– Что тут такое? В чём дело? Отвлекаете моих медсестёр от важной работы, – наехал он на меня.

– И вам не хворать, доктор! Могу узнать, кто вы? – поинтересовался я.

Доктор фыркнул и показал всем девушкам зайти внутрь. Но дамы не торопились. Как же не посмотреть на противостояние двух самцов. Одна из медсестёр от предвкушения картинно закусила палец с ярким маникюром.

– Капитан Вязин, командир медицинской роты отдельного медсанбата, – громогласно объявил доктор, подходя ко мне ближе.

Явно этот громкий голос был направлен не столько впечатлить меня, сколько прекрасных дам.

Ну, я не мог уступить.

– Лейтенант Клюковкин, командир вертолётного звена отдельной вертолётной эскадрильи, – представился я.

– Не смешите меня! Как лейтенант стал командиром звена? Сейчас не Великая Отечественная Война, когда до 30ти лет можно было и командиром полка стать.

– Товарищ капитан, я не обязан вам рассказывать всю историю моего назначения. Зато моим начмедом было указано прибыть на прививку. Я, как человек здоровый, никогда бы не пришёл просто так в медсанбат.

– Прививка? Так уже все сроки прошли. Где вы ходите?! – снова повысил он на меня голос.

И опять я должен «парировать» нападки со стороны капитана. Не хочет он терять внимание дам. А девушки не уходили и скучковались на входе.

– Я не хожу, а летаю в основном. Вы меня проводите к месту вакцинации или я должен пойти и у кого-то другого поинтересоваться?

Тут на крыльце появился известный мне доктор. Врач, который меня определял в палату после госпитализации, когда мы с Батыровым и Улановым попали в передрягу на земле.

Как и в тот день, доктор был в больших очках и белом халате.

– Сан Саныч, какими судьбами? – подошёл он ко мне и поздоровался.

– Здравия желаю! После операции вызвали на вакцинацию, – ответил я, пожимая руку пришедшему врачу.

– В Джелалабаде был? – спросил майор.

– Так точно!

Теперь уже девочки зашептались сильнее. А улыбки и восхищённые взгляды были направлены в мою сторону.

Командир роты только скривил физиономию.

– Чего стоим?! Быстро по рабочим местам, – сказал он девчатам и они исчезли.

Следом ушёл и командир роты. Знакомый доктор проводил меня в процедурный кабинет. Здесь я с порога почувствовал наиприятнейший аромат женских духов вперемешку с лекарствами.

– Мария, сделайте товарищу лётчику прививку, – дал команду майор, попрощался со мной и вышел.

Маша была той самой медсестрой, которая меня несколько раз осматривала в медсанбате.

– Как у вас дела? – загадочно сказала Маша и развернулась ко мне.

Выглядела она прекрасно. Огненно-рыжего цвета волосы были аккуратно уложены под колпаком, но одна из прядей выбилась из-под головного убора. Родинка над губою добавляла изюминку в образ этой девушки. Ну а фигура… Про неё я уже думал, когда оценивал параметры. Всё при этой красавице есть.

– Спасибо! Не дождётесь, как говорится, – ответил я, но Маша встала со стула и медленно пошла в мою сторону.

Не идёт, а пишет! Чётко выписывая бёдрами крен то вправо, то влево.

Внутри немного стало не по себе. Особенно, когда Маша подошла вплотную.

– Сначала осмотр, – объявила девушка.

Осмотр моего внешнего вида затягивался. Делала медсестра эту проверку медленно. Особенно останавливалась она на осмотре моей груди и спины.

Удивительный запах духов исходил от девушки – смесь цветочного аромата, лекарств и хозяйственного мыла. Настолько силён был такой «букет», что запахи медикаментов были незаметны.

– Вы знаете, а у вас все сделаны прививки, – сказал Маша, продолжая гладить мою грудь.

– И как вы догадались? Вы же не смотрели в записи? – указал я на рабочий стол.

– А мне и так понятно, – подмигнула мне Маша и сказала одеваться.

Какая-то хитрая схема завлечь меня сюда. Возможно, она была придумана Машей, поскольку то и дело она стреляла в меня глазками.

– Как насчёт вечернего чая? – спросила Маша.

– Всегда готов.

– Тогда потерпите до вечера. Я в 12 м модуле буду.

Отлично! Вечер у меня на сегодня забит! Полётов нет, Баев пока ещё нас не трогает. Так что пора пойти и… чай попить .

Вернувшись в палатку, я обнаружил опечаленного Марата Сергеевича и потерянного Кислицына. Ну я и не ожидал другого результата «собрания».

– Засранец! Взял и вылил всё. Говорит, что сухой закон в эскадрилье, – проворчал начмед.

– Сколько добра вылил?! Ещё и забрал консервы у нас. Жмот! Короче, собрание провалилось, – махнул Кислицын.

Оказывается, Кузьма Иванович не собирался пить. Взял только пару консервов и… объявил выговор Кислицыну за нарушение формы одежды.

– С ходу начал работать Баев. Ещё сказал, что сегодня вечером состоится постановка задач на завтра и послезавтра. Раздал вопросы к общей подготовке и сказал её с марта восстановить, – ворчал Бага.

– Вот надо было ему ещё добавить в Джелалабаде. Пожать бы руку тому, кто приложился по лицу нашего Баева, – поддержал друга Мага.

К вечеру, когда солнце ещё не село, мы расселись в классе постановки задач на КДП. Такого давно не случалось, чтобы перед очередным рабочим днём нас собирали в этом кабинете.

Баев, не узнавая как и кого зовут, с ходу начал зачитывать постановку задач. Будто под микрофон!

– Меры безопасности: тщательный приём авиатехники… – дошёл до очередного пункта Кузьма Иванович.

Половина стала засыпать, пока Баев читал. Только после окончания, все вдохнули полной грудью. А потом снова погрузились в уныние.

– Три часа сидим. За окном темно, а он только решил контроль готовности проводить, – возмущался шёпотом Кеша, когда к доске вышел один из лётчиков-операторов.

Ему было указание нарисовать схему сил и уравнение движения. Пока Баев продолжал выжимать все последние соки, в кабинете появился товарищ Турин. Вячеслав Иосифович просто сел за переднюю парту и ждал, когда освободится Кузьма Иванович.

Прошло минут десять, прежде чем Баев заметил особиста.

– Вы к кому-то конкретно? – спросил Кузьма Иванович.

– Да. Мне нужен лейтенант Клюковкин.

Кто же откажет особисту в подобной просьбе? Да я бы и сам лучше сходил бы к нему на допрос, чем битый час слушать одно и то же.

– Чему вас учили? Что это за ответ? Как вы к полётам готовились! – продолжил свою речь Баев, когда я вышел из кабинета с Туриным.

– Вижу, что вы даже рады моему появлению, – улыбнулся Вячеслав Иосифович.

– У Кузьмы Ивановича иной подход к подготовке личного состава к полётам. И кстати, что за срочность такая?

Мы вышли на улицу, где уже солнце сменилось яркими звёздами и начинающейся луной. На стоянке был громкий гул.

Мы с майором подошли к гудящему самолёту. Рядом уже столпились люди, но одеты они были в гражданку. Сам же самолёт был не чем иным, как Ан-22. В нём перевезти можно что угодно.

Начала открываться рампа. Постепенно взору предстал груз, который привезли в Баграм.

– Ещё налюбуетесь. С ним предстоит много работы, но это будущее, – подошёл к нам Максим Евгеньевич.

Следом появился и Виталий Иванович, а груз из «Антея» постепенно начали выгружать. На душе было очень трепетно.

– Здравствуй, дорогой! – прошептал я.

Не думал, что так рано увижу в этой реальности вертолёт Ми-28.

Глава 7

В кабине вертолёта Ми-28НМ оборвалась моя жизнь. И сейчас я становлюсь свидетелем фактически рождения этого произведения инженерной мысли.

В прошлом у Ми-28 была трудная судьба. Он создавался очень долго, а на вооружение и в войска пошёл только в начале 21 века. Судя по тому, что 28й уже в Афганистане готовится проходить испытания в боевой обстановке, история круто меняется.

Разумеется это не тот Ми-28НМ, который я эксплуатировал. Практически это его «дедушка», но в самом начале своей карьеры. В целом, внешний вид первого Ми-28 уже сформировал основную линейку модификации этих вертолётов.

Майор Турин отошёл в сторону с Виталием, оставив меня одного.

– Клюковкин, засмотрелись? – позвал меня Максим Евгеньевич.

Здесь было на что посмотреть.

Построен Ми-28 по классической одновинтовой схеме.

В носовой части два раздельных бронированных отсека кабины экипажа для штурмана-оператора и лётчика. Ну а оснащение у вертолёта, как я вижу, неплохое.

В носовой части – комбинированная обзорно-прицельная станция КОПС и рама пушечной установки. Сейчас они закрыты чехлами, но несложно их опередить по силуэту.

Крыло с четырьмя пилонами, предназначенными для подвески ракетного, стрелковопушечного, бомбового вооружения. Можно и дополнительные топливные баки подвесить. По концам крыла в обтекателях находятся устройства для отстрела помеховых патронов.

Рулевой винт пока ещё трёхлопастной. Для повышения эффективности и снижения шума должны будут спроектировать для Ми-28 винт по Х-образной схеме, то есть четырёхлопастной. Надеюсь, что поставят раньше 1987 года.

– Клюковкин, – вновь позвал меня Максим Евгеньевич.

Я уже и забыл, что он меня о чём-то спрашивал.

– Задумался. Неплохой вертолёт конструкторы придумали. Но сомневаюсь, что вы мне на нём дадите полетать.

Максим Евгеньевич улыбнулся и кому-то из прибывших махнул рукой.

– Угадали, Александр. Есть специально обученные для этого люди. Но у вас более сложная задача. Вам предстоит прикрывать этот вертолёт во время специальных вылетов. Сейчас познакомлю вас с вашим коллегой.

– Это один из специально обученных людей? – увидел я приближающегося к нам мужчину.

– Именно так и есть, – ответил мне Максим Евгеньевич, но моё внимание переключилось на подошедшего к нам человека.

Его лицо было мне знакомо, но вспомнить кто передо мной не получалось.

– Приветствую вас! – протянул он мне руку, и мы поздоровались. – Это тот, о ком вы говорили Максим?

– Именно так. Командир вашего эскорта на время испытаний, – представил меня Максим Евгеньевич.

– Очень рад. Гурген Рубенович, а фамилия моя Карапетян.

Ну конечно! Кто бы это ещё мог быть!

Передо мной будущий заслуженный лётчик-испытатель, поднявший в воздух и освоивший огромное число типов и модификаций вертолётов. Эпитеты в сторону Гургена Карапетяна можно продолжать до бесконечности.

Самая интересная деталь, что в 1991 году ему самому последнему из лётчиков-испытателей было присвоено звание Героя Советского Союза.

– Взаимно, Гурген Рубенович. Лейтенант Клюковкин Александр, – ответил я.

– Лейтенант, значит, – улыбнулся Карапетян и посмотрел на меня оценивающим взглядом.

– Гурген Рубенович, он целый. Не изучайте его так внимательно, – посмеялся Максим Евгеньевич.

Однако Карапетян с трудом пытался скрыть удивление. Взгляд у него поменялся с оценивающего на снисходительный.

Будь я на месте Карапетяна, тоже бы напрягся. Опытный образец во время боевых испытаний будет прикрывать лейтенант, а не опытный командир подразделения или старший лётчик. Он же не может знать моих реальных навыков.

– Молодой человек, а какой у вас общий налёт на Ми-24?

С козырей зашёл! Если я ему сейчас скажу, что я меньше года в должности командира вертолёта, он никогда под моим прикрытием не сядет в кабину.

– Думаю, вы сами понимаете, что не такой, как у вас, – ответил я.

– Размытый ответ. Вышли из положения. Но я должен знать, что опытную машину прикрывают опытные экипажи.

Максим Евгеньевич прокашлялся и вступил в разговор.

– Гурген Рубенович, помните историю со сбитой «Коброй»? А стрельбе из пушки по наступающему противнику на земле? Или рассказ одного нашего общего знакомого, про посадку с разрушенным рулевым винтом?

– Конечно! Меня завалили телеграммами о проведении анализа. До сих пор с «Коброй» не разобрался ещё. Вы это к чему?

– К тому что «виновником» большей части телеграм является этот молодой человек, – кивнул на меня Максим Евгеньевич.