Сначала мы ехали на трамвае, а потом пересели на троллейбус. Трясущаяся, лязгающая и искрящая рогами коробка мчалась по проспекту Ленина – кратчайшей прямой, соединяющей центральную и респектабельную часть Новокиневска с промзоной, Нахаловкой и маргинальными окраинами. Было любопытно смотреть на свой город в прошлом. Таким я его, считай что, и не видел. За последние годы как-то привык к ухоженному облику, подсветке, кафешкам, ровным тротуарам. А здесь… Город погружался в сумерки, фонари сначала горели более или менее все, но после перекрестка с Юго-Восточной мы словно оказались в каком-то другом городе. От уличного освещения осталось хрен да маленько, дома то и дело зияли выбитыми окнами. Все такое обшарпанное, серое, угрюмое. Одинокие прохожие шли торопливо, то и дело оглядываясь. Сумки прижимали к себе. Но были и другие, сбитые в компашки, одетые в спортивные костюмы. И вот они как раз не боялись.

– Пригнись быстро! – Астарот дёрнул меня вниз. – Там Бахмет на остановке! Заметит, обязательно привяжется!

– И что? – спросил я. Пригнулся, конечно. Чужой всё-таки монастырь пока.

– Ты дурак что ли?! – зашипел Бегемот, сидящий на корточках рядом. – Или ты не только руку, а ещё и мозги сломал? Их же человек десять!

Я осторожно выглянул на улицу через заднее окно. Рядом с синей будкой остановки топталась компашка крепеньких подростков. Человек семь. На парочке – кожаные куртки, остальные в джинсовках. Спортивные костюмы. Для бандитов мелковаты. Обычная гопота.

– Велиал, быстро сядь, тебя же заметят! – Астарот снова дёрнул меня вниз. Но поздно. Мелкий говнюк в кепончике из команды гопников ткнул в сторону троллейбуса пальцем. Самый рослый из них заглянул в открытую дверь троллейбуса, и уже через пару секунд на задней площадке стало тесно.

– Какие люди и без охраны! – радостно уперев руки в бока заорал тот самый мелкий. – А чего это вы присели, посрать что ли собрались?

– А волосы-то, волосы! – подхватил второй, с фиолетовым фофаном под глазом. – На парикмахерскую денег нет? Ну так мы поможем!

– Бахмет, отстань, – нервно проговорил Астарот, поднимаясь на ноги. – Мы на концерт едем.

– На концееерт? – заржал мелкий. – А может прямо здесь сыграете, а мы послушаем!

Гопники заржали.

– Бахмет, ну чем мы тебе помешали? – заныл Астарот, и мне самому захотелось ему вломить. От его тона у меня даже зубы заболели, кажется.

– Кому Бахмет, в кому Виктор Михайлович, – самый рослый сплюнул себе под ноги. Неудачно. Хотел наверняка на ботинок Астарота, вместо этот попал на свой.

– Проезд оплачивать будем, молодые люди? – раздался с прежней площадки сварливый голос кондукторши.

– Да мы только одну остановку! – кривляясь, заявил мелкий. – Честно-честно!

– Это что ещё за дела?! – возмутилась тетка. – А ну вылезайте! Лева, открой двери!

– Бахмет, ну у нас правда концерт сегодня… – снова загудел Астарот. Здоровяк двинулся вперёд и толкнул его плечом.

– По моей территории едешь, а за проезд не платишь, значит? – он криво ухмыльнулся. Астарот весь скукожился, губы его затряслись.

– Виктор Михалыч, ты вроде образованным человеком выглядишь, – вмешался в разговор я, легонько отодвигая расклеившегося Астарота в сторону. – А что такое энвольтирование знаешь?

– Чего? – рослый Бахмет развернул свою плоскую рожу ко мне.

– Оплачивайте или выходите! – кондуркторша бесстрашно влезла между двумя гопниками.

– Энвольтирование, – спокойно повторил я. – Это такое сатанинское проклятье, когда в твою восковую копию тыкают иголки, а у тебя хрен отваливается и жбан болит. Понял?

– Ты чего базаришь такое? – Бахмет быстро заморгал. Шестеренки в его голове прокручивались с таким скрежетом, что снаружи было почти слышно.

– Восполняю твой пробел в образовании, Виктор Михалыч, – усмехнулся я. – Кстати, это не тебя я вчера на барахолке видел? Ты вроде деревянными членами торговал…

– Чего? – взревел Бахмет. Но с места не двинулся. Зато кто-то из его парней хихикнул. Парочка пассажиров засмеялись вполне отчетливо. Плоская рожа Бахмета начала багроветь.

– А нет, сорян, обознался, – сказал я. – Так вот, Виктор Михалыч, слушай сюда. Владыка Сатана, наш защитник и покровитель, большой поклонник нашего творчества. И если по вашей вине мы вовремя на концерт не приедем, будет вне себя от ярости. И тогда нам придется лепить твою восковую куклу и тыкать в нее иголками. И будешь ты проклят до седьмого колена… Хотя, скорее всего, никаких колен у тебя не будет. Потому что у тебя же хрен отсохнет, а дети у тебя вряд ли сейчас есть.

Бахмет слушал мой шизанутый монолог, приоткрыв рот. На самом деле, можно было нести вообще все, что угодно. Главное – не очень понятно, зато уверенным голосом.

– Ты ведь не хочешь, чтобы у тебя хрен отсох, правда? – спросил я.

– Да ты кто такой вообще? – влез в разговор мелкий, протискиваясь вперед.

– Да погоди ты… – отмахнулся от него Бахмет. Сейчас мы стояли друг напротив друга. Ростом я был на самом деле даже чуть повыше. Просто, кажется, прежний хозяин тела редко расправлял сутулые плечи. Бахмет молча сверлил взглядом мое лицо. Я спокойно смотрел на него.

– Ты мне угрожаешь что ли? – Бахмет наконец смог выбрать фразу из своего нехитрого лексикона.

– Всего лишь информирую, Виктор Михалыч, – ответил я. – А проверять мою информацию на практике или нет, это уж дело твое.

– Быстро выходите из салона! – вдруг вспомнила о своих прямых обязанностях кондукторша.

– Да пусть бы еще поговорили, интересно же! – хохотнул мужик, сидевший в заднем ряду.

– Шизик какой-то, – пробормотал Бахмет и отступил на шаг назад. – Руки марать еще…

Он первым выскочил из троллейбуса, за ним потянулась остальная гопота. Задержался только мелкий. Посмотрел на меня с прищуром, смерил взглядом, можно сказать, с ног до головы.

– Еще встретимся, борзый! – сказал он и тоже по-быстрому ретировался.

Троллейбус захлопнул двери и загромыхал дальше вглубь трущоб.

– Ты обалдел так с ними разговаривать? – внезапно напустился на меня Бегемот, который за всей разборкой наблюдал, вжавшись в угол. – Да Бахмет теперь нам жизни никакой не даст! Будет возле дома подкарауливать!

– Вряд ли, – пожал плечами я. – Он же обычный трусливый чмошник.

– Он под Маркизом ходит, пожалуется, – Бегемот опасливо выглянул в окно, будто гопники могли бежать следом за троллейбусом. Но в темноте их было, конечно же, не видно.

– Друг мой Бегемот, – я усмехнулся и приобнял толстяка за плечи. – В смысле, Абаддон, конечно. Я очень ценю твои советы, но все-таки как и с кем мне разговаривать, я как-нибудь сам решу, договорились?

– Какой-то ты… – Бегемот покосился на меня с опаской.

– Какой? – усмехнулся я. – Странный? То-то я думаю, что проснулся как будто немного не в себе.

– Нам на следующей выходить! – сказал Астарот, который изо всех сил пытался сделать вид, что только что ничего не произошло.

Троллейбус высадил нас посреди мрачного нигде. Пустырь, бетонный забор и облезлый павильон остановки. Через дорогу – какие-то кусты, деревья и непонятные постройки. Надо же, запустение какое. Я эти места помню совершенно другими. Там, где сейчас забор, стоит сверкающий всеми цветами радуги торговый центр, на противоположной стороне – аллея с постоянно действующей фермерской ярмаркой, а дальше – отмытое и отреставрированное здание Колхозного рынка. Этакий памятник советской эпохе. Вот мимо этого самого рынка нам нужно было пройти. И еще чуть-чуть до дворца культуры химзавода. «Химики» в мое время был книжной барахолкой. А сейчас, видимо, вполне действующий ДК, раз у нас в нем концерт.

Добрались мы до него без приключений. Купол «Колхозного рынка» был темным, только одинокая тусклая лампочка освещала наглухо закрытую будку. Сторожа, наверное.

И когда мы его прошли, мои приятели явно приободрились. Стали слышны громкие крики, смех и даже звуки какой-то музыки. «Ангелы Сатаны» прибавили шагу, почти даже помчались.

На крыльце толпился народ. Довольно много, но не сказал бы, что многотысячно. У Генки на том самом ностальгическом мероприятии, с которого меня сюда и отправили, пожалуй, побольше было. Кроме того, его клуб и сам будет побольше по вместимости, чем «Химики».

– Нам через служебный вход, – сказал Астарот и с важным видом двинул вдоль крыльца. «Царь во дворца!» – подумал я. Кое-кто из курящих на крыльце зрителей проводил нас взглядами. Нда, публика… Девчонки, на вид старшие школьницы, были наряжены в экстремально-короткие юбки и сетчатые колготки. На лицах макияж в стиле «вокзальная проститутка», волосы начесаны или поставлены в высокие конские хвосты. Парни… Парней мне разглядывать было не так интересно.

Мы поднялись на боковое крыльцо и оказались в узком коридоре типичного конторского вида. Там было накурено, чуть дальше от входа на полу лежал патлатый парень с выражением идиотского счастья на лице. Над ним меланхолично курил второй, похожий, как брат-близнец.

– Эй, вы еще кто? – раздался женский голос из открытой крайней двери. – Где Артем, почему всех подряд через служебный вход пускают?!

– Мы не все подряд! Мы "Ангелы Сатаны«!– возмутился Астарот, останавливаясь на пороге комнатки. – Мы выступаем сегодня!

Комнатка была под стать коридору – стены, которые сто лет не красили, два стола буквой «Г». За одним из них сидит толстая девица в красном свитере с высоким горлом и кожаной куртке, которая на ней явно не застегивалась. Нечесанные волосы свисают с одной стороны. На запястье – браслет из булавок. На шее – такое же ожерелье. Перед ней на столе лежит тетрадка в клеточку. Она оттопырила губу, полистала ее в одну сторону. Потом в другую.

– Как, еще раз, ваша группа называется? – подозрительно прищурилась она.

– «Ангелы Сатаны»! – гордо приосанился Астарот, развернув плечи. Наверное, чтобы толстая девица могла по буквам прочитать надпись на футболке.

– Не знаю, где вы выступаете, – презрительно сказала она. – В списке вас нет!

– Как это нет? – взвизгнул Астарот. – Мы же договаривались с Евгением!

– А на прослушивании были? Номер ваш где? – девица протянула вперед ладошку. Пальцы испачканы синими чернилами.

– Эээ… Что за прослушивание? – осекся Астарот и бросил на меня беспомощный взгляд. – Нам никто не сказал…

Глава 6

– Какое еще прослушивание? – повторил Астарот. Когда он психует, у него голос становится такой мерзко-визгливый, как у тетки-истерички.

– Вы член рок-клуба? – сквасив высокомерное лицо, спросила девица, оглядев всю нашу компанию.

– Мы с Евгением договаривались! – продолжал гнуть свою линию наш фронтмен.

– У меня ваш разговор не записан, – девица тряхнула спутанной гривой. – В программу концерта без прослушивания попадают только члены рок-клуба.

– Но мне про него никто не сказал! – лицо Астарота стало обиженным, губы затряслись.

– Значит в этот раз вы не участвуете, – величественно пожала плечами девица. – Только как зрители. Идите к центральному входу и покупайте билеты в кассе. Они там еще есть.

– Но я же договаривался… – повторил Астарот. Шея и щеки его покрылись красными пятнами. Нда, что-то не ладится у нашей адской суперзвезды, надо попробовать спасти положение.

Я ухватил почти плачущего Астарота за рукав и вытащил обратно в коридор. Откуда-то из глубины ДК доносились немелодичные звуки настройки инструментов. И голоса, довольно много голосов. Хохот, вопли, выкрики. Кто-то хором горланил не то речевку, не то кричалку. Впечатление было такое, что все здесь уже бухие.

– Астарот, только давай без истерик, – сказал я, глядя в его нервно дергающееся лицо. – По морде дать, чтобы в себя пришел?

– Но я же договаривался! – взвизгнул он. – Мы в «Коржах» вместе тусовались, он сказал, чтобы нашей группе обязательно надо выступить на Рок-провинции. Свежая кровь… Свобода… – он начал отчетливо всхлипывать.

Я без замаха выдал ему звонкого леща. Голова его дернулась, от неожиданности он выпучился на меня круглыми глазами и захлопал ртом, как рыба.

– Без истерик, – сказал я. – Сейчас попробую договориться, ладно? Только стойте тут, и никого внутрь не пускайте, лады?

– Ты меня ударил! – возмутился Астарот.

Я ухватил его за грудки, подтащил поближе и прошептал на ухо.

– Иначе бы ты разрыдался, как девчонка.

Астарот сглотнул. Приосанился, бросил взгляд на молчащих Кирилла, Бельфегора и Бегемота.

– Все, ждите тут, – бросил я, открывая дверь. – Никого не пускайте.