Кара Мель: Замуж в 40. Сильная и независимая

Глава 1. Марина

– Марина Юрьевна, генеральный просит вас зайти, – ко мне в кабинет заглядывает взъерошенная Мила. Не ней нет лица, тревога в глазах, нервозность проскальзывает в каждом движении.

Так и хочется спросить: что случилось, но вовремя прикусываю язык. Нужно соблюдать дистанцию, я ведь однажды уже поплатилась за чрезмерное сердоболие.

– Пожалуйста, быстрее, – просит, переминаясь с ноги на ногу.

Странно. Обычно Федор Иванович сам звонит, а не присылает своего секретаря. Видимо, сейчас какой-то особый случай, раз он за мной отправил Милу.

– Скажи, что буду через пять минут, – прошу, продолжая анализировать лежащий передо мной договор. Осталось сверить несколько пунктов, и тогда я, наконец, смогу выдохнуть.

Мила тушуется.

– Надо сейчас, – произносит более настойчиво и виновато поджимает губы.

Я буквально почувствовать могу ее волнение.

– Ну надо, так надо, – пожимая плечами, поднимаюсь из-за стола. Я начальник направления, раз уж генеральный требует немедленного присутствия, то нужно все бросить и явиться к нему по первому требованию.

Попив водички и предусмотрительно закрыв все важные документы в сейфе, покидаю кабинет. Следую за секретарем.

Каждый ее шаг слишком резкий и быстрый. Судя по всему, девушка очень торопится.

Когда мы сворачиваем в противоположную от кабинета Ивановича сторону, я начинаю подозревать что-то нехорошее, но расслабляюсь, понимая, куда именно она меня ведет.

Видимо, Федор с самого утра решил поздравить меня с днем рождения.

– Прошу, – Мила показывает на распахнутые двери переговорной.

Ого! Да он выдумщик!

Неужели наш генеральный оценил, какой я ценный сотрудник, и впервые за пятнадцать лет работы решил выделить меня при всем коллективе?

Может грамоту даст. Или премию…

Ох, было бы очень неплохо, ведь ипотека сама себя не погасит.

– Сюда? – уточняю. Очень необычно, если честно.

– Да, – немного тушуясь, кивает.

За стеной переговорной раздаются голоса, заглянув за дверь, вижу количество собравшихся и поражаюсь.

Похоже, ждут только меня одну.

Поправляю юбку, блузку, делаю вдох, нацепляю на лицо улыбку и переступаю порог переговорной. Ловлю на себе обеспокоенные взгляды собравшихся за столом людей.

Замираю.

К своему удивлению, как минимум половину из них я не знаю.

– А вот и Марина Юрьевна. Мы вас уже заждались, – говорит Федор, кивая на меня.

– Наконец-то, – недовольно бурчит кто-то.

Чуть более внимательно присматриваюсь к тому, кто это сказал. Выясняется, что высказал свое недовольство стоящий рядом с Ивановичем высокий широкоплечий мужчина.

Он как бы ненароком проходится по мне внимательным изучающим взглядом, от которого мне моментально становится не по себе. Хочется обхватить себя руками и спрятаться от его цепких глаз. Освободиться от его внимания.

Никогда прежде я не встречалась с такого рода мужчинами. Он серьезен, требователен, суров. Один его взгляд способен прожечь до костей!

Ежусь. Все же обхватываю себя руками.

Дожили. Докатились.

Я давно уже не юная девица, которая теряется при виде статного мужчины, но этот… Он не похож ни на одного их тех, что я встречала ранее.

– Добрый день, – снова ловлю на себе блуждающий мужской взгляд. – Присаживайтесь, – стреляет глазами в стоящее рядом с собой кресло.

Ух, как опасно!

Понятия не имею, кто именно стоит передо мной, ведь я лично знакома со всем руководством, и он явно ни к одному из них не принадлежит. Этого мужчину вижу впервые в жизни.

Не желая приближаться к малоприятному и явно опасному незнакомцу, опускаюсь на ближайший свободный ко мне стул и поворачиваюсь к генеральному.

Краем глаза успеваю заметить, как незнакомец ухмыляется одними уголками губ.

– Прошу тишины, – Федор выходит из-за стола и направляется к висящей на стене доске. Разговоры в переговорной мигом смолкают.

Генеральный серьезен как никогда. Даже больше, он как никогда хмур, а это уже мне не нравится.

Напрягаюсь.

Федор подходит к неприятному незнакомцу, встает неподалеку от него. А тот по-прежнему не сводит с меня изучающего взгляда.

– Прошу любить и жаловать, ваш новый управляющий, – жестом показывает на стоящего рядом с собой. – Глеб Александрович Аверченко.

– Как новый управляющий?

– А что с вами?

– Вы куда?

Пространство вокруг наполняется сотней вопросов.

– Тишина! – негромко, но властно произносит Глеб, и коллеги моментально закрывают свои рты.

Смотрят на него волком.

– Я по-прежнему остаюсь генеральным директором, – Федор спешит успокоить своих подчиненных. – Но в связи с производственной необходимостью было решено провести небольшую, кхм, – стреляет на стоящего рядом с собой управляющего. – Оптимизацию производства.

Вокруг меня ахают.

Я же сижу и внимательно смотрю на незнакомца, он слишком суров. Такие люди обычно появляются перед самым крахом компании.

– Предоставляю слово Глебу Александровичу, – говорит Федор Иванович и поспешно возвращается к столу. Садится с нами всеми рядом.

Новоиспеченный управляющий окидывает присутствующих беспристрастным холодным взглядом, разворачивается к доске и начинает писать.

– С сегодняшнего дня в головном офисе остаются работать лишь те, без кого компания не сможет существовать, – заявляет без тени сочувствия в голосе. – Многодетные, родители несовершеннолетних, инвалиды и остальные особые категории граждан перенимают на себя основные обязанности.

Оборачивается. Окидывает собравшихся нечитабельным взглядом.

– Эти категории, – показывает на доску, где написаны те, кого нельзя без особых причин уволить по законодательству. – Остаются трудоустроены. Все остальные могут обновлять свое резюме. В ваших услугах наша компания больше не нуждается.

Вокруг нас стоит зловещая тишина. Секунда. Вторая. А потом…

Начинается полный гвалт. Коллеги вскакивают со своих мест, кричат, возмущаются. Переговорная наполняется страхом, недовольством, претензиями, аж уши болят. Здесь невозможно находиться.

Закрывая свой ежедневник, поднимаюсь из-за стола, направляюсь к двери. Мне здесь нечего делать.

Ощущая пристальный взгляд прямо в спину, вздергиваю подбородок вверх и продолжаю идти. На негнущихся ногах дохожу до своего кабинета и падаю в кресло.

Вот так.

Сегодня мне сорок лет. Пятый десяток пошел!

Ни детей, ни мужа, ни мужчины, ни семьи. Я одна.

А на работе, на которую я потратила пятнадцать лет своей жизни, вместо поздравления – увольнение.

Глава 2. Марина

– Марин, ну чего ты расстраиваешься? Подумаешь, сорок исполнилось. Жизнь на этом не заканчивается, – успокаивает подруга, лениво потягивая коктейль.

Ей легко говорить, ее дома ждет муж, а не пустая постель. Трое детей, дом-полная чаша. И любимая работа, с которой не уволили в день рождения.

– После сорока жизнь только начинается! – подбадривает вторая. Лариса говорит с такой уверенностью, что невозможно не поверить в ее слова.

Уж кто-кто, а она точно знает толк в этом.

– Еще скажи, в сорок пять баба ягодка опять, – смеюсь, отмахиваясь от ее слов.

– А вот через пять лет и проверим! – твердо заявляет Лариска.

Аня хохочет, качает головой и делает взмах рукой, прося бармена повторить заказ. Не проходит и минуты, как перед нами стоят новые вкусные коктейли.

– Поверь, если не как у Аньки, – Лара кивает на Куравлеву. – То лучше вообще не связываться ни с кем из мужчин. Попадется скот, потом не расхлебаешь, – говорит со знанием дела. Вздыхает.

У Ларисы за плечами очень тяжелый и долгий развод, ее муж оказался редкостным негодяем. Если честно, то я восхищена ее стойкостью и храбростью.

– Ох, девочки, – улыбаясь, качаю головой. Гоню прочь печальные мысли, но они не желают уходить. Зудят роем, не поддаются. – Мне пятый десяток пошёл! Ни детей, ни мужа, ни семьи, – изо всех сил стараюсь не вздохнуть обреченно.

Цепляет.

Вдруг между лопаток чувствую знакомый колючий взгляд, и сердце моментально устремляется в пятки.

В этом городе есть только один человек, кто так смотрит. И с ним мы встретились сегодня утром.

Оборачиваюсь.

Ищу в толпе ублюдка, который своим решением оставил меня без всего, но не нахожу. Жаль, а то высказала ему в лицо все, что думаю.

Не желая возвращаться к неприятным изматывающим мыслям, поворачиваюсь к подругам, сую светящуюся трубочку в рот и сосредотачиваю все свое внимание на сладком коктейле.

Вкусно!

– Ну какой пятый десяток, – подбадривает Лариса. – Ты посмотри на себя! Красотка! Тебе больше тридцати пяти не дашь! – говорит с жаром.

В словах подруги столько искренности и прямоты, что невозможно не поверить. Она действительно считает меня такой, поэтому я посылаю ей теплую улыбку.

– Спасибо, дорогая, – благодарю от души.

Но на сердце все равно печально.

– За нас! – Аня поднимает бокал. – Красивых и счастливых! – громко и четко произносит тост. Улыбается своей очаровательной обескураживающей улыбкой.

– Пусть в этом году ты обретёшь своё счастье! – торжественно добавляет Лариса и поднимает выше бокал.

С трудом заставляю себя не рассмеяться. Где я и где это самое женское счастье. На разных полюсах, как минимум! Если не дальше.

– Ура! С днем рождения! – задорно кричат девчонки.

Чокаемся, опустошаем наши бокалы до дна и идём танцевать, поем песни во весь голос, едва ли не перекрикивая звук из колонок.

– Пойдем в караоке! – предлагает Лара, спустя несколько коктейлей и бесконечное количество хитов, под которые мы зажгли на танцполе.

– Я жуть как хочу петь, – слишком широко улыбаясь, признается Анюта. Ее ведет, но она стойко держится, не позволяя себе сдаться.

– А давай! – соглашаюсь, решая сегодня ни в чем себе не отказывать. День рождения же, сегодня все можно.

Хоть избавлюсь от стойкого чувства, будто за мной кто-то следит.

Жутко неприятное ощущение, если честно.

Расплатившись за коктейли, перемещаемся в находящийся в соседнем здании караоке-бар, где продолжаем наше веселье.

– Марина, – икая, ко мне подходит пошатывающаяся на высоченных шпильках Аня. Обнимает за шею,  – Ты такая классная, – говорит заплетающимся языком. – У тебя всё обязательно будет хорошо! – заверяет с жаром.

Ах, милая, как мне хочется верить твоим словам. Но я реалистка и прекрасно понимаю, какое ждет будущее одинокую сорокалетнюю женщину.

– Вот увидишь! – поднимает палец вверх. – Вангую! – хихикает.

Подруга падает на диван и, откидывая голову назад, закрывает глаза. Что-то бормочет, но она далеко от меня, и за стоящим вокруг нас гомоном ее слов толком не слышу.

– Этому столику больше не наливать, – смеётся Лариса, опускаясь рядом с Аней. Берет со стола бокал, поднимает. – Давай выпьем! – предлагает.

Прислушиваюсь к своему телу и понимаю, что больше нельзя. Завтра у меня собеседование, я должна выглядеть более чем прилично.

Да и вообще, мне сегодня пятый десяток пошел. Нужно более щепетильно относиться к своему организму.

– Ой, нет, – выставляю вперед руки. – Мне на сегодня хватит.

Лариса только открывает рот, чтобы сказать какая я растакая, но вдруг над нами повисает мужская тень. Вскидываю голову вверх и встречаюсь с обеспокоенным взглядом Куравлева.

– Вова! Вовочка!! – радостно бормочет Аня.

– С ней все в порядке, – спешу заверить его. – Она просто прилегла отдохнуть.

– Аня устала, – подтверждает Лариса. – Твоя супруга не спит.

– Вижу, – качая головой, ухмыляется Вова. К моему великому удивлению, он не злится.

Куравлев искренне беспокоится за свою жену и говорит без толики осуждения. В очередной раз поражаюсь мужчине.