Уже седой, но всё такой же строгий и жёсткий во всём, что касается бизнеса и семьи. Его боится весь офис и все замы, если он не в настроении. Вот только я уже совершенно не в том возрасте, чтобы бояться или слушаться его. Давно не в том. Да и его советы не всегда были полезны. А иногда – разрушительны.

– Если ты сейчас не успокоишься, у тебя снова подскочит давление. Как ты тогда оправдаешься перед очередной бабой? – я смотрю на него с прищуром и вижу, как его лицо начинает покрываться красными пятнами.

– Ты что, щенок, забыл, кто тебе всё это дал? – он склоняется ко мне ниже, пытаясь давить.

– Это всё я дал себе сам, если ты не забыл, – отбиваю я его нападки. – И даже аренду офиса оплачиваю в бухгалтерию, – откидываюсь на спинку кресла и смотрю на отца.

Не понимаю, когда всё так изменилось. Чем больше я развиваюсь и росту в своём направлении, тем злее становится отец. А последние полтора года вообще полная жесть.

В голове всплывают слова Руса, когда я приехал к нему в больницу после страшной аварии, в которую он попал не просто так:

– Дикий, ты придержал бы своих коней. Чую, поиски твоей правды загонят многих в могилу, – весь побитый, с серьёзнейшими переломами, пролежавший в коме почти месяц, Рус пытался шутить, но в его глазах читался прямой намёк.

– Этого не может быть, Рус, – ответил я другу.

– Мы часто ошибаемся в самых близких. Я не исключение. Но на тот свет не хочу. Там ничего нет. И ещё, я помню номер машины, которая меня тогда подрезала.

– Ты башкой долбанулся так, что всё могло смешаться, – хмыкнул я, услышав номер.

– Думай, Дикий, – Рус прикрыл глаза и заснул, а я понял, что всю жизнь жил не своей жизнью.

– Так что не так? – снова спрашиваю я.

– Ты должен сейчас готовиться к встрече со своей невестой, а сам торчишь здесь! – гаркает отец. – Она прилетела, а ты, идиот, даже не соизволил встретить её.

– Эта невеста нужна кому? – снова задаю я вопрос. – Мне она не нужна. Я себя прекрасно чувствую и так.

– Герман, я тебя в порошок сотру, если у меня сорвётся контракт с Решетниковым, – шипит отец, полностью краснея, даже руки и шея красные.

– А кто тебя за язык тянул? – поднимаюсь со своего места, копируя позу отца. – Я тебе баба на выданье? Или ты что-то решил кому-то доказать, отец?

– Да я тебя…

Отец замахивается, но я хватаю его за руку и сжимаю достаточно сильно, чтобы он оценил: в данной ситуации сила не на его стороне.

– Ты помнишь, что любил говорить дед? – спрашиваю я, замечая, как дёргается его кадык и округляются глаза. – Сына нужно воспитывать, пока он лежит поперёк лавки. Ты своё время просрал, отец. Меня воспитывал дед.

– Я зарабатывал деньги на твоё воспитание! – выкрикивает он и дёргает руку на себя.

– Молодец, – отвечаю я, поправляя пиджак. – А ещё дед учил, что если мужчина принимает решение жениться, то это должна быть только та женщина, которая заставляет его сердце останавливаться, а после запускает заново. Я такой ещё не встретил, – вру я, и от этой лжи горечь выступает на языке. – А если тебе нужна дочка Решетникова, то можешь жениться на ней сам. А мы с мамой пожелаем тебе удачи.

– Щенок! Ты ещё не знаешь, что я сделаю с тобой, если ты не приедешь сегодня на торжественный ужин в честь приезда Марианны! – орёт отец.

– Приятного вечера, – отвечаю я безразлично и, взяв портфель, иду на выход из кабинета.

Открываю дверь и жду, когда отец выйдет первым.

– Я тебя вытащил из грязи! Дал тебе эту жизнь! Я её и заберу! – отец выбегает из кабинета, расслабляя галстук на ходу.

Как мама с ним жила?

– Только не забывай, что твоя хорошая жизнь напрямую зависит и от моих инвестиций, отец, – бросаю ему в спину и иду в сторону лифтов.

Он ещё что-то орёт, но мне абсолютно насрать. После того как Рус дал мне определённые наводки, я долго не мог поверить, но всё же собрал всё в кучу. И да, я полный и конченый мудак. Жаль только, что дошло до меня слишком поздно.

Но я учусь на своих ошибках. Не зря же я нашёл людей, которым могу доверять достаточно, чтобы ездить с ними в одной машине. Не обошлось без Ветрова и Рысева, моих старых друзей, но всё же.

– Куда, Герман? – спрашивает Виктор, бывший военный, опытный мужик и хороший водитель.

– Пообедать бы сейчас, – отвечаю ему и сажусь назад.

Пока едем в ресторан, пытаюсь снова сосредоточиться на отчётах, что пришли с нового завода. Хорошо всё же, что я решился строиться на малой родине: и дешевле, и есть на кого положиться, чтобы не мотаться постоянно. Но что-то не сходится.

Телефонный звонок отвлекает от напряжённых мыслей, а звонящий заставляет улыбнуться.

– И что заставило тебя отвлечься от предсвадебной подготовки, Ветер? – подкалываю я друга.

Думал, с годами наша дружба останется только на уровне приятельства, но ошибся, чему очень рад.

– В общем, башку мне снесут, но я выдержу. А вот тебе лучше поднять свой зад из тёплого насиженного местечка и явиться завтра к нам, – голос Ветра звучит чуть приглушённо, что немного напрягает.

– Не понял.

– Не будь идиотом, Дикий, – рычит в трубку Ветер. – И если что, я тебе ничего не говорил. Это только твоя инициатива – поздравить молодых. Но если ты не явишься, я больше рисковать своей шеей не собираюсь, хоть ты и друг мне.

– Ветер, – стараюсь говорить грубо, но когда это действовало на таких, как мы? Да и тем более Ветер – самый старший среди нас.

– Гера, включи башку! – выкрикивает, но быстро осекается он. – Всё, бывай.

Ветер кладёт трубку, а я зависаю.

– Проблемы? – голос Виктора выводит из задумчивости.

– Пока не знаю, но мне нужен билет на завтра, и так, чтобы об этом никто не знал. Сделаешь?

– Без проблем, – Виктор кивает.

Пока стоим на светофоре, я получаю информацию, что билеты есть только на сегодня, в ночь.

Игнорирую звонки отца и сообщения во всех мессенджерах. Я лечу на свадьбу к детям друзей. Даже странно это всё. Вроде сами ещё молодые. У Ветра и Любы пацан родился полтора года назад, а старшие – женятся.

По пути заезжаю на завод и понимаю, что придётся здесь задержаться. Зря не приезжал сюда больше года. А потом еду домой. Как же невероятно звучат эти слова, да ещё если вспомнить, как я отсюда уезжал. Но дедовский дом привёл в порядок два года назад, когда ждал, что та, что снова смогла вскружить мне голову, вернётся.

Пока принимаю душ и привожу себя в порядок после дороги и работы, понимаю, что, опаздываю на свадьбу Глеба и Любаши, а когда уже в сумерках вхожу на территорию двора Ветровых, внутри всё скручивает в узел.

Даже не видя ее лица, я знаю, кто стоит у самого выхода из-под крытой беседки. Всё такая же нежная, невесомая, с невероятно нежным запахом, заставляющая моё сердце останавливаться.

Подхожу к ней как раз в тот момент, когда Алла разворачивается. Её голос такой же, но одновременно и более уверенный.

Извиняется, пытается стряхнуть пятно от сока, что пролила из своего стакана, а я дурею.

– А можно точнее, за что именно ты просишь прощения? – спрашиваю я и замечаю, как она замирает.

Такое ощущение, что даже дышать перестаёт, а я готов себя разорвать, да толку. Цветаева медленно поднимает голову, и я тону в её нереально глубоких тёмных глазах. Вижу в них панику, неверие, а ещё вижу дерзость и какой-то огонь. Совершенно дикий и неподходящий этому нежному цветочку.

– Ш-ш-ш, – успеваю схватить её за руку до того, как она сбежит от меня. – Не так быстро, Цветаева. Теперь ты просто так не сбежишь.

Глава 3

– Пусти меня, – стараюсь говорить спокойно, чтобы не привлекать внимание, но Дикоев смотрит так, будто не слышит.

Я помню этот его взгляд и могу догадаться, о чём он сейчас думает или что хочет мне показать, но я больше не поверю. Не совершу подобной ошибки.

– Алла, – севшим голосом произносит Герман, но я его перебиваю.

– Не смей, – шиплю я, вздёргивая подбородок. – Ни слышать, ни видеть тебя не хочу.

– Гера! Вот так сюрприз! – голос Семёна, мужа Любы, звучит слишком громко, но он отвлекает Германа, что помогает мне выкрутиться из захвата и быстро выскочить в сумерки сада.

Меня потряхивает, перед глазами мелькают разноцветные мушки, а сердце так стучит в груди, что я ничего не слышу. Обхожу дом по кругу и замечаю в гостиной, за большими окнами, как моя маленькая принцесса играет с сыном Любы и Семёна. Они почти ровесники.

В памяти начинают всплывать ещё одни события, которые произошли чуть более двух лет назад.

– Я боюсь, – рыдала я, сидя в кафе у Любы перед Днём всех влюблённых. – Боюсь его до дрожи. Но когда он приходит и стоит у окон моего магазина, весь такой повзрослевший, уверенный в себе, в модном костюме, я вижу перед собой другого Геру.

– У тебя просто не было другого мужика, чтобы сравнить, – пьяненько заметила Лара.

Я тогда смотрела на подругу как на врага народа. Она ведь прекрасно знала, почему я не могла даже на свидание сходить ни с кем. Всё из-за того, кто сначала спас, а после уничтожил меня.

Мы пришли в кафе Любы и заперлись в её каморке, потому что уже просто не было сил справляться со всеми эмоциями, что свалились на нас, в одиночку.

Лара тогда хотела казаться самой уверенной, спокойной, но у неё тоже был тяжёлый период. Люба же вообще пыталась преодолеть собственное «я», в котором стояла перед выбором: дать путь своему старшему сыну Глебу и старшей дочери Семёна, Любе, или себе дать шанс на счастье.

А я… я хотела снова спрятаться в свои цветочки, парники, клумбочки и в магазин, который многие считали лучшим в нашем городке. Моя любовь к цветам и земле спасла меня когда-то. Тогда я думала, что лучше умру, чем останусь одна. Без своего любимого, который видел во мне предательницу, изменщицу, я не видела смысла в жизни…

Звонкий смех Саши вырывает меня из воспоминаний. Вижу, как она тянет ручки и идёт навстречу Димке, который вошёл в комнату немного потрёпанный.

Вот же шалопай! И здесь приключения нашёл. Даже через окно видно его довольную рожу. Ну, братец, подожди только. Доберусь я и до тебя.

– Ты думала спрятаться от меня, Цветаева? – приглушённый голос Германа звучит совсем рядом, а я только и успеваю, что прикрыть рот рукой, чтобы не завизжать.

– Что тебе нужно, Дикоев? – я разворачиваюсь к нему и делаю шаг назад.

Он слишком близко. Слишком мощный. Всё в нём слишком. И в свете, что падает из окон гостиной, его вид кажется ещё более устрашающим. Он замечает моё движение и, приподняв руку, машет пальцем.

– Я больше не позволю тебе сбежать. Ты только моя!

– Кто тебе это сказал, Гера? – спрашиваю я с вызовом.

Я училась справляться со своим страхом. Училась смотреть ему в глаза, и спустя столько времени не собираюсь больше трястись. Хотя паника накатывает ледяными волнами, но это внутри. Я надеюсь, что снаружи продолжаю держать лицо.

– Ты сказала, – рыкает Дикоев, делая шаг ко мне.

– Я такого не помню, – хочу отойти от него, но не успеваю.

– Зато я прекрасно помню! – Герман хватает меня за руку и дёргает на себя.

Упираюсь в его горячую широкую грудь, а память, как будто кадры из кинофильма, подкидывает мне моменты из прошлого. И если на самых первых я, счастливая восемнадцатилетняя девочка, не представляю своей жизни без любимого, то на вторых – я женщина, в панике собирающая в сумку самое необходимое и тихо выбегающая из собственной квартиры, чтобы не видеть и не знать того, что произошло.

– Ты так и не научилась бороться со своими провалами в памяти, да, Цветаева? – вопрос Геры звучит так, будто он хочет мне что-то рассказать.

Но я не нуждаюсь в его рассказах. Я знаю последствия этих провалов в памяти. А ещё знаю, что последний раз, когда это произошло, рядом был именно Дикоев.