Осознать целесообразность той или иной методики, как это ни покажется странным, помогает не практика, а теоретическая обоснованность. Само применение методики очень сильно зависит от осознания, что ты делаешь, к чему это применяешь и какой эффект хочешь получить. Только очень глубокое понимание теории личности обосновывает практику, и только взаимное дополнение теории и практики может дать эффективность применения конкретных методик.

Если при чтении книги какого-то автора мы видим цельность его методологического подхода – это хороший признак. Если же его метод представляет собой пеструю мозаику из самых разных методик, разумным будет насторожиться. Область психотерапии и так слишком зыбка, чтобы замутнять ее методологической неряшливостью.

Теперь давайте перейдем к непосредственному знакомству с психотерапевтическими методами и направлениями, которые составляют базу современной психотерапии.

Понятие гуманистической терапии

После падения железного занавеса в нашей стране в основном стала развиваться та психотерапия, которая традиционно называется гуманистической. В число ее представителей входили и Эрик Берн, и Карл Роджерс, и Джеймс Бьюдженталь, и Ирвин Ялом – последователи экзистенциальной традиции, и основоположник гештальттерапии Фредерик Перлз. То есть практически все, кроме представителей когнитивно-поведенческой психотерапии, которая у нас долгое время не особенно приживалась, пока ее не оценили психиатры. В настоящее время когнитивно-поведенческая терапия тоже обрела популярность.

Если сейчас мы произносим слово «психотерапия», то без специального уточнения, как правило, подразумевается, что речь идет о гуманистической терапии. Но что такое гуманистическая терапия, на самом деле мало кто может объяснить. Многие почему-то думают, что это терапия, отталкивающаяся от ценности человека и вращающаяся вокруг него самого и его проблем. Получается своего рода тавтология, потому что психотерапия – это по определению забота о человеческой психике. Соответственно, любая психотерапия так или иначе выстраивается вокруг человека. На самом деле понятие гуманистической терапии гораздо более узкое, чем думают не то что обыватели, но даже сами психотерапевты.

Гуманистическая психотерапия – это терапия, которая построена не на специфическом клиентоориентированном подходе, а на совершенно особом, я бы даже сказал, уникальном представлении о природе человеческой личности.

Концепций и определений личности на данный момент насчитывается чуть больше пятидесяти. Конечно, многие из них пересекаются. Но ключевой вопрос всегда в том, что такое личность и, самое главное, какова природа личности. Поэтому первое, что мы должны понимать, когда читаем труды какого-то психотерапевта, – как он представлял себе, что такое человеческая личность, в чем видел ее смысл.

На нескольких примерах я постараюсь проиллюстрировать, как вышеперечисленные авторы понимают личность и как от этого зависит их подход. Ближе всего к понятию гуманистической терапии подходят психотерапия Карла Роджерса и его представление о личности.

Карл Рэнсом Роджерс – американский психолог, один из создателей и лидеров гуманистической психологии (наряду с Абрахамом Маслоу). Он внес вклад в создание недирективной психотерапии, которую называл личностно ориентированной психотерапией.

Идея Роджерса на первый взгляд проста и даже самоочевидна: он считал, что личность человека – это саморазвивающийся, самоорганизующийся психический аппарат, который естественным образом – если на него негативно не влиять – порождает счастье, творческую самореализацию, ощущение свободы и близость общения. По Роджерсу, сама природа человека устроена таким образом, что тот, если не насилуют его личность, развивается в направлении душевного благополучия. То есть человек по природе своей обречен на счастье, любовь и творчество, и этот процесс является естественной логикой развития личности. С данной точки зрения понятие гуманистической психотерапии отталкивается от идеи фундаментального доверия, я бы даже сказал, веры в человеческую личность.

Для сравнения давайте вспомним, что думал об этом Зигмунд Фрейд. Для него личность – это полигон непрерывной борьбы супер-эго (сверхсознательного) и ид (бессознательного) при судорожных и не очень удачных попытках эго^[1] сбалансировать противоречия. То есть никакой веры в благополучие, в творческое развитие человека и его психики у Фрейда вообще нет. Для него личность – это некое поле непрерывного конфликта бессознательного и сверхсознательного.

Активное слушание К. Роджерса

Здесь, на мой взгляд, уместно упомянуть, как концепция психики Карла Роджерса повлияла на предлагаемую им методику психотерапии. Он практиковал так называемое активное слушание – инструмент, представляющий собой определенную схему общения, которая в силу самой своей организации защищает психотерапевта от некоторых наиболее грубых ошибок.

Карл Роджерс впервые ввел термин «активное слушание» в 1957 году. Он подчеркивал важность эмпатии, понимания и внимательного присутствия в процессе общения. Согласно Роджерсу, активное слушание – это сознательное усилие, позволяющее человеку внимательно слушать говорящего и понимать все, что ему сообщают. До Роджерса слушание считалось процессом, который выполняется автоматически и естественно. Но Роджерс показал, что активное слушание требует усилий, во время любого общения необходимо намеренно заботиться о том, чтобы оно происходило по определенным правилам. Вот некоторые рекомендации по активному слушанию от Роджерса.

1. Слушать общий смысл. Следить за темой и эмоциями собеседника.

2. Отвечать на чувства. Порой настоящая суть сообщения – это эмоция, лежащая на поверхности.

3. Обращать внимание на сигналы. Язык тела зачастую говорит намного больше, чем слова.

4. Подводить итоги. Обратная связь показывает собеседнику, что его правильно поняли.

5. Демонстрировать уважение к собеседнику.

Если ты ничего не навязываешь человеку, а всего лишь озвучиваешь, как понял сказанное, то тем самым содействуешь развитию его мысли, и это исключает какое-то негативное влияние твоих суждений на происходящее. Придерживаясь этой техники, психотерапевт избегает ошибок навязывания своего мнения, перехватывания инициативы в общении. Таким образом, активное слушание в силу своей структуры организации очень экологично.

Что больше всего потрясает читателей, которые впервые сталкиваются с описанием технических приемов Роджерса, его идей терапии? То, как человек сам решает свои проблемы. То есть терапевт в методе активного слушания не дает прибавочной информации, а всего лишь переживает сказанное клиентом и озвучивает его другими словами. Но тем самым он создает диалогическую ситуацию, которая содействует переработке информации и эмоций, и таким образом клиент сам находит ответ, решение вопроса. Это, конечно, завораживает. Теоретический, концептуальный посыл такого подхода состоит в уверенности Роджерса в том, что личность человека самодостаточна, ей не нужны толкования извне или экспертное мнение. Роджерс вслед за Эпикуром мог бы сказать, что человек есть мера всех вещей.

Эпоха Э. Берна

Если у Роджерса личность первична, а общение является ее выражением, то, согласно американскому психологу и психиатру Эрику Берну, имя которого вы уж точно наверняка слышали, личность человека – это всего лишь агент^[2] коммуникаций. Эрик Берн традиционно причисляется к гуманистически ориентированным психотерапевтам. Но каждый, кто читал «Игры…» Берна или его работы, посвященные сценариям, согласится, что у него так же, как и у Фрейда, нет никакого доверия к человеку. Для Берна личность – это своего рода машина, причем достаточно механистическая, которая, опять же, детерминирована (определяется) конфликтом, но не супер-эго и бессознательного, а Ребенка, Родителя и Взрослого.

Эрик Берн (настоящее имя – Леонард Бернстайн) – американский психолог и психиатр. Известен прежде всего как разработчик транзактного анализа и сценарного анализа.

Ребенок, Родитель и Взрослый – знаменитая триада Берна – наверное, самая популярная идея из его вклада в психотерапию. При некотором упрощении это прямой аналог фрейдистской концепции личности. Причем внимательный читатель даже поймет, в чем смысл упрощения.

Задавались ли вы вопросом: откуда у Фрейда такие странные термины? Ид, эго, супер-эго – что это? К чему такая причудливость? Она не случайна, дело в том, что в традиции немецкой научной мысли XIX века тщательно избегать терминов, которые ассоциируются с эмпирически наблюдаемыми явлениями и объектами. Это особый тип научного мышления, очень сильно отличающийся от англосаксонского научного познания, построенного на эмпирике. Немецкий подход более философичный, в нем мысль и доказательство развиваются через логические умозаключения, из одного понятия проистекают другие, они образуют систему. Одна из проблем данного подхода состоит в том, что такого рода понятийные системы, с одной стороны, обладают очень высокой степенью доказательств и истинности, а с другой – замкнуты сами на себя. Их невозможно фальсифицировать, потому что они очень мало взаимодействуют с реальностью, так как построены на логике доказательства через самих себя. Поэтому фрейдизм невозможно ни доказать, ни опровергнуть так же, как невозможно ни доказать, ни опровергнуть христианство.

А Берн, будучи по мышлению англосаксом и мучительно развивавшийся сначала в аналитической традиции, очень долго учившийся и проходивший психоанализ у немецких психоаналитиков, в конце концов создал свой транзактный анализ^[3]. Он мыслил уже в совершенно другой парадигме, поэтому для него было допустимо переложение научного немецкого подхода на современный ему язык науки США середины XX века. Но, по сути, психотерапия Берна не гуманистическая, а постфрейдистская.

В представлении Берна так же, как и у Фрейда, человек – это пленник бессознательных явлений. Только Берн, в отличие от Фрейда, конфликт сил переносит из непостижимых глубин подсознания в область объективной, эмпирически воспринимаемой реальности. Если для Фрейда личность и все, что с ней происходит, является результатом конфликта бессознательного со сверхсознанием, то у Берна это разногласия между Родителем и Ребенком, которые Взрослый пытается разрешить. Но это все равно конфликт, который определяет всю сущность личности, и он перенесен из глубины психики, которая познается через сновидения и оговорки, в обычную реальность. Берн предлагает осознавать не бессознательное, а нашу повседневность, видя в ней эти не наблюдаемые обывателем процессы борьбы.

Что такое берновские «игры»? Это коммуникации, которые окружают нас в нашей повседневности, они эмпирически наблюдаемы. Повседневная реальность проникнута бессознательными регуляторами нашего поведения, то есть играми и сценариями. Всматриваясь в свои коммуникации и применяя простейший анализ систематизации наблюдений, мы вдруг начинаем видеть скрытые мотивы. Они так или иначе вращаются вокруг борьбы Ребенка с Родителем, как правило, за власть.