– Да, Хонор сын драконицы и нага, – сам продолжил тему он. – Они неженаты, но до недавнего времени жили вместе, причём душа в душу. И, в общем-то, всё было хорошо. Хонор обожал родителей. Происхождением бастарда ему, поверьте, никто в замке не тыкал – ни взрослые, ни дети. В личную жизнь других у нас вообще никто не лезет. Тем более про связь Лиза́ны с Хитасом все знали давным-давно. Не то чтобы прямо одобряли, но относились, можно даже сказать, с пониманием.

Короче говоря, ничто не предвещало. Только в один «прекрасный» день кто-то хорошенько промыл мальчишке мозги! По поводу презренных нагов, их грязной крови и всё в таком духе. С того момента Хонора как подменили. Он буквально возненавидел отца! А заодно и всех остальных нагов. В первую очередь, своих кузенов. Хитаса он с тех пор абсолютно ни во что не ставит, только хамит ему и огрызается. Мать с ним тоже не справляется. Да он и к ней теперь относится немногим лучше, чем к отцу. Без конца высказывает ей претензии за свою «неполноценную» кровь. Впрочем, на контакт не идёт больше вовсе ни с кем. Вот, единственное, хоть меня, как главу клана, побаивается.

– Так и вложил бы мальчишке мозги, пока ещё не поздно, – сказал Кирилл. – Объясни ему наконец, что ненавидеть отца за сам факт своего рождения – это попросту глупо.

– Хм, – хмыкнул Гирзел, раздражённо ухмыляясь. – Тебе много удалось ему вложить?! Про дружбу драконов с нагами, например?! – ухмылка стала откровенно ядовитой.

– Тогда я не знал сути проблемы, – невозмутимо заметил шеф. – К тому же драконы, похоже, с молоком матери впитывают презрение к остальным расам. Так что тебе, главному дракону, воспитывать подрастающее поколение было бы сподручней. Но, возможно, именно в этом и проблема – ты просто не можешь искренне утверждать, что наги – вовсе не грязь под ногами.

– Я не считаю, нагов грязью, – буркнул ящер.

– Но и равными вам – тоже, – Лисовский посмотрел на него с полной уверенностью в своей правоте.

И возражений действительно не последовало. Гирзел лишь недовольно насупился.

– Ладно, попытка – не пытка, – заключил шеф и, переведя на меня смеющийся взгляд, добавил: – Не правда ли, товарищ Берия?

Я невольно хихикнула.

– Что ещё за Берия? – опешил хмурый Гирзел.

– Это из анекдота про наших исторических личностей, – кратко пояснила ему. И наконец задала давно не дававший покоя вопрос: – Но кто же додумался до мерзости настроить Хонора против родного отца? Кто промыл ему мозги?!

Кирилл криво усмехнулся.

– Думаю, не ошибусь, если предположу… – он испытующе посмотрел на Гирзела.

Глава 25

Дракон зло скривился:

– Вряд ли ошибёшься. Хотя доподлинно сие неизвестно – сам Хонор на вопросы, кто тебе это внушил, заявляет, будто бы так говорят все драконы. Но, во-первых, я-то знаю, что ничего подобного другие не говорят, а во-вторых и в-главных, мальчишка так и сыплет выражениями моего папаши. Да и вообще таким презрением к родным можно было заразиться только от него! – он вновь болезненно скривился. – Кстати, о нём. Я хотел бы извиниться за его безобразное поведение. Конечно, если бы я только предполагал, что он может заявиться, не стал бы вовсе никого звать на завтрак. Пожрал бы, а вернее – проблевался, в одиночестве. Но, к сожалению, его выходы из лаборатории абсолютно непредсказуемы. По счастью, хотя бы случаются нечасто.

Я видела, что дракона опять начинает трясти, и чем дальше – тем сильнее.

– Гирзел, – поспешила прервать его оправдания, как только ко мне вернулся дар речи – уж больно неожиданным был сам факт. – Извинения приняты. Тем более ты сам-то и ни в чём не виноват. А за родителей дети не в ответе.

– Вазлисар что, реально почти не покидает лабораторию? – полюбопытствовал Кирилл.

Ящер усмехнулся. Кажется, после моих слов его хоть немного отпустило.

– Как видишь, ваше присутствие в замке он чисто случайно обнаружил лишь на четвёртый день. А мог бы и месяц ни о чём не ведать. Да, уже давно они с матерью и ещё пятью такими же одержимыми драконами перебрались в покои возле главной лаборатории и курсируют исключительно между ней и кроватями. Даже еду им подают в лабораторию. Точнее, оставляют возле её дверей в положенное время – в святая святых поганым хвостатым бездарям и заглядывать-то запрещено, ещё нарушат по своему тупоумию какой-нибудь архиважный процесс. Впрочем, не подумайте, будто мы числимся у них умнее нагов. По сути, такие же бесполезные прожигатели жизни.

– …Потому что не посвящаете магии двадцать пять часов в сутки, – с сарказмом продолжил Лисовский.

– Точно, – кивнул Гирзел с кривой усмешкой. Когда говорил об отце, она вовсе не покидала его лица. Разве что оттенки слегка менялись – отдавая то больше злостью, то ядом. – Только двадцать пять часов это тоже маловато – минимум, двадцать восемь.

– Какая разница, двадцать пять или двадцать восемь, если в сутках по-любому двадцать четыре часа? – осведомилась я, не очень поняв его последнего уточнения.

– А никакой, – ответил вместо него Лисовский. – Однако требования-то, я гляжу, растут.

Дракон опять кивнул – на сей раз с тяжёлым вздохом.

– Кстати, Гирзел, я тоже хотел извиниться, – неожиданно произнёс шеф. – Когда говорил, что Совет может не пустить тебя обратно с экскурсии на Землю, понятия не имел, что ты его брат. Он вообще никогда не упоминал, что у него есть брат.

– Да он и не знает обо мне. Откуда? – ящер вновь помрачнел. В тёмно-карих глазах и вовсе всплыло что-то болезненное. – Ладно, пойду проверю, исполняет ли Хонор наказание.

Он резко поднялся и вышел из наших покоев.

– Кир, что-то я не поняла, за что ты извинялся, – честно призналась Кириллу, когда шаги Гирзела в коридоре стихли. – Чей он брат?

– Того, перед кем здесь захлопнули дверь. Точнее, портал. В наказание за своеволие бросив, по сути, на произвол судьбы в чужом мире.

– Кошмар какой! – ужаснулась я. Несчастного незнакомого дракона стало безумно жаль. Прийти, можно сказать, на порог родного дома… и узнать, что не попадёшь туда больше никогда, – это же действительно просто жуть! Представила себя на его месте, и в груди похолодело. Выйти прогуляться… и в одночасье лишиться всего – дома, семьи, друзей, привычной жизни, родины наконец. А хуже всего что, по всей видимости, именно родные и постарались отобрать у него всё это. Реально кошмар – нет тут другого слова!

– Что же касается извинений, – продолжал мужчина. – Одно дело просто упомянуть исторический факт, пускай и не самый приглядный, и совсем другое – целенаправленно ударить по больному месту. Но что Гирзел его брат, до меня дошло только сегодня, когда услышал это «Вазлис», поскольку полное имя брата мне тоже известно. Однажды он его называл.

– Но почему же всё-таки Вазлисар поступил с родным сыном столь жестоко? – задалась я вопросом, хоть убей, не понимая причин поведения этого бессердечного дракона. – Неужели сходить в соседний мир – настолько страшное преступление?!

Лисовский скривил губы в презрительной усмешке:

– Ну, во-первых, сам факт, что сын посмел нарушить запрет, выдуманный, по всей видимости, как раз папашей. Во-вторых, подозреваю, тот активно противодействовал идее закрытия порталов. Потому Вазлисар и ратифицировал решение именно в его отсутствие. А в-третьих, «неудачный» отпрыск попросту был ему не нужен. Он ведь тоже не горел желанием навсегда похоронить себя в лаборатории – то есть надежд, которые возлагал на него родитель, не оправдал.

– Как теперь не оправдывает и Гирзел? – заметила я.

– Да. Второй блин у него также вышел комом, – мрачно хохотнул Кирилл. – Но, видимо, тратить время на рождение и воспитание третьего им уже неохота. Поэтому, боюсь, Вазлисар решил взрастить себе преемника из чужого сына.

– Из чужого? – распахнула я глаза. – О ком ты? Уж не о Хоноре ли? – посетило меня нехорошее подозрение.

– Именно, – кивнул он. – Я всё думал, зачем бы Вазлисару тратить своё драгоценное время на им же презираемого полукровку? Сволочизма у него, конечно, хоть отбавляй. Но всё же вместо занятий наукой бездарно часами изливать желчь просто так – как-то не похоже это на него. Обработка ведь явно была проведена не за пять-десять минут, да и вообще не являлась разовой. Чтобы отвратить ребёнка от любимых и любящих родителей – тут нужно долго и планомерно отравлять мозг.

– Что-то я всё равно не понимаю, зачем ему это понадобилось, – честно призналась, растерянно глядя на шефа.

– Ну как же, – ядовито улыбнулся Лисовский. – Понимаешь, эти семеро одержимых наукой, по-моему, давно чокнулись в своём стремлении подмять под себя мироздание. Однажды вон изобрели, как запереть все порталы в соседние миры, до этого игру со временем затеяли. Уж и не знаю, до чего додумаются в следующий раз – быть может, сейчас они там разрабатывают методу, как погасить луну или солнце. Но речь не об этом. Как мне кажется, здесь – я имею в виду, за пределами главной лаборатории – их уже давно никто не понимает. Все остальные драконы просто живут себе нормальной жизнью и вовсе не считают, что её нужно положить на алтарь науки. И как же в такой обстановке взрастить ещё одного одержимого? В этих попытках Вазлисар уже дважды потерпел полное фиаско.

– И?.. – я всё ещё не врубалась, куда он клонит.

– Если не получается заразить своей одержимостью даже родных сыновей, значит, к решению задачи нужен иной подход. Например, для начала сделать из кого-то изгоя, а потом внушить ему, что стать равным остальным или даже превзойти их он сможет лишь при помощи неустанных занятий наукой.

– Но ведь Хонор не изгой, – возразила я. – Все в замке относятся к нему нормально.

– Однако сам он наверняка уже числит себя таковым и уверен, что в душе остальные его презирают. Иначе откуда вообще эта идиотская ненависть к собственной крови? Мы – те, кем считаем сами себя.

– Мда, а Вазлисар реальное чудовище! – выдохнула я, наконец осознав всю отвратительность замысла этого чешуйчатого мерзавца. Безжалостно сломать ребёнка ради своих эгоистичных целей – этому вообще нет названия! – А мать Гирзела – она что же, совсем бессловесное создание? – задумалась я вслух. – Почему забилась в этой лаборатории и даже не пытается как-то повлиять на мужа?!

– Повлиять в чём? – криво усмехнулся шеф. – Насколько мне известно, для неё тоже не существует ничего, кроме магии. А потому разочарование супруга в сыновьях она наверняка полностью разделяет.

Всё, после этого слов на замечательную семейку ящеров у меня окончательно не осталось!

А Гирзела можно было только пожалеть. И Хонора тоже – попавшего в этот переплёт вообще ни за что.

– С Хонором нужно что-то делать, – продолжила я вслух свои невесёлые размышления. – Иначе чешуйчатое чудовище его добьёт! Правда, если полезем в это дело, нас самих наверняка выкинут-таки из замка, – осознала я.

– Да, нужно, – согласился в задумчивости Лисовский. – Для начала хотя бы попытаться просто пообщаться с ним. Только его ёлочкой не подкупишь. Надо придумать что-то другое. А насчёт выкинут – я тебе уже говорил, не переживай. Для Гирзела, после того как отец размазал его на глазах ближайшего окружения, оставить нас в замке – уже вопрос почти что жизни и смерти. Ну а если всё-таки вытурят – значит, пойдём искать Кодо или оборотней.

– Вот только я уже не блондинка и близко не оборотень, – вздохнула, понимая, что мне в этом мире вовсе не к кому прибиться.

– Цвет волос я тебе верну, – подмигнул Кирилл. – А если к оборотням – ты же со мной будешь. Но вообще уходить отсюда нам, конечно, нежелательно – Воолло-то здесь и ключи от него тоже. А на Земле у меня без присмотра целый клан остался. И чёрт знает, что может случиться за полгода…

– Ну да, ты ведь также глава клана, – вспомнила я. И сразу стало любопытно, что именно за клан. Он тогда так туманно выразился – клана своих соплеменников. – Кстати, клана собак или конкретно леонбергеров?

– И леонбергеров тоже, – улыбнулся Лисовский. – Но если ты о том, что я говорил Гирзелу – я глава Московских Псов. У нас несколько кланов, делящихся по породам звериной ипостаси.

– А кто есть, кроме собак? – продолжила расспросы. Интересно же.