Я вскрываю подарочную упаковку с изображением снежинок и ахаю от изумления. Фен-утюжок «Дайсон». Божечки! От радости я подскакиваю на месте и верещу от счастья. Я так его хотела, а папа и Катюша купили мне его. Обожаю! Девочка не понимает, отчего я веселюсь, но на всякий случай тоже радостно скачет рядом.

– Что за шум? – кубарем скатывается Слава и залетает в гостиную.

– Женщины радуются подаркам! – хмуро отвечает Никита, продолжая усердно собирать конструктор.

– Это же «Дайсон», Слава! – пританцовывая, демонстрирую коробку. – «Роллс ройс» среди фенов.

– Блин. Я думал, тут катастрофа случилась! – выдыхает он. – Тоже с вами поужинаю, пожалуй.

– Одну минуту! Я еще не все подарки посмотрела!

Плюхаюсь обратно и разбираю дальше. Нахожу бьюти-бокс от мамы Катеньки и мягкий сверток. Разворачиваю его и обнаруживаю пару мягких, пушистых, белых варежек из овечьей шерсти. Нутро словно огнем опаляет, я поднимаю глаза и ловлю на себе взгляд. Внимательный и сосредоточенный.

– Это от тебя?

– Да. Долго думал, что тебе подарить. Потом вспомнил, что вы с Сеней вечно ругались из-за варежек, и вот. Нравятся?

– Очень!

Глава 9. Слава

Второй вечер подряд залипаю на липучке-Соне. Девочка созрела. Это факт. Вчера, как увидел ее в коротком платье, открывающем длинные стройные ноги на каблуках, охуел. Когда она выросла?

Вот ведь крутилась возле меня, томно вздыхая и раболепно заглядывая мне в глаза, угловатая и маленькая. А тут, здравствуйте, девица на выданье.

Красивая стала, глаз не оторвать, еще и волосы покрасила. Мне нравятся блондинки, и от этого еще больше штырит. На секунду мне показалось, что я увидел интерес в ее глазах, но он сразу сменился равнодушием. Что ж. Подергал немного, не ведется на провокацию. Еще и парня завела. Судя по всему, типичный столичный додик. Ну, как говорится, сердцу не прикажешь.

Прошла любовь, завяли помидоры. Хотя клялась мне в любви до гроба. Как сейчас помню этот день. Я уже учился в Питере и прилетел домой на каникулы. Мы собрались с парнями в гараже у Антохи, и что-то там отмечали.

– Славян, там Мелкая твоя пришла! – крикнул мне друг, убавляя музыку.

– Кто? – непонимающе обернулся я.

– Соня. Сестра! – изображая кавычки, заржал он.

– Че надо?

– Сказала, что-то срочное!

Я снял с колен Машу, с которой мы тогда мутили, и вышел на улицу. Стоял конец августа, было еще тепло, но пожелтевшие листья намекали о скором наступлении осени.

– Привет! – буркнул я, заметив тоненькую фигурку у ворот.

– Привет.

– Ты ко мне?

– Ну!

Глазищи свои выпучила и смотрит.

– Говори, что хотела. Мне некогда!

Маша обещала мне небо в алмазах показать, а я тут с малолеткой трусь.

– Я попрощаться зашла! – затараторила она, боясь, что развернусь и уйду. – У папы с Катей была, детей расцеловала. А тебя нет.

– Ну, пока!

– Мы в Москву переезжаем. У нас самолет вечером. Я сказать хотела кое-что.

– Что, Соня? Давай скорее! – поторапливал ее.

– Я буду всегда любить тебя, Слав! – еле сдерживая слезы, прошептала она. – Позволь, я тебя обниму на прощание? Пожалуйста!

Меня вся эта тема с влюбленностью, если честно, слегка подзаебала на тот момент, но она была такая искренняя в своей просьбе. Тянулась ко мне вся, встав на цыпочки, и я ее обнял. Дуреха, окрыленная успехом, изловчилась и припала к моему рту своими губами, пытаясь поцеловать с языком.

– Соня, блин! – отскочил я от нее, как ошпаренный. Подумать только, ей пятнадцать тогда было. Не дай бог что, это статья! – Ты что натворила?

– Прости, Слава. Этого больше не повториться!

– Не делай так никогда больше. Парень сам тебя должен добиваться! А ты себя ведешь недостойно. Прилипчивая и бесячая!

Всхлипнув, она развернулась и убежала. Тогда мне было стыдно за свои слова, но я специально так сказал, чтобы отрезвить ее. Пусть всегда знает себе цену.

С тех пор прошло три года, она перестала мне писать и звонить по поводу и без. Да и вообще, мы не общались все это время. Мама вскользь рассказывала о том, как они устроились в Москве и что Софа поступила на бюджет в столичный ВУЗ. Молодец! Училась она всегда хорошо, несмотря на то, что серьезно занималась фигурным катанием. Раньше мечтала поступить в медицинский, но передумала в последний момент. Ее отца я уважаю безмерно. Мама рядом с ним цветет и пахнет, родила двух прекрасных детей, которых я обожаю всем сердцем.

– Слава, – отвлекает меня от воспоминаний младший брат. – А ты будешь с нами мультик смотреть?

– Какой? – с наслаждением делаю глоток кофе. Все-таки, кофемашина – это вещь. Надо тоже купить себе в квартиру. А то вечно пью из дрип-пакетов.

– Софа, а какой мультик-то? – переводит на нее взгляд пацан.

– Полнометражный! Что же вам по возрасту? Мадагаскар? Шрек? А давайте Головоломку? Обожаю его!

– Нет! Давайте Шрека, вторую часть. Он смешной! – канючит Ник.

– Интересно, а у них есть поп-корн? – поднимаюсь на ноги и заглядываю в шкаф с сыпучкой. – О. Мама позаботилась! Сырный, соленый и карамельный. А мелким можно какао с зефирками приготовить!

– Круто! Полноценный кинотеатр будет! – радуется Софа, хлопая в ладоши. – Можно подушки на пол кинуть, чтобы удобнее было.

– Да! – пищат малыши, активно орудуя ложками, словно боятся опоздать.

После ужина мы с детьми греем в микроволновке поп-корн, а Софа убирает со стола и моет посуду. Затем подготавливает место на полу, выкладывая подушки и готовит какао.

Лиза пыхтит и тащит миску с сырным поп-корном для нас с Софой, а Никита несет для себя и младший сестры карамельный. Рядом на столике стоят четыре чашки с какао.

Из освещения мы оставляем только гирлянду на елке и светящийся экран телевизора. Мелкие галдят и устраиваются посередине, а мы с Соней по бокам. Все ничего, но нам поп-корн есть неудобно, мне приходится тянуться и я в итоге пересаживаюсь к ней поближе.

– Все, я включаю! – командую, нажимая кнопку на пульте. – Тишина!

На экране появляется заставка с мальчиком, сидящим на полумесяце с удочкой в руках.

– Вы еще не родились даже, когда он вышел! – смеюсь, закидывая в рот сырную воздушную кукурузу. Никогда не любил сладкую, а дети аппетитно хрумкают карамельной.

– Нашел, чем гордиться! – ворчит Софа, случайно касаясь меня пальцами в миске, и тут же отдергивает от меня.

Я усмехаюсь и тянусь за какао. Я обожаю этот мульт. Осел в нем очень символичен, и напоминает мне Санталову в ее лучшие годы. Такая же была, везде лезла со своими разговорами и мнением, которое никто не спрашивал.

Заценил сегодня ее изгибы, в обтягивающих леггинсах все отлично видно. И стройные ножки, и попку подтянутую и рельефный животик. Не была бы сводной сестрой, давно бы засадил ей. Интересно, она девственница? Думаю, нет. Слишком привлекательная и сексуальная, и ведет себя раскрепощенно.

До моего обоняния доносится ее чистый аромат и запах волос, я постоянно теряю нить повествования на экране, потому что проваливаюсь в позорные мысли о сводной липучке.

– Слав? – шепчет она в темноте. – Ребята что, уснули?

Я дергаюсь посмотреть, реально спят, и нечаянно разливаю на нее какао, которое отвратительным пятном растекается по белой футболке.

– Блин! – шипит она, вскакивая на ноги. Оно уже не горячее, но ей явно неприятно.

– О, Софа, прости, пожалуйста! – поднимаюсь следом и спешу за бумажными полотенцами, в этот момент она бежит по лестнице в свою комнату, а я какого-то хера отправляюсь за ней.

На ходу стягивает с себя футболку, оставаясь в коротком топе, разворачивается ко мне, а я, сам не осознавая, обнимаю стройную фигуру и впечатываю в себя.

Глава 10. Софья

– Отойди! – выкрикиваю, срываясь на хрип.

Кожу обдает жаром, а потом, как сахаром, обсыпает мурашками. Я прижимаю к себе мокрую футболку и тяжело дышу. Слава проходится по мне тяжелым взором и отрицательно качает головой.

– Убери футболку! Я только посмотрю! – просит негромко.

– Еще чего? – вспыхиваю я, ощущая неожиданные вибрации между ног, там все ноет и пульсирует от тесного тактильного присутствия мужского горячего тела.

Он пялится во все глаза, не скрывая восторга, словно никогда женских сисек не видел. А я точно знаю, что видел, потому что одно время к нему в гости повадилась ходить Машка. И они явно не книжки читали, потому что я слушала через розетку, чем они занимаются. Слушала и сгорала от стыда и обиды.

– Тебе жалко для брата? Ты же волонтером была когда-то, эмпатия на высшем уровне.

Что с ним такое? Спермотоксикоз? Я не знаю, есть ли у него кто-то. Кровь в голову ударяет, я ощущаю его запах и явно выраженную эрекцию, упирающуюся в низ живота. Или он опять меня разводит, прощупывая почву? Я сейчас уберу руки от груди, а он рассмеется и что-нибудь гадкое скажет? А если нет? Боже!

– Ну, зай? Покажи! Пожалуйста!

Я медленно убираю его руки, делаю два шага назад, кладу футболку на кровать и поднимаю на него глаза.

– Сначала ты! – закусываю губу.

Нервничаю ужасно. С Пашей дальше поцелуев у нас не заходило, и он вообще юнец по сравнению с широкоплечим Кобзарем.

Парень усмехается, захватывает ладонью футболку на спине и рывком срывает ее с себя. Застываю и как завороженная разглядываю его торс. В темноте он отливает бронзой, упругая кожа и рельеф поражают. Поднимаю взгляд и смотрю в глаза, в которых полыхает пожар и животный голод. Мамочки!

– Ну? Сейчас твоя очередь! – басит он.

Молниеносно я принимаю решение и, подцепив топ двумя руками, плавно снимаю его с себя. Меня трясет от похоти и желания, а еще от смущения, хотя я точно знаю, что с фигурой у меня полный порядок. Вообще, мне кажется, что мы словно что-то плохое делаем. Родители из дома уехали, и дети занимаются непотребством.

– Охуеть! – шипит Слава, облизывая пересохшие губы.

От его взгляда грудь тяжелеет и начинает ныть. Инстинктивно прикрываюсь, а затем веду ладонями по плечам и шее.

– Потрогай их!

– Нет! – шепчу я, разгораясь от визуальной пытки.

– Тогда я сам!

Подходит вплотную ко мне, постепенно сокращая расстояние между нашими лицами. Я задыхаюсь от переполняемых эмоций. Что за игру он задумал?

Слава медленно наклоняется, не прерывая зрительный контакт, касается кончиком носа щеки и мягко прикасается губами. Несколько секунд мы просто стоим губами к губам, словно даем время на осознание и адаптацию, а затем он толкается языком в мой рот и в тоже мгновение как с цепи срывается.

Кровь мгновенно вскипает, в лаву превращается, а пульс так бахает в голову, что я даже глохну на какое-то время, как контуженная.

Неверие. Шок. Удивление.

Слава целует меня в моей комнате по-настоящему. Глубоко и порочно скользит языком по моему, тихо стонет в рот. Мои возбужденные соски царапают о его грудную клетку, а сильные ладони прижимают меня к себе. Ощупывают позвонки, гладят плечи, исследуя каждый миллиметр. Я поднимаюсь на цыпочки и зарываюсь пальчиками в его волосы. Целуемся жадно, пока в легких кислород не заканчивается, синхронно втягиваем воздух и снова притягиваемся друг к другу. Он ощупывает мои губы своими, облизывает влажным горячим языком. От него пахнет какао и зефирками. Клянусь, на всю жизнь этот запах будет с ним ассоциироваться. Я целовалась до него с парнями, с Пашей, но это ни в какое сравнение не идет, что я испытываю сейчас. Это так … по-взрослому, что ли.

Дергает меня на себя, вжимает в свой каменный пах, выбивая стон. Целует глубоко, жадно, продавливая и возбуждая низменные инстинкты. Я настолько возбуждена, что готова ему отдаться сию секунду. Подарить девственность Кобзарю, это тоже была моя мечта. А кому еще?