Меня передернуло. На моих племянниц напал именно этот орден, если его так можно было назвать. Но они оказались лишь исполнителями. Кто заказчик, мне выяснить так и не удалось. Все, кто был связан с этим заданием, подозрительно быстро погибли, прежде чем я успела до них добраться, а остальные либо ничего не знали, либо очень хорошо прикидывались, что не знали.

Носильщики шагали дальше. Наконец они остановились у белокаменного здания с колоннадой. Его черты издалека казались строгими и простыми, но, если подойти ближе и присмотреться, становилась заметна богатая, искусная каменная резьба, которая покрывала фасад. Так жрецы Ланоны, богини магии, напоминали, что стать волшебником можно только благодаря долгому и упорному труду, который незаметен со стороны и который никогда по достоинству не оценят обыватели.

Статуя Ланоны стояла и в Пантеоне, но мне там никогда не нравилось – слишком многолюдно. Как боги тебя услышат, если в гуле чужих голосов не слышишь сам себя? Поэтому если я и ходила в храмы, то только в маленькие, вроде этого.

На входе мне поклонились – меня здесь знали еще со времен моей юности, когда я молила богиню о милости. Та, как ни удивительно, оказалась щедра – во мне открылся талант к магии, и я покинула родину, чтобы учиться в пустыне у хелсарретских магов. Хотя, может, это именно Ланона виновата в странной иронии – самая младшая дочь в семье, которая не могла ни на что претендовать и потому решила посвятить свою жизнь чудесам вдали от дома, в итоге сбежала обратно и стала главой рода. И могла бы стать еще и единственной его представительницей, если бы с помощью все той же магии не успела к Дисе и Нисе…

Стряхнув воспоминания, я шагнула внутрь.

В зале царила сладостная прохлада. У дальней стены возвышалась мраморная статуя Ланоны в ореоле из золотых перьев, распушенных наподобие павлиньего хвоста. Они изящно переходили в фонтанчик у подножия, который символизировал изобилие чудес, даруемых магией. Я поклонилась своей тайной покровительнице, бросила, как полагается, несколько монеток в водную чашу и вернулась чуть назад. В боковой части храма располагалось небольшое пространство, перекрытое ширмами. Можно было молиться открыто, перед статуей, а можно было за небольшую плату уединиться за ширмой и «послать» богине более личную просьбу.

Я вновь кинула монетку служителю и выбрала одну из «комнаток» за ширмами. Они полностью скрывали меня от других посетителей, которых, впрочем, в храме было немного. Если они хотели присесть, им приходилось вставать коленями на холодный мраморный пол, здесь же для состоятельных посетителей положили коврик и поставили складной стульчик.

Быть богатым удобно.

По давней привычке я устроилась на коврике, по-особому подогнув под себя ноги. Долго в такой позе сидеть было невозможно – если, конечно, ты не натренирован. Хелсарретские маги могли просиживать в ней по несколько часов, создавая впечатление у непосвященных, что они не простые люди, а созданы из камня, раз не вскакивают и не начинают растирать онемевшие конечности уже через полчаса.

Магия вообще по большей части состояла из фокусов и трюков.

Через несколько минут рядом раздался шорох шагов. Ширма отодвинулась, и ко мне присоединился мужчина. Посмотрев на меня, он сел на стульчик.

– Любишь ты выкобениваться, Мелевин.

– Беру пример с тебя.

Он хмыкнул.

Его звали Хведер. Как и вчера в королевской резиденции, он был одет в облегающие штаны и камзол – расстегнутый, жарко ведь все-таки. На сей раз не темного, а светло-зеленого цвета. Наряд, так же как коротко стриженные русые волосы и светлое лицо с почти бесцветными ресницами, выдавал в нем чужеземца, приехавшего в Сенавию из северных стран. Когда Хведер разговаривал с другими людьми, в его голосе отчетливо слышался акцент.

Почему-то он начисто пропадал, когда мы оставались наедине.

Хведер обладал приятной внешностью и обходительными манерами. Он называл себя представителем северной торговой компании, охотно заводил знакомства в городе и даже заключал какие-то контракты. Кто занимается их выполнением, я не имела ни малейшего представления. На самом деле Хведер никакого отношения к торговле не имел.

– Ты не должна являться сюда без приглашения. Мы же договаривались, – напомнил он. – Это может нас выдать.

– А ты не должен отдавать мне приказы перед всем честным народом. Тем более перед толпой знати и самим принцем, как вчера. Вот это выдаст нас гораздо быстрее.

– И ты заявилась высказать свое фи?

Я мрачно посмотрела на него. Белесые брови северянина были в удивлении подняты.

– И за этим тоже. Но в первую очередь затем, чтобы выяснить, какого демона мне приказали выиграть в карты такую фигуру, как генерал темных эльфов.

– Ты ошибаешься, Мелевин. Никто и никогда не отдавал тебе такого приказа.

У меня скрипнули зубы. Ну да, строго говоря, вчера какой-то мужчина в зале мне просто кивнул. А может, даже и не мне, а вообще другому человеку. Остальное я сама придумала.

Сердце вдруг ускорило ритм.

А если и правда придумала?

– Вы не предполагали, что я выиграю? – пораженно спросила я.

– Ну, вообще-то все вышло достаточно удачно…

– Хвед! – перебила я. – Ты намекаешь, что я должна была проиграть себя лорду Мирале?

Он вздохнул.

– Элаю. Он пришел к нам за парой магических трюков, хотел утереть нос Мирале, потому что тот его чересчур высоко задрал. Мы не подозревали, что среди ставок окажется Погибель Драконов. И учти: я тебе этого никогда не говорил.

– О боги…

Прекрасно, демоны меня побери. Выходит, я сорвала планы хелсарретских магов. Принц мне не нравился, но это было похуже его пьяного дыхания и влажных ладоней.

– Успокойся, – мягко произнес Хведер. – Я же сказал, получилось все удачно. С Элаем мы разберемся сами, а для тебя уже появились новые указания. Держи Аштара при себе, обращайся с ним хорошо. Нам нужно, чтобы он вспомнил, кто он такой – не раб, а предводитель, перед которым добровольно склонялись сотни и сотни дроу, позволяя отправить себя на смерть.

– Проклятье, Хвед, – я покачала головой. – Драконий принц, генерал темных эльфов… Вы не слишком многого от меня требуете? Если вдруг ты забыл, я пришла к вам год назад с одной простой просьбой: помочь мне найти убийц семьи. Год – и у меня до сих пор ни одного имени, ни хотя бы направления, в котором следует искать самой.

Добродушие северянина как рукой сняло. В голубых глазах появилась жесткость. Он двумя пальцами взял меня за подбородок и повернул к себе.

– Мелевин, послушай меня очень внимательно. Ты, кажется, немного запуталась. Прося хелсарретских магов, чтобы они начали твое обучение, ты знала, что просто прийти и уйти не получится. В обители веками хранятся секреты магии, которые не должны быть доступны обычным людям. А ты взяла и сбежала, хотя давала клятву отринуть все земное и суетное. Если ты считаешь, что ты смогла покинуть обитель благодаря твоей собственной находчивости или благодаря невероятному везению, ты сильно ошибаешься. Тебе позволили уйти. И даже когда ты притащилась, как побитая собака, с просьбой помочь найти убийц, к тебе отнеслись вежливо и не напомнили о том, что ты нарушила клятву и кое-что задолжала наставникам, которые потратили на тебя несколько лет, кормя, поя и одевая в пустыне, где холеная аристократская дочка сдохла бы уже через пару дней. Если в Хелсаррете решат, что ты должна ждать год – ты будешь ждать. Если решат, что десять лет, ты прождешь и их. А до тех пор будешь делать то, что приказывают. Ясно?

– Ясно, – процедила я.

Лицо Хведера смягчилось. Он отпустил меня.

– Умница. Всегда была умницей. Наверное, потому наставники тебя все еще ценят. Что касается дроу, повторюсь: будь с ним ласковой, обращайся не как с рабом, а как с дорогим гостем. Тебе это зачтется.

Я помолчала, изучая его взглядом и раздумывая, стоит ли спрашивать еще о чем-то. Затем рискнула:

– Хвед, – я добавила в голос умоляющей, растерянной интонации. Мужчины обычно любили это. – Не понимаю, чем этот эльф так важен-то? Он же сломан. Прогорел дотла, и у него даже в глазах только пепел да песья покорность.

Северянин улыбнулся и легонько потрепал меня по голове, взъерошив волосы.

– Не обманывайся. Дроу хитры и жестоки. Этот может казаться другим, но только потому что он забыл, каков он на самом деле.

– Все равно не понимаю. Принц и генерал – это фигуры в политической игре. Хелсарретским магам никогда не было дела до политики, пока какое-то из государств не решало наложить на обитель лапу и присвоить магию. Сам знаешь, они всегда были рады всем: и северянам, и нагам, и оборотням… Зачем им дроу? Неужели в обители хотят нарушить многовековое правило и вступить в политические игры?

– Нет, конечно, – он снисходительно посмотрел на меня. – Как тебе такое могло в голову прийти? Хелсаррет интересует только магия, а у Аштара как раз есть такой секрет.

– И что это за секрет?

Хведер прищурился.

– Почему у меня такое чувство, что меня используешь, чтобы выпытывать сведения?

Я картинно помахала ресницами. Он тихо засмеялся.

– Ладно. В конце концов, тебя это тоже касается. Что ты можешь сказать о силе драконов?

– Что они неуязвимы и поэтому правят людьми.

– Но Аштар убил нескольких драконов. Это известный факт. Что еще?

Я не торопилась. Хведер не задал бы такой вопрос, если бы ответ был простым.

– Драконы – создания из магии, как оборотни, эльфы или джинны. Однако они гораздо больше люди, чем духи. Они не вечны, как джинны или демоны, и по длительности жизни не могут сравниться даже с эльфами, которые живут по двести-триста лет. Король Надим вей-Амран, завоевавший Сенавию двести лет назад, давно почил, его мавзолей в столице – священное место. Если встретить дракона в его второй, человеческой ипостаси, то от человека его можно отличить только по вертикальным зрачкам. Тем не менее у драконов, как у всех магических рас, есть определенное преимущество. В их случае это неуязвимость для яда и оружия. Если есть дар, должно быть и проклятье. Драконы болеют, у них бывает похмелье – это я знаю точно, видела, как Элай мучился с утра. Но можно ли это назвать слабостью? Светлые эльфы твердо сказали бы, что нет – по сравнению с их слабым местом это не слабость вообще. Оборотни с их накатывающим в полнолуние безумием тоже истерически посмеялись бы. Как в таком случае Аштар убил двух генералов? По-моему, объявлялось, что это некая черная магия.

– Именно – магия. В этом-то и загвоздка.

Я пожала плечами.

– Магия – ответ примерно на все, что происходит в нашем мире. Не пойму, если Аштар настолько опасен, умеет колдовать и чарами убивает всемогущих драконов, почему бы королевской семье просто не избавиться от него? Эльфы не драконы, они прекрасно умирают от яда. А Аштару ничто не мешало и просто перерезать глотку, учитывая, сколько его держали в королевских казематах.

Хведер тяжело вздохнул.

– Мелевин, Мелевин… Все не так просто. Аштар не маг. В Хелсаррете в этом уверены – последний ученик-дроу обучался в обители лет сто пятьдесят назад и там же погиб, не завершив обучение. Под пытками Аштар признался, что у него было некое зачарованное оружие, которое ему дал хелсарретский маг. У генерала действительно нашли такой меч, и свидетели подтвердили, что дроу рубил драконьи головы именно этим клинком. Только никто из магов обители никогда и ничего генералу не давал. Там вообще не уверены, что создать подобное оружие возможно. Сам Аштар об этом «маге» ничего сказать не может, кроме как то, что тот обещал золотые горы и, в общем-то, свою часть сделки выполнил – драконы мертвы. Отсюда возникают вопросы: откуда на самом деле у Аштара зачарованный меч? От меча ли вообще погибли драконы или от какого-то другого колдовства? Кто представился генералу дроу хелсарретским магом, не будучи им? Кто бы это ни был, он здорово подставил обитель. Драконьи короли на двух континентах теперь уверены, что в Хелсаррете нашли способ убивать прежде неуязвимых драконов. Надеюсь, ты понимаешь, почему там взволновались?