Итак, мы можем утверждать, что в психической реальности Фрейда имя Синьорелли было связано с негативными мыслями и чувствами, существование которых поддерживалось гораздо более стабильными факторами, нежели случайная ассоциация с рассказами об особенностях турок, населяющих лежащую на пути поезда Фрейда территорию. Помимо всего прочего, Синьорелли создал одно из самых знаменитых изображений смерти Моисея, который, как утверждал Фрейд, был убит иудеями-отступниками (к числу которых мы можем отнести и самого Фрейда). Согласно Фрейду, именно поэтому Моисей так и не вступил на Землю обетованную. Соответственно, у Фрейда были основания испытывать тревогу при возникновении любых ассоциаций с его нешуточным бунтом против религиозной ортодоксии, символизируемой фигурой Моисея. Фрейдовская теория эдипова комплекса подразумевает, что сын испытывает чувство вины из-за желания овладеть матерью и убить отца. Символически Фрейд служил ложным богам (т. е. Шехине – так называемой женской ипостаси Бога, почитаемой в рамках каббалистической традиции), убивал Моисея и отвергал власть разума. Не стоит удивляться, что имя художника (Синьорелли), написавшего сцену смерти Моисея, имело для Фрейда столь неприятный смысл, что он даже не смог вспомнить, кто написал фреску «Страшный Суд» собора в Ориенто.

Вернемся к рис. 1.3. В графе «Наша интерпретация» мы описываем стабильную мотивационную диспозицию Фрейда, заставляющую его забыть имя автора вышеупомянутой фрески «Страшный Суд»: Фрейд стремился избавиться от тревоги, охватывающей его при мысли о Синьорелли как о создателе росписи «Смерть Моисея», ибо эта роспись напоминала Фрейду о собственном восстании против власти основателя иудаизма.

Итак, используя разработанный Фрейдом метод, мы сумели соотнести его ситуационное бессознательное намерение избежать размышлений о некоем имени с глубинной и стабильной мотивационной диспозицией, определяющей его жизнь и связанной с виной и тревогой, которые Фрейд ощущал как результат своего бунта против традиционной патриархальной власти.

Выводы из фрейдовского подхода к анализу мотивации

Какие же выводы можно сделать из такого анализа мотивов человека? Быть может, данный метод интересен только в историческом аспекте как одна из традиций, заложивших фундамент современной психологии мотивации? Как представляется, в отношении фрейдовского подхода можно сделать следующие выводы.

1. То, что люди говорят о своих мотивах, не должно приниматься на веру. Мы часто не задумываемся о наших мотивах даже в ситуациях обыденной жизни. Что уж говорить о подоплеке наших сновидений и симптоматических действий! Но даже когда мы начинаем объяснять причины своих действий, анализ зачастую показывает иллюзорность наших представлений о себе. На веру не нужно принимать и результаты мотивационного самоанализа Фрейда: проведя более или менее тщательное исследование его биографии, мы выяснили, что сам основатель психоанализа не смог осознать те стабильные мотивационные диспозиции, которые помешали ему вспомнить знакомое имя.

2. Ассоциативное мышление характеризуется чрезвычайной степенью «текучести» и легко поддается влиянию со стороны сознательных или бессознательных мотивационных факторов. Результаты многих из проведенных Фрейдом анализов поражают тем, насколько быстро и автоматически мысль или ассоциативная цепочка искажается под воздействием того или иного мотива (домохозяйка во сне желает, чтобы телефон был сломан; основатель психоанализа забывает имя знаменитого художника и т. д.). Как Фрейд заметил по другому поводу, все это заставляет нас ощутить, что мы – не хозяева в своем собственном доме. Человеческая психика легко и эффективно функционирует независимо от контроля со стороны сознания. А фантазии и свободные ассоциации, которые мы плохо контролируем, являются наиболее прямой и широкой дорогой к мотивационным факторам, о которых мы можем и не подозревать.

3. Первичные мотивы человека не обязательно коренятся в сфере сексуальности, как это утверждал Фрейд, черпавший вдохновение в каббалистических, мистических идеях о первичной сущности человека. Многие из первых соратников Фрейда (Карл Юнг, Альфред Адлер и др.) настаивали на признании первичности несексуальных мотивов (см. главу 2). Более того, анализируя биографию самого Фрейда, мы констатируем, что его поведение обусловливалось скорее мотивом власти, нежели сексуальными мотивационными диспозициями. С одной стороны, Фрейд явно испытывал сильную потребность в славе (о чем свидетельствуют его мечты и пренебрежение ортодоксальными научной и религиозной традициями), а с другой – он, очевидно, боялся подпасть под власть других (начиная с Моисея и заканчивая коллегами-учеными). Мотив власти мы рассмотрим в главе 8.

4. Метод раскрытия бессознательных намерений с помощью анализа свободных ассоциаций далеко не безупречен. Хотя он часто позволяет дать интересные объяснения странным действиям, всегда существует опасность превращения свободных ассоциаций в «подарок» психоаналитику. Кроме того, у нас нет четких критериев корректности интерпретации. Считается, что правильная интерпретация – единственный способ выявления некоторого количества фактов и что она удовлетворяет любопытство человека, который обращается к ней. Однако мы помним, что Фрейд был вполне доволен своим толкованием забывания имени Синьорелли, в то время как мы продолжили анализ и сделали несколько другие выводы. Мы нуждаемся в менее сомнительном методе прояснения истины относительно влияния, оказываемого бессознательными намерениями.

Экспериментальное исследование бессознательных мотивов

Ученые, работающие в русле экспериментальной психологии и при этом интересующиеся проблемой влияния бессознательных намерений, исследовали воздействие тех из них, которые известны, на поведение и прежде всего на воображение. Таким образом, они отказались от неверных с точки зрения логики попыток двигаться от следствия к причине. Например, иногда они внушали бессознательные намерения находящимся в состоянии гипноза испытуемым. Скажем, загипнотизированной женщине говорили, что она, выйдя из состояния транса, встанет и заговорит с человеком, которого найдет глупым и неинтересным. Кроме того, ей внушали, что после завершения гипнотического сеанса она забудет все, что происходило во время транса. И действительно, придя в нормальное состояние сознания, женщина встречает незнакомца, заговаривает с ним и вскоре просит его «закрыть рот», демонстрируя, таким образом, классический пример тех оговорок, которые, по мнению Фрейда, обусловлены бессознательными намерениями.

Однако мы не можем быть полностью уверены в том, что вышедший из гипноза человек не помнит о данной ему установке. Стало быть, необходимо было провести дополнительные эксперименты. Испытуемым – студентам, среди которых были ребята и девушки как с нормальным, так и избыточным весом, демонстрировали слайды. После показа каждого из них студентов просили написать истории о том, что они увидели. На одной из фотографий можно было разглядеть двух мужчин и бифштекс (который трудно было с чем-то спутать). Практически все испытуемые включили в свои истории именно бифштекс. Однако одна студентка с избыточным весом, в свое время признавшаяся, что ведет тяжелую борьбу с перееданием, рассказала историю о двух мужчинах и змее, которую они нашли на острове. В манифестном содержании истории, сочиненной этой студенткой, не было и намека на то, что она нашла в «змее» что-либо съедобное. Страх перед перееданием, очевидно, побудил ее увидеть менее опасный, нежели пища, но все равно вызывающий тревогу объект, который рифмуется со словом steak^[2].

В ходе других исследований экспериментаторы искусственно актуализировали в испытуемых бессознательные намерения и затем оценивали, оказывают ли эти намерения описанное Фрейдом влияниенавоображение человека. Так как Фрейд утверждал, что искажение потока ассоциаций происходит прежде всего под влиянием сексуальных мотивов, Кларк (Clark, 1955) провел следующий эксперимент: группе студентов-психологов мужского пола демонстрировались фотографии обнаженных очаровательных девушек (исследование проходило в аудитории университета). Испытуемым сообщали, что они принимают участие в исследовании, цель которого заключается в идентификации наиболее привлекательных частей женского тела. Кроме того, была сформирована контрольная группа. Входящим в нее студентам демонстрировали фотографии красивых пейзажей и зданий (количество таких снимков совпадало с количеством сексуально возбуждающих фотографий). Этим испытуемым говорили, что они принимают участие в исследовании, цель которого – идентифицировать факторы, воздействующие на эстетические представления. На втором этапе эксперимента студентам из обеих групп объявляли, что теперь они примут участие в исследовании творческого воображения. Испытуемым показывали новые фотографии и просили написать истории, связанные с их содержанием. Затем все эти истории оценивались экспертами, которые, не зная, к какой группе принадлежит автор конкретного рассказа, искали явно сексуальные образы, а также сексуальные символы (под явно сексуальными образами подразумеваются половой акт, поцелуи, танцы, сексуальные ласки и любовные взаимоотношения).

Кларк предположил, что молодые люди, рассматривавшие фотографии обнаженных девушек, «выдадут» больше сексуальных ассоциаций, нежели испытуемые, изучавшие фотографии пейзажей и домов. Но оказалось, что в историях, сочиненных членами первой группы, было значительно меньше эксплицитных сексуальных образов, чем в рассказах представителей контрольной группы. Данный результат может рассматриваться как свидетельство в пользу теории Фрейда, который сказал бы, что бессознательные сексуальные намерения автоматически «включили» цензуру, не допускающую в сознание мысли о сексе. Действительно, по какой другой причине молодые люди, только что думавшие о сексе, могли бы меньше, чем обычно, размышлять о такого рода вопросах? Однако возникает сомнение: а что, если они просто «наелись» сексуальной тематики? Для того чтобы разрешить это сомнение (и, стало быть, неопровержимо доказать, что на уровне бессознательного студенты из первой группы были сильнее, чем обычно, поглощены сексуальными стремлениями), нужно было провести еще два эксперимента.

Первый из них повторял предыдущий. Только на этот раз местом проведения исследования Кларк выбрал не аудиторию, а комнату, где пили пиво и развлекались члены мужского студенческого братства. Ассистент Кларка (выступавший в качестве подставного лица) «случайно» показывал участникам вечеринки якобы принадлежащие ему фотографии обнаженных девушек и снимки пейзажей. После этого испытуемым предлагалось сочинять истории. Выяснилось, что в условиях вечеринки количество сексуальных образов, возникающих после просмотра как сексуально возбуждающих, так и нейтральных фотографий, значительно превышало число сексуальных образов, возникших в лабораторных условиях. Очевидно, что алкоголь и обстановка вечеринки способствовали смягчению сексуальной цензуры. К какому же результату привело ослабление цензуры? Среднестатистическое количество сексуальных образов в историях, сочиненных после просмотра эротических фотографий, значительно превышало среднестатистическое количество сексуальных образов в историях, сочиненных после просмотра фотографий пейзажей. Впоследствии эти данные были подтверждены в другом эксперименте (Kalin, Kahn & McClelland, 1965). В ходе этого эксперимента исследователи использовали привлекательную натурщицу в качестве сексуально возбуждающего стимула, предъявляемого в контролируемой обстановке. Выяснилось, что сексуальнее возбуждение молодых мужчин в конвенциональной социальной ситуации уменьшает, очевидно, сексуальную «насыщенность» символизируемых ими образов, однако когда те же самые мужчины оказываются в дружеской компании и употребляют алкоголь, сексуальных символов в их сознании появляется больше, чем обычно. Значит, Фрейд был прав, утверждая, что бессознательные (и даже сознательные) сексуальные намерения часто подавляют или искажают ассоциативный мыслительный процесс.