– Да. Потому что из-за меня ты могла бы попасть в водоворот хейта. И я решил, что так будет лучше, – наклонился ближе и прошептал мне почти на ухо Чон Иль.

– Какой хейт? Почему? – Я нахмурила брови.

– Ты серьёзно не знаешь, кто я? – Чон Иль выпрямился.

Я посмотрела на него снизу вверх и отрицательно покачала головой.

– Дана, вас ждут, – громко позвала молодая кореянка и помахала листом в руке.

Я тут же поспешила за менеджером, но на секунду оглянулась. Чон Иль стоял, опираясь на перила, и показывал мне маленькое сердечко из указательного и большого пальцев. Я улыбнулась.

Глава 10

– Можно я снова сыграю? – спросила я.

Мой вопрос был адресован членам комиссии.

Дело в том, что мне попалось произведение, которое я раньше играла в музыкальном колледже. Я помнила его очень хорошо. Но в последней части я немного перепутала с долями. Там, где требовалась сильная доля, я едва дотронулась до клавиш, а потом и полностью сбилась. Эта смазанная концовка разозлила меня. Обычно стоило музыке зазвучать, как я легко входила в чудесное состояние полёта. И дальше мне уже ничто не могло помешать. Только не сегодня. Сначала я не понимала, что произошло. Однако пока я сидела в ожидании ответа, моё сердце вдруг растеклось, словно сливочное масло на горячих оладьях. Всего несколько минут назад я видела Чон Иля, и он не забыл меня. Этот факт вызвал на моём лице улыбку. Похоже, что улыбка стала одной из главных причин для комиссии в принятии решения. Мне позволили снова сыграть. Я постаралась сосредоточиться на пьесе, разрешила мелодии течь по моим венам.

После того как музыка затихла, я встала и поклонилась. Члены комиссии одобрительно закивали. Я чувствовала, что сделала всё, что могла. Молодая кореянка показала мне большой палец вверх. Я широко улыбнулась, а затем прошла за кулисы.

– Ай. – Я врезалась во что-то. Пытаясь не потерять равновесие, я прижалась ладонями к мужской груди.

За кулисами царил лёгкий полумрак. Поэтому невозможно сразу разглядеть, что и где находится.

– Мы снова встретились, – послышался знакомый голос, такой приятный, что в кончиках моих пальцев проснулась странная дрожь.

Я задрала голову и, убедившись, что это Чон Иль, быстро отпрянула от него.

– Кажется, это ты, то есть вы, мистер Шин, шпионите за мной, – шёпотом проговорила я.

– Ты можешь говорить мне «ты». Всё в порядке.

– Не думаю, что это правильно, потому что вы старше. А я слышала, что в Корее есть традиции, определённое обращение…

– Тссс. – Парень приложил палец к своим губам, перебив меня.

Я недовольно нахмурилась, посмотрев на него снизу вверх.

– У тебя милое выражение лица, когда ты сердишься. – Чон Иль тихо рассмеялся.

– Не вижу ничего смешного, – возразила я, сложив руки на груди.

– Сколько тебе лет? Восемнадцать? Да?

– Что?

Он запомнил мой возраст. Надо же.

– А вдруг это ты старше меня? – Чон Иль задумчиво щёлкнул пальцами.

На мгновение я даже открыла рот от удивления. Неужели он и правда моложе меня?

– Мне двадцать, – спустя минуту сказал кореец.

– Мистер Шин, всё-таки вы старше меня.

– Всего лишь на два года. Я разрешаю тебе обращаться ко мне на «ты». Не бойся.

– А я не боюсь. И не нужно мне твоё разрешение. Я могу делать всё, что захочу.

– Да неужели?

– Да.

– Что-то не похоже. Вчера в парке ты бродила такая растерянная, словно потеряла саму себя.

Я изумлённо уставилась на него. Оказывается, он наблюдал за мной вчера. А я думала, что никто не узнал, как в душе я сходила с ума от волнения перед учёбой в новом месте.

– Я знаю, что это такое. Убежать от всех, пытаться отгородиться, бросить всё, а потом злиться на себя за то, что был не прав. По крайней мере, частично. Потому что если ты так поступаешь, значит, ты всё-таки немного прав. Сердце не может обманывать. – Чон Иль опустился на высокую тумбочку и похлопал рядом, приглашая меня.

Я села.

– Ты очень красиво играешь на фортепиано. Я слушал твою игру здесь.

– Спасибо!

Мы смотрели друг на друга. Полумрак кулис окутывал нас каким-то невидимым покрывалом. Весь мир остался где-то позади, далеко. Я чувствовала лишь лёгкий аромат дорогого мужского парфюма. Наверное, это тот самый бренд, который Чон Иль рекламировал. Впрочем, я не уверена на сто процентов, что в той рекламе снимался именно он. Для меня всё было непривычным. Я находилась за тысячи километров от родного дома, от своей семьи. Порою незнакомое место вызывает самые разнообразные оттенки чувств: восхищение, зависть и даже отторжение. Да, можно ходить по городу, в котором оказался впервые, и часами восторгаться простой уличной едой и старыми зданиями. Или же изнурять свою душу тем, что хотел бы жить здесь всегда, иметь то, что есть у других, завидовать и постепенно сходить с ума. А ещё ужаснее, когда во всём теле рождается отторжение. Тебе всё противно на чужой территории. Любые мелочи вызывают одно сплошное раздражение. Лучше, когда все эти чувства человек принимает маленькими дозами. В противном случае он рискует забросить собственную жизнь и подчинить своё существование лишь подглядыванию за другими, полагая, что те живут более интересной жизнью, чем он. Почему-то ему кажется, что у других всё лучше и ярче. Он даже не подозревает, что за блестящей упаковкой скрывается такой же человек, с теми же чувствами. Его отличает только одно. Он не поддался чрезмерному искушению и любопытству. Он сосредоточился на своём месте в этом мире, на любви к себе и в итоге сумел достичь гармонии в душе. Ему не нужно искать счастье где-то за горизонтом, у моря или на горе. Нет. Такой человек уже нашёл собственное счастье внутри себя, в своей жизни. Он делает то, что ему нравится. В этом и есть его личная победа. Я ощутила невероятную теплоту. Мне нравилось быть рядом с Чон Илем. Именно его присутствие словно вдохнуло в меня новую жизнь. Я знала, зачем находилась здесь. А ещё я чётко осознавала, что раньше я ничего подобного не испытывала. И это неизвестное чувство немного пугало меня. Я понятия не имела, что это такое.

– У тебя восхитительные глаза, большие и тёмные, как ночное небо, – прошептал Чон Иль и правой ладонью дотронулся до моей щеки.

Я автоматически отодвинулась. Парень тут же убрал руку. В моём сердце будто играл целый оркестр. Но я всё же задала вопрос:

– Можно я спрошу тебя кое о чём?

Чон Иль кивнул.

– Почему ты здесь? Почему пришёл сюда слушать мою игру?

– Из-за тебя. Вчера мне было паршиво, а потом я встретил тебя. И мой мир стал другим.

От волнения у меня пересохло во рту. Я не ожидала такого ответа. Тишина кулис давила. А потом зазвонила незнакомая мелодия. До меня не сразу дошло, что это телефон Чон Иля. Кореец быстро ответил на звонок. Я разглядывала его профиль, прямой нос и красивую форму губ. Так и хотелось провести пальцем, очертить все части этого прекрасного лица. После завершения звонка он спрыгнул с тумбочки и протянул мне руки, помогая спуститься.

– Мне пора. Скажи свой номер, – произнёс Чон Иль.

– Зачем?

– Ты такая упрямая. Я напишу тебе. Поболтаем.

– У меня нет времени переписываться.

– Если у человека есть желание, то он непременно найдёт время для того, что ему важно и ценно. Даже если этот человек очень занят.

– У меня два номера: корейский и российский. Я здесь недолго буду.

– Давай оба номера.

Я продиктовала. Чон Иль сохранил в мобильный телефон и набрал мой корейский номер.

– Я звоню тебе. Запиши меня.

– У меня нет с собой телефона. – Я развела руки в стороны. – Я забыла его в кармане пальто.

– Окей. Потом не забудь сохранить мой номер. Я тебе напишу, когда мы встретимся.

– Когда мы встретимся? – переспросила я.

– Да. Не хочу рисковать и ждать, когда же судьба вновь нас столкнёт, на какой улице Сеула. Лучше договориться и вместе погулять.

– Вряд ли это возможно.

– Почему?

– Я готовлюсь к концерту в рамках Международного музыкального фестиваля. Мне нужно репетировать. А ещё я учусь на специальных курсах в школе музыки. И со мной почти постоянно находятся студенты из моей группы.

– Когда у тебя будет свободное время? У меня тоже много работы, но я хочу встретиться с тобой, а значит, найду время для этого.

– Тебе проще это сделать. Я иностранка. Меня не отпустят преподаватели.

– Ты думаешь, что мне проще это сделать? Да, ты точно не знаешь, кто я. Ладно. Можно сбежать даже от строгой учительницы. Повезёт, и никто не заметит твоего отсутствия.

– Не знаю.

В этот момент меня позвали. Я развернулась, чтобы уйти. Но Чон Иль схватил меня за запястье и прошептал:

– С макияжем ты ещё красивее. Кажется, я теряю рассудок.

Я промолчала. Только выдернула руку из его крепких пальцев и пошла вслед за менеджером. Моя душа пустилась в водоворот сомнений.

Глава 11

На большом экране, установленном в центре аудитории, транслировались фрагменты различных фортепианных концертов. Иногда Ли Соён нажимала на паузу и подробно комментировала композицию. Я вместе со своей группой слушала её чуть ли не с открытым ртом. Корейская преподавательница была действительно классной. Её лекции и мастерские стали моими самыми любимыми среди всех занятий на курсах в Международной школе музыки. Мне нравилось анализировать мелодию, разбирать на составные элементы музыкальные линии. В этот момент я чувствовала себя частью чего-то великого и прекрасного.

– Дана, давайте вы попробуете сыграть это произведение, – обратилась ко мне Ли Соён.

От неожиданности я вздрогнула. После вчерашнего прослушивания, на котором было немало волнения, сегодня я мечтала просто наслаждаться музыкой, но не исполнять её. Моё тело буквально вжалось в мягкое бордовое кресло. И тут же я ощутила на себе взгляды ребят. Я сидела между Ксу и Фабьеном. Оба откровенно поглядывали на меня. Остальные тоже пытались понять мою реакцию. На секунды я словно вернулась на несколько месяцев назад, когда только-только стала студенткой первого курса. Тогда я жутко стеснялась. Меня попросили сыграть произведение «Токката и фуга ре минор» Баха, которое я знала очень хорошо. Дома я играла его почти идеально. Но в присутствии людей меня охватила паника. Я села за фортепиано и, глядя на клавиши, которые исчезали перед моими глазами, то ли от страха, то ли от детских воспоминаний, не смогла ничего сыграть. А потом выбежала в слезах из аудитории. Сейчас меня вновь захватили те эмоции. Каждый раз я боялась, что мной завладеют собственные чувства, что пальцы не будут слушаться. «В тебе нет музыкальности». Нет. «Ты неправильно играешь». Голос отца гудел в моей голове. Я пыталась забыть фразы, которые вырисовывались красным карандашом, стучались в уши. Иногда я отчаянно желала выгнать этот голос из головы навсегда, вычеркнуть из сердца прошлое. Разве это возможно? Прошлое не уходит по нашему желанию. Оно глубокими корнями вплетается в душу, стискивает её, не позволяет свободно взмахнуть крыльями.

– Дана! – Голос Ли Соён ворвался в мир моих мыслей.

Я огляделась по сторонам. В аудитории находились только студенты, с которыми я училась. Корейская преподавательница по фортепиано стояла возле инструмента и настойчиво указывала руками на экран.

– Миссис Ли. – Я встала, пытаясь придумать отговорку, чтобы не играть.

– Дана, я уверена, что вы знаете, как играть это произведение. Не надо ставить блоки. Пора их разрушать. Сила музыки способна исцелить любого, кто разрешает себя вылечить. Надо лишь довериться, – сказала Ли Соён, кивая на фортепиано.