Ася Фуллер: Кот Мурмяу: детектив-неудачник. Съедобное преступление в городе псов

© Ася Фуллер, текст, 2025

© Шатуленко М. В., ил., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Глава 1
Вопли, зубы и десять булочек

У милой розовой будки в конце Овчарского переулка в центре городка Лайкин собрались трое полицейских псов и один полицейский кот. Капитан Джесси Коржик помахивала хвостом. Мопс по кличке Боксёр то и дело дотрагивался лапой до зелёной деревянной двери. Доберман Добс скалил зубы. Было тихо: и в доме, и рядом с ним.

– Сейчас… – сказал чёрный кот Пит Мурмяу, поправив полицейский значок на ярко-синей ленте.

Он в очередной раз заглянул в окно, но опять увидел только занавеску с розочками.

Мурмяу сам вызвал коллег-детективов из полиции. Потому что в этом милом доме происходит что-то по-настоящему страшное. Ну, то есть происходило – ещё полчаса назад. А как только полицейские примчались – как назло, тишина.

Вдруг из дома послышался вой – протяжный и жуткий.

– Вот. Это, – сказал шёпотом кот. – Так с самого утра.

– Врываемся! – гавкнул Боксёр.

– Подожди, – остановила его капитан Коржик.

Она привстала на задние лапы и, сдвинув капитанскую фуражку на затылок, сосредоточенно обнюхала дверь.

– Пахнет… ванильным шампунем, – озадаченно произнесла капитан, и Мурмяу восхитился: какой же всё-таки у собак породы корги острый нюх, даже лучше, чем у котов.

– Запах настоящего опасного преступника, – насмешливо заметил Добс. – У-у-у-у, как страшно.

На самом деле страшным был сам Добс – огромный тёмно-коричневый доберман. Но после трёх месяцев совместной работы в полиции города Лайкина Мурмяу перестал его побаиваться. Ну, почти.

Вой послышался снова – на этот раз ещё громче, ещё протяжнее. Все четверо вздрогнули – даже Добс. Мурмяу показалось, что тонкое оконное стекло начало трескаться.

– Идеальный звук будильника, – пошутил Боксёр. – Если бы я такое с утра услышал, сразу бы вскочил. Может, всё-таки ворвёмся?

Но Джесси Коржик три раза нажала на кнопку звонка. Никто не ответил. Тогда она постучала.

– Откройте, полиция!

Тишина – и снова жуткий вой, от которого у Мурмяу заложило уши, а в животе подозрительно заурчало.

– Вот теперь заходим! – скомандовала капитан.

Добс подошёл к двери и зубами дёрнул ручку на себя. С другой стороны что-то щёлкнуло. Дверь открылась с протяжным унылым скрипом.

Вслед за полицейскими псами Мурмяу оказался внутри, в гостиной. Лапы тут же утонули в мягком персиковом ковре. На блестящем длинном столе в центре комнаты стояла тарелка, доверху наполненная косточками. На белых стенах плясали солнечные зайчики. Запах ванильного шампуня усилился.

Вдруг из дальней комнаты послышался шорох.

– Сейчас снова завоет, – процедил Добс.

– Мне послышалось, или кто-то зашёл? – прозвучало вместо этого.

Мурмяу был готов поклясться: это самый красивый голос, что он слышал в жизни. Похоже на переливы колокольчиков и позвякивание полицейского значка, когда снимаешь его вечером перед сном.

Боксёр неуверенно гавкнул.

– Подождите, я принимаю ванну! Сейчас! – снова произнёс голос.

На задних лапах в комнату вошла собака породы хаски, завёрнутая в халат – такой же белоснежный, как и её шерсть. На шее у неё висели большие наушники.

– Простите, люблю репетировать в ванной, – произнесла она своим прекрасным голосом. – Как много полицейских… Что-то случилось?

– На вас… гхм… поступили жалобы, – сказал Добс. Он, как и все, выглядел смущённым.

Боксёр не проронил ни звука. Он стоял, впечатавшись всеми четырьмя лапами в пол, будто бы загипнотизированный. Казалось, его большие круглые глаза стали ещё больше.

Капитан Коржик самообладания не потеряла. Она тут же улыбнулась, и Мурмяу в очередной раз убедился, что у корги есть особый дар – располагать к себе кого угодно. Конечно, капитана любят в Лайкине прежде всего за отличную работу, но, кажется, иногда улыбка не менее важна.

– Простите, мы сломали ваш замок, – сказала капитан. – Дело в том, что соседи пожаловались на звуки из вашего дома.

– Ах да, – вздохнула хаски. – Это так сложно. Я понимаю. Я приехала к вам выступить на ярмарке… Но мой продюсер снова всем недоволен. Совсем меня не ценит. – Хаски топнула лапой. – Простите, я не представилась. Я певица…

– Ханна, – проговорил Боксёр, всё так же не шевелясь. – Та самая Ханна! Блистательная Ханна… Из Гавсбурга!

– О, так вы фанат! – Ханна смущённо замахала хвостом. – Да! Это я! Приехала к вам на ярмарку. Так вот… Этот глупый продюсер хочет нечто новое! Нечто особенное! Подождите… Кажется, я что-то нащупала!

Ханна подняла нос кверху, упёрла лапы в бока и завыла. Задрожали стёкла. Затрепетали занавески с розочками. Добс и капитан отпрянули. Мурмяу собрал всю силу воли,

чтобы не шмыгнуть под стол. На самой высокой ноте Боксёр вышел из оцепенения и резко подпрыгнул.

– Так и знала! Это то, что нужно! – Ханна замолчала. Она явно была довольна эффектом.

Даже когда пение закончилось, в ушах у Мурмяу всё ещё звенело. Добс часто моргал. Капитан Коржик незаметно потирала уши. На морде Боксёра застыла странная улыбка.

– Постарайтесь не репетировать дома, – вздохнула капитан. – У нас за рекой есть отличное тихое место. Извините, мы сломали вашу дверь. Оплатим ремонт.

– До свидания, – буркнул Добс и попятился к выходу первым. За ним потянулись остальные.

И как только дом Ханны остался позади, Добс зарычал на Мурмяу.

– И зачем, кот, ты вытащил нас из участка из-за такой ерунды?! – Из пасти добермана закапала слюна. – У меня куча отчётов! А я вместо работы слушаю вой какой-то заезжей певицы! Что, сам не мог справиться?

– Слушай, я получил жалобу от соседей Ханны, – начал оправдываться Мурмяу. – Пришёл сюда, услышал это пение…

– Решил, что там преступники! – насмешливо закончил Добс. – И кинулся нам звонить!

– Ну да…

– Так, кот, – сказал Добс шёпотом, чтобы не услышала капитан. – Ты же помнишь, у меня есть книга позора. Туда попадают самые ужасные полицейские. И сегодня я впервые внесу туда твоё имя. Окажешься там три раза – запишу все твои ошибки вместе с дурацкими идеями и вывешу на доску перед участком под фото одной чёрной кошачьей морды. Догадываешься, чьё это будет фото, кот?

Мурмяу совсем сник. Он почему-то не сомневался в существовании книги позора Добса. Шутить доберман не умел. Все полицейские псы жутко боялись туда попасть. Говорили, копии своей книги Добс рассылает по всем полицейским участкам в разных городах – чтобы везде знали, кто работает хуже всех.

– Нужно было проверить, кто живёт в доме, до того как нас собирать, – спокойно сказала Коржик. – Будь внимательнее, детектив.

– Виноват, капитан, – пробурчал Мурмяу. – Я хотел… Настоящее преступление. Ну, вы понимаете. Просто…

Просто работа детективом оказалась не такой уж весёлой.

На прошлой неделе Мурмяу ловил щенков, которые решили прогуляться ночью.

Ещё пару недель назад – искал клубок кошки, которая пришла в Лайкин на экскурсию. Думала, что собаки его украли, а сама просто забыла клубок в магазине.

Месяц назад – вытаскивал из трубы огромного пса, который полез чинить камин и застрял.

– Вот тебе настоящее преступление, – подмигнула капитан. – В доме номер семь на улице Стрелки кража. Там живут госпожа Шпек и её сын. Сходи разузнай, что к чему. Боксёр, ты с Мурмяу.

Кот едва сдержался, чтобы не подпрыгнуть. Кража! Настоящее преступление! Снеж, бывший начальник полиции Чеширска, никогда бы не доверил Мурмяу настоящее преступление!

Капитан и Добс повернули к участку. Мурмяу и Боксёр пошли в другую сторону – вдоль реки, где играли в мяч несколько собак, и большого Парка имени Бетховена. На невысоком заборе со столбиками, отделяющем парк от улицы, висели красочные растяжки. «Городская ярмарка! Совсем скоро! Невероятные угощения! Собаки, кошки и крысы – добро пожаловать!», «Лучшие повара Гавсбурга и Мургорода!», «Первым посетителям – такс-бутер в подарок!» – прочитал Мурмяу надписи одну за другой.

* * *

Это было славное лето – крыши собачьих домов-будок блестели на солнце, в песке на берегу реки возились щенки, у автоматических городских поилок с водой выстраивались очереди. Из норок то и дело высовывалась чья-то хитрая мордочка – даже крысы выбирались наружу погреться.

Около реки появился огромный рекламный плакат корма с неоновыми буквами «Сухарики „ФАС“ – съешь сейчас». Такая же реклама висела и в соседнем городе, Чеширске. Там, в Чеширске, жили одни кошки, в Лайкине – собаки. А крысы обитали в своих подземных коридорах, протянувшихся под обоими городами.

Раньше между Чеширском и Лайкином был высокий забор, но после того, как Мурмяу раскрыл преступление, в заборе появилась дверь.

Уже три месяца чёрный кот Мурмяу жил с собаками и работал на собачью полицию. И вот сейчас его, детектива, ждёт новое таинственное дело: кража на улице Стрелки. Как же это волнительно!

– А ты слышал раньше, как эта Ханна поёт? – спросил Мурмяу, когда они с Боксёром свернули на узкую улочку Стрелки, вымощенную гладкими круглыми камнями. Будки тут были дорогими и располагались за высокой зелёной изгородью, из-за которой можно было разглядеть только их вторые этажи. У одних там был маленький балкончик с лежанкой, у других – просто круглое окошко. Рядом с некоторыми домами-будками росли огромные раскидистые ёлки, закрывая верхние этажи от любопытных глаз.

– Не-а, только фотки видел, – беспечно отозвался Боксёр. – Но сейчас услышал – это же сила! Мощь! Ураган! Громко, конечно. Но круто же! Да?

– Наверное, – кивнул Мурмяу, подумав, что коты ничего не понимают в собачьем вокале. Хотя, кажется, капитану и Добсу тоже не понравилось.

– Во, пришли. Как думаешь, там настоящая кража? – быстро сменил тему Боксёр.

Он приоткрыл красную железную калитку с витиеватой цифрой семь и табличкой, на которой значилась фамилия Шпек.

О, как Мурмяу надеялся, что там настоящая кража. Украли… целую кучу монет! Или, может, дорогую картину? Или…

– О, полицейские! – К ним засеменила старушка-собачка. – Какие молодые щенки – и уже полицейские! – прошамкала она ртом без единого клыка. – Вот вы, – старушка показала на Мурмяу загнутым когтем, – так напоминаете мне одного старого друга!

Старая собачка, почти такая же маленькая, как Боксёр, была в толстых очках, переднике и чепце. Длинная серая шерсть почти закрывала мордочку и висящие уши – так что Мурмяу даже не мог разобрать, что это за порода. Да есть ли вообще у этой собаки порода?

– Она не видит, что ты кот! – шепнул Боксёр. – Может, она думает, что я бульдог?

– Пойдёмте, пойдёмте за мной, дорогие. – Старушка махнула лапой. – Вот сюда, на веранду.

Мурмяу и Боксёр прошли по дорожке мимо высоких кустов шиповника и поднялись на залитую солнцем деревянную веранду. На круглом, накрытом клетчатой скатертью столе дымились крендели. Рядом стояли три стула, в дальнем углу – мягкое бархатное кресло, о которое так и хотелось поточить когти.

– Что ж, госпожа Шпек… – Боксёр огляделся и шлёпнулся на стул. – Что у вас украли? Преступление произошло здесь?

– Именно здесь, – кивнула почтенная госпожа. – У меня украли вставную челюсть, – торжественно произнесла она.

О, почему Мурмяу не мог закричать! Вставную! Челюсть!

– Она лежала вот тут. – Госпожа Шпек засеменила по веранде и показала лапой на светлые деревянные перила. – В шкатулке.

– Шкатулка дорогая? – оживился Мурмяу.

– Что вы, что вы! – Старушка махнула лапой. – Совсем нет! Так вот, я приготовила крендели, вышла на веранду, а зубов нет… Под кустами нет… Нигде нет… И вы знаете, я слышала странный шорох! Да, я не вижу, но слышу-то отлично! – быстро добавила она.

– Шорох… Крысиных лап? – предположил Боксёр.