Настасья Карпинская: Арай

Глава 1

Мелкий весенний дождь противно моросил, делая и так не очень приятный вечер, сырым, серым и мерзким. Капли, словно россыпь бисера устилали стекла машины, заставляя то и дело, работать дворники.

Я разговаривал по телефону с Колесниковым, одновременно просматривая со второго телефона сброшенные на почту документы, когда заметил, что Мирон, сидящий за рулем, напряженно стал поглядывать в зеркала.

– Что? – бросил ему, прикрывая на мгновение динамик телефона.

– Слева. Темный жигуленок, без номеров. Тащится на хвосте от Ленина. Подбираются все ближе.

Не успел сказать ему, чтоб набрал сбшникам, как по машине прошлась очередь выстрелов.

– Ложись, – рыкнул, пригибая голову, матерясь сквозь зубы. Мирон резко ударил по тормозам.

Это в киношных боевиках, машина под обстрелом несется на всех порах, петляя среди плотного трафика машин, в реальности все наоборот, ты просто боишься получить пулю в лоб.

Выстрелы закончились, под сигналы других машин раздался визг шины об асфальт, смешанный с шумом движка отечественного автопрома, и я, наконец, выпрямил спину, бросив в трубку все еще висящему на связи Кириллу, что перезвоню позже. Мирон, матерясь, уже разговаривал с сбшниками, а я вышел из тачки, вытаскивая из пачки сигарету. Стреляли по колесам суки, попугать решили, продавить. Твари наивные.

– Арай Аланович, там менты подгребли.

– На хрен шли их. Скажи все нормально, – Мира кивнул и отошел, решать со служителями закона, пока я набирал Тимофею, чтоб пригнал тачку за мной.

– Арай Аланович, они Ярмоловские. Уже своим отбили, через минут пятнадцать подгребут.

– Да, сука, что за день-то сегодня такой!

Полтора часа тусовались с ментами, любит меня Ярмолов, жить без меня солнышко не может, даже тут свой нос засунул. И не смущает товарища капитана, что я тут пострадавшая сторона.

Когда добрался до Сахарова, готов был уже убивать. Что теперь из-за этой гниды Павлова с охраной везде таскаться? Закопаю суку.

Бросил девочкам, чтоб принесли что-нибудь пожрать, и прошел в кабинет, где меня уже ждали Довлатов и Колесников

***

– Папа, пожалуйста, – взмолилась, не в силах наблюдать его в таком состоянии, боль от происходящего отчаянно драла грудь, но отец, будто не слышал моих слов, смотрел на меня как на чужого человека, испуганным, полным паники взглядом. И боль в груди становилась сильней.

– Я не знаю вас! Оставьте меня в покое! Я хочу домой! Отпустите меня домой! – он прижался спиной к забору, с которого мы его сняли несколько минут назад. Повела головой охране, чтоб немного отошли в сторону, но были начеку. Пытаться ему объяснить, что он находится дома, было бесполезно, это я уже поняла. Поэтому решила действовать по-другому.

– Где твой дом? Давай ты мне скажешь, и я тебя отвезу, – произнесла максимально мягко, сдерживая рвущиеся из глаз слезы.

– Точно отвезешь?

– Конечно. Мы уже устали за тобой бегать.

– Орловка, улица Лесная, дом шестнадцать, – выпалил, не задумываясь, а у меня снова болезненно сжалось сердце. Адрес уже несуществующей деревни, в которой он жил в детстве вместе со своей бабушкой. Его память окунула его так глубоко, в то время, в котором меня еще не существовало.

– Поехали, – я протянула левую руку, в правой же сжимая в кармане заряженный лекарством шприц.

Отец осторожно вложил свою руку в мою ладонь и сделал пару шагов, я же поравнявшись с ним, незаметно вытащив шприц, быстрым движением ввела иглу в его ягодицу. Он дернулся, но охрана тут же подхватила его, обездвиживая. Пара мгновений и он обмяк в руках Николая.

– Александра Юрьевича в спальню?

– Да. И спасибо за помощь, – Николай подхватил на руки отца и понес к дому, на крыльце которого стояла домработница Серафима Георгиевна, обеспокоенно прижимая руку к груди.

Серафима Георгиевна и Николай с отцом на руках скрылись за дверями, а у меня подкосились ноги. Я любила отца, но все происходящее было выше моих сил. Тот момент, когда ситуация на грани твоих сил, терпения и выдержки. Опустилась на корточки, зажав ладонью рот, внутренняя боль рвалась из меня задушенным криком. Горячие слезы струились по щекам, обжигая кожу. Я уже была на пороге тотального отчаянья, в шаге от срыва, второй раз за последние полгода, когда в кармане завибрировал телефон. Растерев ладонями слезы по лицу, поднялась, доставая трубку. Глубокий вдох и пальцами по экрану, принимая вызов.

– Слушаю, Нин.

– Зоя Александровна, тут Павлов пришел, вас просит, – произнесла помощница, а я на ватных ногах зашагала к дому.

– Отправь его к Коневу.

– Он хочет именно вас.

– Скажи, я обязательно лично проконтролирую его дело, но взять в работу не могу, – села на ступеньки крыльца, доставая запрятанную пачку сигарет, которую хранила в горшке с петуньями, и закурила. – Придумай что-нибудь. Расхвали Конева как лучшего адвоката, он меньше всех занят, пусть пашет.

– Хорошо. Вас в бюро ждать сегодня? Степан Петрович спрашивал, и с прокуратуры Дмитриев звонил, – я глубоко затянулась сигаретой, медленно выпуская дым и прикрыв глаза. Я совершенно забыла про Дмитриева и его просьбу.

– Это по делу Борисова, я завтра с утра им отзвонюсь. Говори всем, что уехала по личным обстоятельствам, буду завтра.

– Все поняла.

Сбросив вызов, сжала с силой пальцами телефон, снова затягиваясь сигаретой. Голова с непривычки закружилась. Курила я редко, но в последнее время поводов все больше и рука все чаще тянулась к пачке. Серафима Георгиевна вышла на крыльцо и протянула мне чашку кофе.

– Спасибо. Папа уснул? – спросила, туша сигарету и забирая чашку.

– Да. Успокоился, – в ее глазах все еще стояли слезы, она была не просто домработницей, она была практически членом семьи и все происходящее воспринимала так же болезненно, как и я.

– Зоя Александровна, вы бы мне показали, что ему в таких случаях давать или какое лекарство ставить, мы бы вас каждый раз не дергали. Может, сами справились бы.

– Какая я тебе Зоя Александровна, Серафима? Ты меня на руках качала чаще, чем мать.

– Все должны знать свое место. А ты моя девочка, уже хозяйка в этом доме. Все от тебя зависит. А я должна всем задавать пример.

– Для тебя я просто Зоя. Не выдумывай. Всех остальных я сама построю, если в этом будет необходимость.

Серафима, утвердительно качнула головой, принимая мои слова.

– Ужин накрывать?

– Не надо. Кусок в горло не лезет. Я на кухне найду что-нибудь, если захочу, спасибо Серафим, – она кивнула и скрылась за дверью, правильно считав мое желание остаться одной. Отхлебнула кофе, поднимая взгляд.

Голова раскалывалась, болезненно пульсируя в висках, последствия возросшего уровня стресса. Верхушки высоких елей покачивались, небо затягивало серыми тучами, а я, всматриваясь в темнеющую линию горизонта, ожидая, что Ирина из компании по подбору медперсонала все-таки найдет мне хоть кого-то на эту неделю. Очередная сиделка отца собрала свои вещи три дня назад и, не сказав ни слова, ушла, и мне пришлось сегодня срываться с работы, мчаться сюда, в дом, который уже давно перестал быть для меня безопасным и родным местом, мчаться, дабы успокоить отца и поставить ему необходимые уколы. Болезнь прогрессировала, усугубляя и так его непростой характер, делая его невыносимым.

Когда я уже была готова, очередной раз набрать номер Весловой, ворота, наконец, открылись, и во двор въехал автомобиль мед поддержки «Иоль».

Глава 2

– Слышал, младший Павлов на тебя в суд подал, – Колесников, расслабленно развалившись в кресле, потягивал виски.

– Ага, дебила кусок он бы еще пошел к судье, пожаловался, что я отмывы его брата заморозил к чертям. Его тупость сравнима с его претензиями. Эта сука, сегодня еще тачку мне расстрелял, полтора часа с ментами тусовался. Хотел их на хер послать, а они Ярмоловские, прикинь? Не день, а чехарда, какая-то.

Колесников, плеснул в бокал вискаря и протянул мне.

– У вас Ярмоловым снова активная фаза?

– Ага. Солнышко мое неугомонное, – капитан внешне мне напоминал персонажа из советского мультика «Антошка» такой же рыжий с веснушками, оттого и погоняло «солнышко» крепко прижилось в обиходе.

– По поводу Павлова, все это ожидаемо. Пугали или реально убрать пытались?

– По колесам палили.

– Показательное предупреждение. Ар, они и так умом обделены, а ты еще и бабками их обидел. Нельзя ущербных баблом притеснять, это как игрушку у ребенка забрать, – рассмеялся Кирилл.

– Отсутствие интеллекта и базовой грамотности не компенсируется количеством бабла на счетах, и он этому самый явный пример.

– Да, он из той же пиздобратии как и Катаевы, – усмехнувшись, добавил Захар, – У них там это воздушно-капельным путем передается.

– Ну, или по уровню интеллекта своих находят, – подхватил, делая глоток из своего бокала.

– А ты слышал ту историю про отсидку Катаева старшего? – спросил Кирилл, и по оттенку в его тоне уже было понятно, что история захватывающая. – Ее сейчас очень хорошо подчистили во всех его досье даже в интернете не найти.

– Нет. Что за история?

– Катаев выводил деньги от своих юриков, выводил своим же физикам. Топорная схема отмыва. И ладно бы, если он это все грамотно сделал с большими временными разрывами и непропорциональными кусками, авось бы и прокатило, и то не факт, конечно. Но этот дебил сделал все одним числом, поделив на равные доли, чем и привлек внимание наших доблестных надзорных органов, а тут еще вскрывается, что он один из учредителей подпольного казино. В общем, маски шоу накрывают казино и его в том числе, все лежат мордами в пол от греха подальше, дышат через раз, а то не дай боже, за сопротивление статейку набросят, а Ильюша срывается и по сьебам. От СОБРа по сьебам, прикинь, дурной? Через пять часов его, уже изрядно помятого, доставили в отдел. Его дружка с кем они казино держали и остальных, отпустили под подписку о невыезде, а ему накинули пару статеек сверху и сказали, что раз ты такой бегучий, то посиди-ка, отдохни и закрыли сначала в СИЗО на четыре месяца до суда, а после, он в колонию поселения на полтора года отъехал. Когда все остальные по этому делу условкой отделались.

– Реально дебила кусок.

– Но срок только по делу казино получил и за сопротивление. Это ему еще по лайту удалось слиться, вроде за сотрудничество со следствием. А может откупиться смог, тут история умалчивает.

– А по отмывам замяли?

– Отмывы свои он на финдиректора спихнул, который официально на пять лет сел.

– А не официально? – усмехнувшись, спросил Довлатов, уже понимая, что отработали по другой схеме.

– А неофициально, другой человек за него срок мотал, а он с женой по Европе колесили по левым документам. Катаев же, как вышел, притерся к Вяземскому, как преданный пес за ним шаг в шаг ходил, в итоге говорят, женился на его дочке. Нашел теплое местечко для своей вечно горящей жопы.

– Говорят или реально в зятьях Вяземского? – спросил, делая глоток из своего бокала, задавливая дрогнувшее нутро при упоминании этой фамилии. – Александр Юрьевич мужик вроде нормальный, всякую шваль не греет под боком.

– А тут хрен знает. То, что он женат – это стопроцентно. Но жена его на сборища местного серпентария не ходит, нигде не светится с ним, фамилию говорят, девичью отставила, так как у нее свое дело, в которое она его не пускает. Жили они пять лет в столице. Но там, то ли что-то у него не заладилось, то ли Вяземский предприятие продал, которое в его холдинг входило и которым как раз Катаев рулил по доверенности. История умалчивает, но уже год как снова тут трется. В общем, мутно все.