Вот! Умная баба! Я ее даже зауважал после этих слов.

Или она озвучивает свою беременность всем своим любовникам? Авось найдется лох, женится.

Не на того напала!

Эх, а девчонка красивая. Могли бы с ней по приколу пожениться, через месяц развестись. Предки бы даже не узнали об этом маленьком приключении. Покуролесили бы, ублажая друг друга, и разбежались. Обоюдное удовольствие бы получили: я ей секс, она мне секс. Классно же. Я вообще–то еще ни разу ничего подобного ни одной девчонке не предлагал!

Год она захотела. Ага.

– Нахрена мне это? – бью кулаком по стене.

Боль отрезвляет. А мне бы нахерачиться до потери памяти. Чтобы наутро все услышанное оказалось бредом пьяного воображения. И сама Юля со своей беременностью тоже.

Ну ее.

В ту степь.

Неторопливо спускаюсь вниз, продумывая стратегию поведения. Мое самолюбие задето, унижено, оскорблено и требует реванша.

Юли не видать.

А вот четыре пары выпученных глаз – издалека.

– А ты чо один?

– А с кем надо? – взвинчено.

– Юля где?

– А я знаю? Она раньше спустилась.

– Ты… вы что – поссорились?

– Типа того. Мы пить будем сегодня или как?

Ксюша, стрельнув в меня подозрительным взглядом и поджав губы, пронеслась мимо в сторону раздевалки.

Падаю на свое место. Проверяю телефон. Там куча сообщений и звонков. Девки. Те самые, силиконовые. Как под копирку деланные.

Отбрасываю, не читая.

Меня сегодня нет.

Наливаю себе сам.

Под круглые глаза окружающих и гнетущее молчание выпиваю.

– Пипец, бл*… – со звоном ставлю пустую стопку на стол.

Жидкость, обжигая, стекает по пищеводу вниз, усиливая злость. А я жду вообще–то облегчения.

Сколько времени прошло с той ночи? Дни, недели путаются, не хотят выстраиваться по порядку. Это даже не месяц, а прилично больше.

За это время у друганов девчонки все тоже забеременели. Подружка решила не отставать? Могла бы сама побеспокоиться о защите, а не ставить меня теперь перед фактом. Надо же, какая самостоятельная! «Моя проблема – это моя проблема!» – могла бы – взглядом что копьем проколола бы.

Сучка!

Не позвонила ни разу с той ночи, не нашла повод встретиться! Ей что – совсем не понравилось? Обычно я не знаю, как на утро от девчонки отделаться, а эта «Мы не были и не будем знакомы». Совсем офигела?

– Юли нет. И вещей ее тоже, – недовольная Вадькина невеста садится напротив. – Что ты ей сказал? – с претензией.

Будто это я накосячил! Я во всем виноват!

– Что надо, то и сказал, – огрызаюсь.

Наливаю себе еще, никому не предлагая.

– Она беременна! – не сдерживается в эмоциях Ксюша. – От тебя!

Саня и Вадя присвистывают от удивления. Наташа зажимает рот рукой. Вот и для них шокирующая новость.

Которая на них никак не скажется! А мне пипец! По всем фронтам!

– Не факт.

– Юля никогда не врет!

Ага–ага.

– Ты чо ей сказал, Жек? – недобро сощурился Саня.

– У нас было всего один раз черт знает когда! – психую. Мужики меня должны понять! – Сегодня я ее видел второй раз в жизни! Какой нафиг ребенок? Я что – больной жениться на всякой б…

Договорить не успеваю.

Взмахнув руками, падаю навзничь с лавки, сбитый кулаком Ольшевского.

Девчонки кричат.

– Ты чо, братишка? – ошалев, медленно смыкаю и размыкаю веки. Все расплывается и двоится, в том числе морды склонившихся надо мной братишек.

Затылок жжет болью и левый глаз тоже.

Удар у Сани что надо. С младших классов тренировались.

Нашли, блин, мальчика для битья что он, что Юля.

– Я щас тоже ему втащу! – рычит Брянцев.

О, и этот туда же.

– Подожди, – Ольшевский кладет ему на грудь ладонь, – пусть оклемается сначала.

– Живой? – помогают сесть. – Поехали в больницу.

– Зачем?

– Мозги проверить надо. Вдруг сотряс.

– Раньше проверять надо было, – бурчит Саня.

Наташа приносит из холодильника ледяную жестяную банку с тоником.

– Приложи, – холодно.

Ну правильно. Их подруга залетела, она святая, а я говнюк. Где справедливость?

Но самое обидное, что братья того же мнения. Каблуки!

А эта Юля… даже не девственницей была!

Нафиг–нафиг мне жениться. Пусть другого козла отпущения ищет.

Убирают всё со стола. Собираются. Без настроения все.

Наливаю себе еще анестезии. Выпиваю.

Не действует.

Наташа забирает мою стопку, моет в раковине.

Тишина что плита бетонная. Давит.

– Вы это… ребят… простите, что мальчишник вам испортил. Не хотел.

– На Юльке женишься, простим. А нет…

Меня опять взрывает:

– Вы чо, из–за какой–то девки–однодневки двадцать лет дружбы похерите?

– Не, я ему все–таки тоже втащу, – дергается в мою сторону Брянцев.

Ольшевский с Ксюшей успевают перехватить.

– Эта, как ты выражаешься, девка, – фыркает ноздрями Саня, – носит под сердцем ребенка нашего брата и друга. Тем самым автоматически входит в наш круг. А ты, увы, из этого круга выбываешь.

– Надо доказать сначала, что ребенок мой!

– Вот и займись этим, папаша, – язвительно. – Современная медицина тебе в помощь.

– Да пошли вы! – выплевываю.

Пошатываясь, иду в раздевалку, одеваюсь. Глаз почти не видит. Башка трещит.

– В машину иди, – Саня кидает мне ключи. На автомате ловлю. – Мы щас.

Выхожу на воздух. Слишком свежо, пьянит до головокружения. Задираю голову вверх.

– Эй, ты, там, наверху, – шарю глазами по темнеющему небу. – Я че тебе сделал? За что ты так со мной?

Приваливаюсь к столбу на крыльце, закрываю глаза.

Привет, вертолеты.

9. Юля

Просыпаюсь от тревожного шума. За окном темно, а в дверь звонят и тарабанят.

Так шуметь может только Ковалева. И я не ошиблась в догадке, когда доковыляла до двери и глянула в глазок.

На всякий случай посмотрела на себя в зеркало. Мамочки! Кто ж в таком виде гостей принимает. После бассейна и естественной сушки на голове гнездо.

– Минуточку!

Схватила расческу, кое–как привела в порядок волосы, только после этого открыла дверь.

– Наконец–то! – взволнованная Ксюшка сгребает меня в объятия. – Живая!

– Конечно живая! Какая еще? – слабо трепыхаюсь, стараясь ослабиться хватку. – Спала я!

– А мы уже чего только не придумали себе. Хотели МЧС вызывать, дверь вскрывать.

Она с Вадимом. Он, хмурясь, сверлит меня тяжелым взглядом. Вижу, он в курсе моего положения. И еще не до конца протрезвел.

– Проходите уже, чего на пороге стоять.

На всякий случай заглядываю через плечо Брянцеву. Ну мало, вдруг дружок его где прячется.

Наивная.

А не надо было идеализировать!

Убедившись, что их только двое, иду вперед них на кухню, ставлю чайник. Достаю чашки, сканирую холодильник на предмет угощения к чаю.

– Ты когда успела сбежать из сауны, Юля? Даже не попрощалась! – с укором отчитывает подруга, присев за стол.

Вадим сел рядом с ней. А я – напротив.

– Извините. Так получилось.

– Что сказал Женя?

– Ничего, – пожимаю плечами. – Сомневается, что ребенок от него.

– А он от него? – у Вадима слегка заплетается язык.

– И ты туда же! – воскликнула Ксю и с чувством ударила ладошкой по столу. – Юлька врать не будет! Они же наш диван на прочность проверяли, помнишь?

– Хороший диван, – мотнул головой Брянцев. – Качественный. Дети с первого раза получаются. У нас сразу двойня, а у вас?

– Я не знаю…

Я этот вариант не рассматривала! И теперь мне становится реально страшно, как я буду справляться одна, если детей родится больше одного…

– Кто о чем, – изобразила фейспалм Королева. – Юль, ты не переживай, – считала мою реакцию. – Женька переспит с этой новостью и на коленях к тебе приползет, вот увидишь. И ребенка признает, и замуж позовет.

– Приползет, – согласился с невестой жених. – Он из нас троих самый расп**дяистый расп**дяй, – произносит практически по слогам. Ксюшка пшикает на него за словечки. – Но добрый и ответственный.

Да уж. Ответственный.

Смешно.

– Ты извини за эту сцену в сауне, – покаянно тряхнул головой Вадим. – Я шуткануть решил, а тут видишь, как получилось…

– Да, ладно. Я даже рада, что все так вышло…

Чайник, вскипев, отключился. И я рада небольшой паузе. Подскакиваю, как гостеприимная хозяйка, наливаю всем чай.

– Я не хочу за него замуж. Я ему о беременности рассказала, просто чтобы он знал. Но больше между нами ничего нет. Мне ничего от него не надо.

– Эй, ты что такое говоришь, Жданова! – Ксюха округляет глаза. – Ты хоть представляешь как тяжело одной растить ребенка!

– Конечно представляю! У меня же пример был перед глазами, – улыбаюсь ей. – Ты же справилась. И мне не страшно.

– Я – это другое! У меня были тетя Лида и ты.

– У моего малыша есть я, – снова пожимаю плечами. Не запугает.

– И мы есть у твоего малыша, – на стол с грохотом опустился кулак Брянцева, да так, что чашки подпрыгнули. И мы с Ксюхой тоже.

– Вот видишь, – взмахиваю пальцами в воздухе, поддерживая жениха подруги. – Вырастим. Воспитаем.

Пьем чай, поглядывая друг на друга из–под полуопущенных ресниц.

– Долго еще в сауне были? – заполняю паузу.

– Только что оттуда. Младший Ольшевский бунтовать начал, они первые уехали.

– И Жека с ними, – зачем–то добавил Вадим, хотя мне это совсем (не) интересно! – Он в дрова и кашу.

– Кашу – это как?

– Саша ему по морде врезал, – понизила голос Ксюха. – За тебя. Мой тоже хотел ему по шее надавать, я не разрешила.

У меня от ее слов под ребрами стало больно, хотя казалось бы – с чего. «В кашу» – это с переломами? А если последствия? Мамочки! Из–за меня!

Едва подавила в себе желание подскочить, схватить ключи и деньги на дорогу, мчаться куда–то, искать Азанова, жалеть и ухаживать за болезным.

– Ольшевские его в клинику повезли, – продолжает подруга, – сотрясение проверить, но уже отписались, что все обошлось. Фингалом отделался.

От сердца отлегло. И вообще не должно меня состояние Жени беспокоить, у него есть кому утешить. Гарем пусть свой вызовет…

– Юль, Женя переживает, – Ксюшка сжала мое запястье, поддерживая. – Для него это слишком внезапно и неожиданно.

– Хм. Еще бы. Такая новость. Одноразовая девушка и вдруг беременна, – я уже пришла в себя, и яд из моего рта сам выплескивается.

– Не говори так.

– Как есть, что уж. Будем считать, что я намеренно его соблазнила и забеременела. Просто потому, что искала нужный генофонд и он мне подошел. Можете так и передать. Претензий не имею.

– Злая ты, Юлька, – зыркнул из–под бровей Брянцев, за что получил толчок коленом от невесты.

– Какая есть, – развожу руками.

– А ты как себя чувствуешь? – перевела разговор подруга. – Токсикоз есть?

– Утром был. Кофе из–за него не выпила, – с улыбкой хмыкаю. Теперь можно делиться с подругой своими ощущениями так же, как она с Наташей обсуждала свою беременность.

– Мне вода с лимоном помогает. А кофе врач не рекомендует.

– Я этих лимонов уже два ящика купил, – вставляет пять копеек Брянцев. – Два пацана! – гордо растопыривает два пальца. – Все в двойном размере.

– Ну, во–первых, не два ящика, а всего лишь два раза по два килограмма. Во–вторых, мы еще не знаем пацаны там или девчонки, – делает ему глаза Ксюха.

– Пацаны конечно! Бабуля моя с космосом, – Вадим задрал голову, посмотрел на потолок, мы с подругой тоже посмотрели наверх. Потолок как потолок. Белый, натяжной, – сконектилась, а там врать не будут!

– Ладно, пусть будут пацаны, – смилостивилась Ксения. – А в–третьих, привыкай, папочка. То ли еще будет.

– Не пугай его, – журю подругу. – Сбежит еще.