– Не горячитесь, Алевтина! – она подняла ладонь, останавливая поток сбивчивых оправданий. – Даже в том случае, если это вы известили милицию о деянии Алессандро, я не стану вас упрекать. В конце концов, это долг любого честного гражданина, и я сама, как юрист, рекомендовала вам обратиться в правоохранительные органы.

– Но вам бы не понравилось, если б я… ну, сделала так, как вы мне говорили? – догадалась я.

Прошлой ночью я слишком испугалась и переволноваться, чтобы понять настрой куратора.

– Полагаю, что да, – не стала возражать она и, откинувшись на спинку кресла, сложила пальцы домиком. – Итак, господин Бышков арестован. Чего же вы хотите от меня? Совета о вашем поведении на допросе в качестве свидетеля?

– Нет! – даже замотала головой я. – Я же никому не говорила! Ну, о том, что видела. Так что никакой я не свидетель. Разве что сам господин Бышков заявит. Но зачем ему это?

– Постойте, – попросила госпожа Громова, даже подавшись вперед. – Полагаю, будет лучше, если вы поведаете мне обо всем по порядку. Итак, вы разговаривали с господином Бышковым?

– Да, – подтвердила я, нервно поправила волосы и сказала: – Давайте я лучше и правда расскажу по порядку! А то я запутаюсь.

Госпожа Громова лишь кивнула, не отрывая от меня внимательного взгляда…

– М-да, – произнесла она, выслушав мой сбивчивый рассказ. – Прямо скажем, ситуация непростая.

– Но вы сможете ему помочь? – с надеждой воззрилась на нее я.

– Попробую, – довольно неопределенно пообещала она и снова принялась крутить в руках карандаш. – Итак, что мы имеем? Поскольку вы сами были свидетелем совершенного Алессандро преступления, полагаю, не стоит сомневаться в его виновности. Едва ли он сумел настолько хорошо спрятать фейскую пыль, чтобы ее не сумели отыскать. И, разумеется, на упаковке обнаружатся следы его ауры…

– Ага, – убито кивнула я. В изложении куратора ситуация выглядела безвыходной. – И что, ничего нельзя сделать?!

– Хм, – госпожа Громова задумчиво склонила голову к плечу. – Разумеется, сам по себе услышанный вами разговор господину Бышкову едва ли поможет. Он известен лишь с ваших слов. А вас, Алевтина, обвинение легко представит как влюбленную в преподавателя студентку, которая пошла на лжесвидетельство ради любимого. Нет, не стоит, – заметив мою реакцию, она подняла изящную руку, – не спорьте. Безусловно, я вам верю. Однако мало знать правду, нужно суметь ее доказать.

– Понятно, – кивнула я, чуть не плача.

– Впрочем… – она застыла, о чем-то размышляя. Потом, очнувшись от дум, позвала: – Стэнли!

– Да, госпожа Громова? – появившийся на пороге секретарь почтительно склонил светловолосую голову.

– Будьте добры, отправьте записку госпоже Бышковой, – и пояснила мне: – это мать Алессандро. Напишите, что я займусь этим делом, мне нужно соглашение с кем-то из родственников.

– Конечно, госпожа Громова! – Стэн едва каблуками не щелкнул, вновь слегка поклонился и отправился исполнять поручение.

А госпожа Громова тем временем принялась рассуждать вслух:

– Итак, что мы можем извлечь из вашего рассказа? Полагаю, установить личность молодого человека будет несложно. Если верить словам его старшего товарища, то молодой человек весьма несдержанно оказывает знаки внимания девушке, с которой Алессандро связывают весьма близкие отношения. Достаточно выяснить у него имя и адрес девушки, а уж она наверняка сумеет указать на излишне навязчивого поклонника. Вероятно, на допросе он укажет на своего сообщника, однако нам это не поможет.

– Почему?! – не вытерпела я.

– Алевтина, – вздохнула куратор, – вы ведь понимаете, что господин Бышков совершил преступление, которое ему вменяется? А тот факт, что кто-то, скажем так, содействовал в формировании его преступного умысла, сам по себе не освобождает Алессандро от обвинения.

– Понимаю, – кивнула я для поддержания беседы.

В тоне госпожи Громовой больше не звучали обреченно усталые нотки. Кажется, ей пришел в голову какой-то план. Или, скорее, она выстраивала план защиты прямо по ходу разговора.

– Постойте, – потребовала она, что-то торопливо записывая. Подняла голову от бумаг и спросила: – Алевтина, вы уверены, что парке в тот момент больше никого не было?

– Я никого не видела, – честно сказала я и поежилась, вспомнив ужас той ночи. Да тогда каждый шорох звучал как гром!

– Превосходно! – чему-то обрадовалась госпожа Громова. – Вы никому больше не рассказывали об увиденном?

– Нет! – твердо ответила я. – Только вам и господину Бышкову. Но нас никто не слышал, это точно!

– Превосходно, – еще раз повторила она и на мгновение смежила веки. – Алевтина, можете отдыхать. Стэнли напоит вас чаем. И, полагаю, у нас найдется что-нибудь перекусить.

– Да, госпожа Громова! – я встала. Хоть слова куратора звучали вежливо, по сути это был приказ. Но все же не выдержала: – А… Вы что-то придумали, да?

Она негромко рассмеялась.

– Разумеется, – и добавила загадочно: – Запомните, любого свидетеля можно поймать, если он говорит о том, чего в действительности не видел. Только, к сожалению, далеко не всегда этого достаточно для снятия обвинения. Но, надеюсь, нам это удастся.

– Ясно, – сказала я, так ничего и не поняв.

Ужасно хотелось расспросить куратора подробнее, но ясно было, что ничего она не скажет.

Так что, вздохнув, я отправилась на кухню…

А там уже хлопотал Стэн, и при виде атлетически сложенного секретаря в белом поварском переднике я хихикнула.

– Алевтина? – он бросил взгляд через плечо и кивком указал на стул. – Присаживайтесь.

– Спасибо! – чинно сказала я.

Здесь, среди запахов ванили, корицы и лимонной цедры, меня наконец отпустила тревога и нервная дрожь. И, обняв руками исходящую паром чашку, я смаковала неожиданное ощущение тепла и уюта…

Стэн, скинув фартук, устроился напротив и принялся уплетать бутерброды.

– Вы очень вкусно готовите! – похвалила я, изо всех сил стараясь не чавкать.

Мы до сих пор были на «вы», и, кажется, Стэна это совершенно не напрягало.

– Благодарю! – совершенно с той же интонацией, что и госпожа Громова, откликнулся он и аккуратно промокнул губы салфеткой.

Едва я успела допить чай, как в дверях появилась сама начальница.

– Надеюсь, вы оправились от волнения? – поинтересовалась она у меня, скользнув взглядом по сразу подобравшемуся секретарю. Вот уж кому подходило выражение «есть глазами начальство»!

– Да, спасибо! – я подавила желание вскочить.

– Полагаю, тогда мы можем ехать, – госпожа Громова благосклонно кивнула Стэну, между прочим вручившему ей бутерброд.

– Куда? – осмелилась поинтересоваться я.

– В райотдел, разумеется! – подняла тонкие брови госпожа Громова. – А заодно по дороге заглянем кое-куда.

И с непередаваемым изяществом куснула бутерброд. Как, ну как ей это удается?!

Честно говоря, смысл вояжа по городу от меня ускользал.

Сначала мы заглянули в небольшой особнячок в тихом пригороде, а потом вообще демобиль остановился у старой полуразрушенной башни, вокруг которой все поросло наперстянкой.

– Алевтина, подождите здесь! – велела куратор и, чуть приподняв юбку, отправилась на штурм этого реликта фортификации.

Вернулась она примерно через полчаса, судя по играющей на губах улыбке, вполне довольная собой.

– Госпожа Громова, а можно мне узнать, что мы тут делаем? – спросила я с легкой обидой.

Ну к чему эта таинственность?!

– Алевтина, вы же юрист, – укоризненно произнесла госпожа Громова. В ее тоне явно читалось сомнение – а юрист ли? – Разумеется, вы не вправе присутствовать при сборе доказательств, если в дальнейшем намерены давать показания в качестве свидетеля!

– Ой! – я покраснела. А ведь и правда! – Значит, это был сбор доказательств?!

– Разумеется! – кивнула куратор. – А теперь, Алевтина, ответьте мне на весьма важный вопрос.

– Слушаю! – подобралась я.

– Вы готовы… хм, сказать следователю, что той ночью на поляне никого не было? Кроме вас, разумеется.

Я сглотнула и решительно кивнула.

– Так будет справедливо! – и сбилась, сообразив, как высокопарно это прозвучало.

– Вот и славно! – сказала госпожа Громова и, откинувшись на удобные подушки, задремала…

Райотдел оказался серым невзрачным зданием, в стены которого, казалось, намертво въелся сигаретный дым.

Дежуривший на входе милиционер при виде госпожи Громовой кивнул и, пробормотав приветствие, нажал на кнопку. Кажется, ее здесь неплохо знали. А вот меня заставили продиктовать паспортные данные.

Госпожа Громова то и дело кивала знакомым, я же тихонько шла за ней, во все глаза разглядывая райотдел милиции. Честно говоря, увиденное меня ничуть не впечатлило. Старое обшарпанное здание, насквозь пропахшее чем-то неприятным, муторным.

Куратор поднялась по широкой лестнице на второй этаж, подошла к двери в самом конце коридора и, даже не постучав, тронула дверную ручку. А я мышкой скользнула следом.

– Рада приветствовать, следователь Бамбур! – произнесла она, остановившись напротив стола, за которым устроился ярко-рыжий бородатый мужичок в зеленом наряде.

– Ба, кого я вижу! – расплылся в широкой улыбке он. – Сколько лет, сколько зим!

– Вы хотите меня оскорбить? – сухо поинтересовалась она, подняв брови.

– Нет-нет, как можно! – замахал руками мужичок. – Чем же я мог вас оскорбить?!

– Не стоит говорить женщине, что не видели ее много лет, – усмехнулась госпожа Громова. – Это можно счесть намеком на ее возраст.

– Да что вы! – с преувеличенным ужасом запротестовал следователь. И, вскочив, самолично придвинул госпоже Громовой обшарпанный стул.

Она, едва заметно скривившись при виде неказистого сидения, все же осторожно уселась. Хм, а иногда хорошо носить длинные юбки! Потому что колготки соприкосновения с этим стулом явно бы не пережили.

А я с любопытством рассматривала следователя, роста в котором было мне по пояс. Он поглядывал на меня с не меньшим интересом.

– А это кто? – наконец не выдержал он, взгромоздившись на свой стул.

Ой, он же на сиденье книжки подкладывает!

– Простите, – повинилась госпожа Громова, чуть склонив голову. – Я совсем забыла о приличиях!

Следователь поморщился. Кажется, он само это слово считал ругательным.

– Ничего, – пробормотал он, поерзав.

– Позвольте представить вам Алевтину Звонареву, – продолжила куратор. – Алевтина, это следователь Бамбур.

– Очень приятно, – пробормотала я.

– И мне, – хмыкнул следователь и вдруг вперил в госпожу Громову неожиданно острый взгляд. – А если без шуток? Кто она такая?

Как будто меня тут вообще нет!

– Ваш свидетель, – очаровательно улыбнулась госпожа Громова. – По делу господина Бышкова.

Следователь скривился.

– А, так вы по тому делу! Участвовать будете?

– Разумеется, – пожала плечами госпожа Громова. И, вынув из портфеля бумаги, протянула их Бамбуру: – Вот мои полномочия.

– Ясно, – он едва бросил взгляд на исписанные ровным почерком госпожи Громовой строчки. – И с чего вы решили, что я стану ее допрашивать?

– Вы можете этого не делать, – она привычным жестом сложила пальцы домиком. – Однако я, разумеется, подам письменное ходатайство и вам все равно придется ее допросить. А если вы заупрямитесь, то мою просьбу наверняка удовлетворит суд.

– Уверены? – уточнил следователь, наблюдая за госпожой Громовой.

– Более чем! – подтвердила она спокойно. – Алевтина видела танец фей той ночью. И даже более того.

Гном мгновенно посерьезнел.

– Вот как? – переспросил он, разглядывая меня так, словно пытался взглядом проникнуть мне под кожу.

– Да! – подтвердила я, сдержав желание передернуться.

– Свидетель, значит? – следователь не скрывал недоверия. – А сама-то ты кто? Где работаешь?

Я взглянула на госпожу Громову, которая едва заметно кивнула.