оборотень отправился за своей актрисой, предупредив, что та безумно талантлива и жутко экстравагантна. В его отсутствие Клодина, видимо, чтобы выплеснуть негатив, занялась допросом фантомов, а я – изучением подаренного исчезнувшим уфологом фонаря. Хотелось изготовить его копии и усилить воздействие лучей, чтобы они помогли разглядеть не только следы, но и тех, кто их оставил. Лютомир в прожжённом на животе фартуке на вырост помогал мне творить алхимическое действо, мастерски разжигая тигли и таская банки и колбы с эликсирами и толчёными минералами. Всё это прервал возглас черепов, возвестивший о приходе Базиля.

Мы все, даже невозмутимый и забывчивый Лыц-тыц-тыц, высыпали в коридор, причём самой первой выкатилась Выква, чьё неудовлетворённое артистическое дарование жаждало мести. Двери открылись, и у нас у всех, даже у Клодины, отвисли челюсти, потому что в коридор стремительно влетел эффектный гроб из красного дерева и гулко грянулся об пол, будто намеренно потеряв крышку. На нас из пламенеющего алой обивкой чрева этого роскошного последнего пристанища бренных тел с ослепительной улыбкой хозяйки положения смотрела яркая женщина, обладающая харизматичной внешностью и горящим взглядом.

– Позвольте представить вам величайшую актрису всех времён и народов, подарившую миру незабываемые образы Клеопатры, Джульетты, Жанны д’Арк и даже Гамлета, –божественную Сару Бернар, любезно согласившуюся нам помочь! – провозгласил Базиль, ошарашив нас ещё больше, а потом, проходя мимо меня, быстро прошептал:

– Она на Стороне Жизни нелегально, я обещал, что ты поможешь решить эту проблему в обмен на её услуги.

Я кивнула, а у меня в мыслях вспыхнула известная фраза на латыни, гласившая: «Vita brevis, ars longa» («Жизнь коротка, искусство вечно»). Клодина смотрела на Сару Бернар с опасным оттенком ревности, Выква – вызывающе, Лютомир – с недоверием, Ящур –плотоядно.

Пока кто-то из них не ляпнул что-то совершенно непотребное, я решила, что актрисе, владевшей при жизни сердцами тысяч зрителей, будут приятны аплодисменты и с криком:

– Браво! – захлопала в ладоши.

Все поддержали меня в этом начинании, после чего Сара Бернар вышла на поклон из своего оригинального футляра.

– Она совсем не похожа на Эжени! – с завистью проворчала Выква, но её овощное бормотание никто не слушал.

Сара Бернар попросила разрешения побеседовать со мной наедине. Будучи экстравагантной натурой, любящей эффекты, она сразу прониклась любовью к особняку, полному призраков, и с наслаждением выслушивала мои истории из жизни некромантов и рассматривала мои наряды, видимо, пытаясь вжиться в образ.

– А почему вы появились в гробу? – спросила я, когда между нами установились доверительные отношения.

– Я в детстве болела чахоткой и упросила мать купить мне этот гроб, чтобы точно знать, что буду лежать в комфорте и красоте, – с улыбкой рассказала мне актриса, нанося грим. – С тех пор он стал моим талисманом и спутником. Я частенько спала в нём и даже занималась любовью с моими избранниками.